Моим единственным оружием было образование. Дело в том, что все командиры взвода читали лекции курсантам – по электротехнике, по боевой части, тактике, политике. И все на удивление были менее знающими, чем я. Если раньше я тактично не замечал огрехов преподавания, то теперь в ответ на каждую ошибку командира кричал на весь класс – "неверно", "Вы ошибаетесь", "ну просто смешно". Командиры злились, краснели, приказывали мне после каждого перерыва надеть противогаз и бежать километровый круг. Но терять было нечего: я продолжал прессинг, не пропуская ни одной ошибки. Курсанты, затаив дыхание, следили за поединком, авторитет командиров упал до самой низкой отметки. В конце концов, они сдались. Меня оставили в покое, помогло и то, что в это время я по успеваемости вышел на первое место в батальоне.
Снов в армии я почти не видел. Часто хотелось увидеть какой-нибудь сон из прежней жизни, но, увы. Уставали все так, что засыпали, едва голова касалась подушки. Спали без сновидений. Зато в конце службы, когда я попал, наконец, в госпиталь с язвой желудка, потребовавшей немедленной операции (к счастью обошлось), я смог наблюдать снохождение – сомнамбулизм.
В палате лежал щуплый парень, который, не просыпаясь, ходил по ночам. Почему-то я чаще всего к этому моменту просыпался. И вот однажды увидел как Саша, кажется, так звали лунатика, направился прямо в проход между койками и столом; на сей раз, проход загораживала оставленная кем-то табуретка. Интересно, подумал я, наткнется ли Саша на табуретку, ведь обычно проход был свободен. Саша, действительно наткнулся на табуретку, но, едва коснувшись ее, стал протискиваться между ней и кроватью, обходить. В эту же ночь Саша встал второй раз, походил по коридору и неожиданно поднялся на подоконник, стараясь открыть большую форточку. За черным окном шел дождь со снегом, а я где-то читал, что от холода лунатики могут проснуться. Поэтому вместе с приятелем, здоровенным парнем, борцом первого разряда, мы подскочили к любителю ночных прогулок и с большим трудом, что нас очень удивило, стащили его с подоконника. Несмотря на настоящую борьбу, Саша не проснулся, только стал быстро и тяжело дышать сквозь зубы. Он сел на кровать, потом быстро лег и спокойно спал до утра. Утром Саша обычно ничего не помнил.
Если в армии мне сны практически не снились, то в студенческие годы я собрал богатый урожай. Первые два года постоянно видел сон с одним и тем же сюжетом. Я знаю, что начинается или уже началась атомная война (кстати, в армии нас готовили именно к такой войне, говорили, что мы на танках должны по зараженной радиоактивной территории за два часа дойти до Ламанша). Во сне почему-то нахожусь где-то вне дома, а родители в другом месте. Я начинаю пробираться сквозь какие-то развалины к своим родным. Кругом ни души, все ослепительно белое. Знаю, что это от взрыва бомбы, местность заражена, страх лучевой болезни и смерти висит в воздухе.
К третьему или четвертому курсу этот сон ушел и, кажется зимой, мне приснился другой сон такой красоты, что запомнил его на всю жизнь. Снилось, что еду на лодке по небольшому вогнутому озеру. Гребу, стоя, как индеец одним веслом. Небо очень низкое, нависло над озером. Собственно это даже не небо, а гигантский светомузыкальный экран в виде небосвода. Звучит удивительная музыка, и ей в такт весь небосвод от горизонта до горизонта пульсирует полосами ярких красок радуги. В такт этой космической светомузыке у меня бьется сердце. Так и проснулся с сильным сердцебиением и ясным ощущением счастья. Почти три дня после этого я ходил с приподнятым настроением.
Но серьезно к осмыслению сновидений я приступил уже после института, в частности, когда психолог Николай Дзен рассказал мне про свои эксперименты со сновидениями. Прочитав еще в университете крайне популярный в то время в среде интеллигенции самиздатовский роман "Дон Хуан" Карлоса Кастанеды, Дзен решил проверить на себе технику сновидений. Но одному это делать было неинтересно, потому он набрал маленькую команду. Разработали настоящую исследовательскую программу. Сначала решили научиться программировать свой сон, затем, заказав эзотерический сюжет, попытаться сформировать у себя необычайные способности. Скажем, научиться во сне летать или проходить стены, как это делали йоги или герои "Дон Хуана".
Начали с самого простого задания: внушали себе время пробуждения. Например, заказывали перед сном проснуться в три часа ночи или в половине шестого утра. Все, естественно, фиксировали в дневниках, и затем обсуждали вместе. Следующее задание было более сложным, но и его постепенно научились выполнять. Нужно было во сне увидеть свои руки или какой-нибудь другой предмет, Наверно, кто читал роман, помнит, что эту задачку решал Карлос Кастанеда.
