естественники, жалуются на отсутствие смены. Новая академическая молодежь явно не способна справляться с работой стариков. Обнаруживается опасный разрыв между поколениями..." [303].
302 Федотов Г.П. Завтрашний день (письма о русской культуре) // Культурология. 1997. № 2-3. С. 81.
303 Там же. С. 82.
Однако при всем критическом отношении к процессам, происходящим в послереволюционной России, Федотов видит возможности возрождения русской культуры. Прежде всего, по его мнению, нужно время. Должны пройти десятилетия, и в России появятся молодые ученые (можно воспитать их за границей), повысится уровень школы. Федотов справедливо пишет, что для достижения успеха в любой области нужны энергия и труд: "Если низовая тяга к знанию, хотя бы только техническому, достаточно велика, а в этом пока нет причин сомневаться, - это
404
обещает в будущем грандиозный подъем цивилизации. Все то, что может быть достигнуто средствами внешней, научно-технической цивилизации, в России будет достигнуто. Мечта Ленина об электрификации России - его убогая предсмертная мечта - конечно, осуществима. Для десятков миллионов людей в России, для большинства нашей молодежи в эмиграции - это все, о чем они мечтают. С такой мечтой нетрудно быть оптимистом. Все дело лишь в требовательности по отношению к жизни, к своему народу, к России. Чего мы ждем от нее, чего для нее хотим?" [304]. Однако несколькими страницами далее Г.П. Федотов, рассуждая о смысле и цели культуры, отмечает, что "импульс технического энтузиазма, сейчас вызываемый необходимостью, будет действовать долго в силу инерции. Накопление богатств в социалистических формах не более почтенно, чем погоня за богатством буржуазным. Если этот идеал станет главным содержанием жизни 1/6 части земного шара, то следует сказать: эта страна потеряна для человечества, этот народ зря гадит (а он не может не гадить) свою прекрасную землю. Его историческая ценность меньше ценности любого крохотного племени, затерянного в горах Кавказа или в Сибирской тайге, которое сохранило по крайней мере свои песни и сказки, художественные формы быта и религиозное отношение к миру" [305].
304 Там же. С. 83.
305 Там же. С. 85-86.
405
ЧАСТЬ III
Социокультурный кризис и пути его преодоления
ГЛАВА 1
Может ли кризис быть преодолен?
(Западные мыслители в поисках выхода)
Итак, тема социокультурного кризиса является одной из центральных для западноевропейской философии первой половины XX в. Западные философы чутко реагировали на изменения в духовной атмосфере и настроениях европейского общества. Эволюция кризисного сознания, перемены в понимании общественных процессов изучались в работах, посвященных социокультурному кризису.
Этапы кризиса сменяли друг друга, менялось и восприятие происходящих событий: от кризиса культуры, антропологического кризиса - к кризису политической сферы, технократической концепции и т.д. Соответственно определялись новые причины этих кризисных проявлений, прояснялась их природа, предполагались последствия. Менялось и само восприятие кризиса.
Что же касается вопроса о преодолении кризиса и возможных путях выхода из него, то эта проблематика также претерпела существенные трансформации, следующие за трансформациями в кризисной проблематике в целом.
Если в начале XX в., в его первые десятилетия для таких мыслителей, как Г. Зиммель, Т. Лессинг, Э. Гуссерль, А. Вебер, кризис Европы - это крушение культурных традиций, культурной парадигмы, то и возможность его преодоления они связывают с ренессансом культурных традиций, культурным возрождением и преображением. В их работах обнаруживаются призывы осознать весь трагизм положения, проанализировать причины и предпринять все возможное для спасения. При этом понятия "ги
408
бель", "катастрофа", "спасение" и другие прежде и более всего относятся к интеллектуальным способностям человека, его творческому потенциалу, ценностным и моральным установкам.
Гибнет культура, рушатся ценностные устои... Как жить дальше, что будет с человеком, можно ли спасти, сохранить духовные высоты Ренессанса? Проблема утраты духовности особенно остро волнует западноевропейских мыслителей. Их произведения взывают к осознанию происходящего, к попытке противостоять (всеми возможными способами) кардинальным изменениям общества, экономики, искусства, политики, ведущим к формированию "одномерного", "омассовленного", обезличенного человека и, как следствие, "одномерного", "омассовленного", "бездуховного" общества. Перспективы развития такого общества непредсказуемы. Но об этом напишут позже...
Западноевропейскую философию отличает, как уже было отмечено, особое понимание причин и природы кризиса рубежа XIX-XX вв. Западные мыслители, осознавая весь трагизм кризисной ситуации, возможные последствия происходящих событий, пытаются продумать и предложить возможные варианты и пути преодоления кризиса, альтернативы социального развития, проекты социального спасения.
Однако работы более позднего периода (вторая половина 1930-х гг. и последующие два десятилетия) отличает (наряду с переносом акцентов с культурологической проблематики на более актуальные социальные и антропологические проблемы) обостренное чувство тревоги, ощущение реальной опасности. Источник опасности также меняется со временем: человек массы, перспективы тоталитаризма и фашизма, технократия и техническая экспансия и т.д.
Есть ли выход из этого кризисного лабиринта, закончится ли кризисный "марафон"? Или эволюция кризисов и кризисного сознания уподобилась ленте Мебиуса?
При желании можно было бы разделить вопросы, связанные с пониманием будущих перспектив человечества, Европы (в частности, вопрос о будущем социальном устройстве общества), и предложения, связанные с необходимостью преодоления со
409
циокультурного кризиса. Рассмотрим предлагаемые программы в самом общем виде. Как выясняется, все они объединены некими общими духовными основаниями. При всем многообразии подходов возможность преодоления кризиса прежде всего связывается с духовными возможностями человечества, с традициями рациональности, гуманизма, всего того, что было накоплено человечеством в эпоху Нового времени и что, как это ни парадоксально, подверглось разрушению в первую очередь.
Так, Э. Гуссерль предполагает, что "кризис европейского бытия может закончиться только либо закатом Европы, если она отвернется от присущего ей рационального осмысления жизни и впадет в варварскую ненависть к духу, либо возрождением Европы благодаря духу философии, благодаря героизму разума, окончательно преодолевающему натурализм" [1].
Тема будущего занимает значительное место в работах А. Вебера. "Самое решающее, - пишет мыслитель, - сделать духовное начало, то, что превыше всего, столь сильным, чтобы оно вновь направляло ход развития" [2]. И в условиях по-новому организованной Европы необходимо использовать ее веками накопленный духовный потенциал, установить приоритет духовного начала над внешними силами (пусть даже способы применения и реализации этого потенциала окажутся новыми, иными): "Сегодня мы, зажатые в тесных границах государственных и этнических образований, зависящие во всяких, даже самых незначительных жизненных проявлениях от формирований массового характера, должны с помощью и посредством этих духовных общностей подчинить себе материальную энергию масс в нашей жизни - энергию низшего порядка, ставшую сегодня свободной, неуправляемой, опустошительной; должны претворять стремление нашего духа к бесконечности, наши динамические тенденции в непрерывные попытки обновления этих духовных образований, призванные одновременно представлять собой процесс освоения со всех сторон стремящихся к нам
410
жизненных элементов. Смысл этого может состоять только в том, чтобы придать духовные силы постоянно обновляющимся, по своей внутренней сути экспансионистским структурам - нации и народу и их универсальной надстройке - Европе, - каждому из этих непрерывно самообновляющихся образований; придать духовные силы не для того, чтобы ввергнуть во всеобщий хаос все европейские нации и тем самым Европу, но, напротив, для того, чтобы они оказались в состоянии достойно осуществить свою задачу - вернуть Европу европейцам и каждый европейский народ - самому себе, чтобы они все время заново обретали себя в дальнейшем ходе истории. Такова цель, которую ставит перед нами сегодняшний европейский кризис" [3].
1 Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Культурология. XX век. М., 1995. С. 297-331.
2 Там же. С. 338.
Можно отметить, что в своих размышлениях о будущем возрождении Европы западноевропейские мыслители пытаются все же приспособиться к тем социальным, духовным, психологическим переменам, которые с неизбежностью происходят в жизни европейского общества. Констатируя конец Нового времени, утрату идеалов эпохи Возрождения, Р. Гвардини не отрицает потенциальных возможностей современного человека, предполагая их реализацию в будущем. Вполне допуская экспансию такого человеческого типа, как "человек массы", немецкий философ отмечает наличие перспектив развития даже этого типа. Гвардини говорит о новой исторической форме человека, "которая может полностью раскрыться как в бытии, так и в творчестве, однако раскрытие ее должно определяться не мерками нового времени, а критериями, отвечающими ее собственной сущности... Такой человек не устремляет свою волю на то, чтобы хранить самобытность и прожить жизнь по-своему... Скорее напротив, он принимает и предметы обихода и формы жизни такими, какими их навязывает ему рациональное планирование и нормированная машинная продукция, и делает это, как правило, с чувством того, что это правильно и разумно" [4].
3 Вебер А. Германия и кризис европейской культуры // Культурология. XX век. М., 1995. С. 295.
4 Гвардини Р. Конец Нового времени // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 145.
411
Вместе с тем Гвар