Потом задание было усложнено, и в результате несколько человек отсеялось, у них ничего не получилось. Нужно было во сне воспроизвести сцену пробуждения: как будто вы просыпаетесь и начинаете что-то делать. На самом же деле вы спите, но видите такой сон, где вы проснулись и работаете. К концу этого опыта осталось всего три человека. Решив задачу "заказного псевдопробуждения", приступили к собственно эзотерическим опытам. Если я правильно помню, первый был такой. Во сне нужно было проснуться, зажечь свечу и сунуть в огонь палец. Довольно долго ничего не получалось: то не могли зажечь свечу, то забывали, что нужно поджарить на ней собственную плоть. Наконец, у всех хорошо вышла первая часть: во сне просыпались и зажигали свечу. Но вторая не шла. Хорошо запомнил, рассказывал Дзен, один такой сон. Просыпаюсь, долго что-то вспоминаю, наконец, зажигаю свечу и подношу к ней палец. Но пламя тот час же гаснет. Я снова зажигаю свечу и снова сую уже не палец, а всю руку. Но и она почему-то пролетает мимо свечи и оказывается за свечой. Все мои попытки скорректировать движение не удаются. Или свеча гаснет, или я пролетаю мимо нее. Вероятно, срабатывал механизм самосохранения, ведь организм "знает", пламя опасно, поэтому он автоматически избегает ситуаций, грозящих ожогом. Наконец, справились и с этим заданием. Если у меня "поджаривание" пальца вызывало лишь слегка неприятные достаточно неопределенные чувства, то один из частников эксперимента говорил, что чувствовал во сне настоящую боль, как от реального ожога.
Зато летать во сне все научились довольно быстро. Никаких особенных впечатлений у меня, говорил Дзен, от этих полетов не осталось. Другое дело, когда снились полеты, которых я себе специально не заказывал: здесь испытывал совершенно необычные переживания, за которыми, как правило, следовал общий подъем духа.
Последнее задание – проходить стены, по словам Дзена, никто кроме него, выполнить уже не смог. Но у меня, вспоминал Дзен, после долгих неудач получилось. Обычно дойдя до стены, я почему-то останавливался. Но вот однажды во сне оттолкнулся от пола и полетел. Оказавшись под самым потолком, я мысленно отдал себе приказ не останавливаться. И вдруг, почувствовал, как мягко прохожу перекрытия. Еще мгновение – и я оказался в верхней комнате. После этого случая лед тронулся, и Дзен во сне не только летал, но и проходил сквозь стены.
Дзен подтолкнул меня, и я стал читать научную литературу и размышлять о природе сновидений. В основных чертах первое объяснение сновидений было получено в начале 70-х годов (опубликовано значительно позднее в 1994 г. в книге «Психология и культурное развитие человека»). Мой учитель, Г.П. Щедровицкий, отнесся к моим размышлениям о сновидениях скептически и сказал, чтобы я не занимался ерундой. Поддержал меня Виталий Дубровский, психолог и тоже ученик Щедровицкого. Вторая авторская концепция сновидений относится к самому последнему времени. Мотивом к ее написанию выступили размышления о сне известного российского философа Валерия Подороги, с которыми я познакомился пару лет тому назад. Ниже излагается именно эта вторая концепция.
2. Осмысление сновидений в истории и науке
Часто мы слышим: «сегодня не в себе, совершенно не выспался, не отдохнул». При этом большинство людей считают, что можно лучше отдохнуть, если спишь без сновидений, как "мертвый". Но ведь известно, каждую ночь мы примерно половину времени (в период так называемого "быстрого сна") видим сны, хотя не всегда помним об этом. Забегая вперед, скажу, сновидения не только дают нам отдохнуть, но и охраняют наше психическое здоровье.
Без преувеличения можно сказать, что человек обратил внимание на свои сновидения, как только он стал человеком. В архаической культуре сны – это реальное событие и свидетельство, поскольку сновидение понималось как приход к человеку в этот период другой души или, напротив, путешествие своей души вне тела. При этом душа одинаково легко могла перемещаться как в пространстве, так и во времени. В культуре древних царств (Египет, Вавилон, Индия, Китай) сновидение выступало как свидетельство, текст, направляемый человеку Богом (чаще всего "личным богом" или "личной богиней"). Поэтому в большинстве случаев сновидения были вещими или императивными. Но сохранялось и архаическое понимание: страшные сновидения вызываются демонами, которые входят в тело человека.
В античности человек впервые пытается дать сновидениям рациональную трактовку. В "Метаморфозах" Апулея один из героев говорит: "Не тревожься, моя хозяюшка, и не пугайся пустых призраков сна. Не говоря уж о том, что образы дневного сна считаются ложными, но и ночные сновидения иногда предвещают обратное"[190]. Тем не менее, сохраняются в полной мере и два других понимания сновидений – как реальных событий и как свидетельств, посланий богов, которые нужно истолковать (на то и оракулы). И в средние века люди понимали сновидения сходным образом, различая сновидения вещие и "несерьезные" (от переполненного желудка, суетности, "плотских желаний или игры духа"). В последнем случае есть намек, но только намек, на психологическое толкование – "плотские желания".
Серьезно же о научных концептуализациях сновидений можно говорить только со второй половины XIX столетия, когда сложились физиология и психология. Типичным примером физиологической концептуализации сновидений может служить теории Павлова, связывающей внутреннее торможение клеток с их усталостью и необходимостью отдыха. По Павлову хорошо отдохнувший человек должен спать меньше, чем плохо отдохнувший, но это в общем случае не так. Уже Клаперед заметил, что человек часто засыпает, не будучи усталым, и наоборот, сильное перевозбуждение не дает ему уснуть. Плохо объясняется с точки зрения павловской теории также случай "летаргического сна" и продолжительного бодрствования. К тому же современные физиологические исследования показали, что в биологическом отношении сон – это активный процесс, ничего общего не имеющий с разлитым торможением. Так профессор Вейн пишет: