Лебедев: Вот именно!
Свой среди чужих
Борис Моисеев о том, почему геи – лучшие друзья девушек. Разумеется, после бриллиантов
Собчак: Боря, многие очень достойные женщины считают тебя своим другом. Как ты думаешь, почему они доверяют тебе сердечные тайны? Что в тебе есть такого, чего нет в большинстве мужчин?
Моисеев: Мне кажется, проблема мужиков в следующем. Они считают, женщины им должны на том основании, что у них есть член.
Собчак: Есть такая буква в этом слове.
Моисеев: Это называется жлобство – считать, что не ты должен женщине, а она тебе. Женщину надо просто любить и беречь – хотя бы на том основании, что это не ты ей, а она тебе детей рожает, принимая муки нечеловеческие.
Собчак: Ты даже не представляешь, как мало мужчин в состоянии это оценить.
Моисеев: Так я про это и говорю! Почему отношения рушатся? И семейные, и человеческие? Потому что большинство придурков не понимают, что семья – это не просто «фак» делать. Семья – это духовное начало всего.
Собчак: Мне кажется, все дело действительно в факторе члена. Просто по факту его наличия мужчина не в состоянии понять женщину. И наоборот. Ты согласен?
Моисеев: А ты задумывалась почему?
Соколова: Может, это вообще фатально? И взаимопонимание между полами изначально не нужно и не запрограммировано, как осложняющее процесс детопроизводства?
Моисеев: Я думаю, природа тут ни при чем. Просто большинство мужчин считают, что х... – их самое большое достояние. А если у него еще пара золотых монет заводится – самооценка просто зашкаливает!
Соколова: Тогда напрашивается вывод, что дело просто в отсутствии мозгов.
Моисеев: У мужчины мозг есть до того момента, пока он не кончит.
Собчак: Мне кажется, это разница менталитета. На эту тему есть гениальный анекдот. «Разговаривают две женщины. Одна спрашивает другую, как прошло 8 Марта? Та отвечает, ужасно! Этот мудак повел меня к себе домой, сразу трахнул, через пять минут кончил и заснул. Вторая говорит, ой, а у меня, не поверишь, все было супер! Поехали сначала в ресторан, он заказал самое дорогое вино, посидели-выпили, потом поехали к нему домой, он час лизал, потом час меня трахал, потом еще час мы разговаривали о важных вещах. Тем временем на другом конце Москвы разговаривают два мужика. Один другому, слушай, как 8 Марта прошло? Тот отвечает, у меня – офигенно! Сразу поехали ко мне, мозг мне не е...ала, потрахались, я заснул, выспался, настроение отличное, просто супер. Второй: а у меня какой-то ужас. Сначала потащила в ресторан, потом м...к официант, перепутав, принес самое дорогое вино. Потом поехали ко мне. У меня час не вставал, потом я час не мог кончить, потом еще час не мог заснуть. Чувствую себя ужасно!» Мне кажется, в этом состоит разница между мужчиной и женщиной. Женщину могут понять либо ее подруги, либо друзья другого пола – но только те, кто на нее, как на женщину, не претендуют. Поэтому мы к тебе и пришли. Как к человеку, который хорошо понимает женщину и женскую психологию.
Моисеев: Мне кажется, гетеросексуальную пару может спасти третий человек. Это не правда, что третий лишний. Я могу доказать это на примере своей жизни. Я живу в гетеросексуальной семье.
Соколова: Это как?
Моисеев: У меня есть друг, который прекрасно живет с женщиной, имеет детей. Но я живу в этой семье. Я ей являюсь подругой, и мне интересно быть с ее бойфрендом. Я тебе клянусь – этот брак не развалился благодаря мне. Они были на грани развода.
Соколова: Почему?
Моисеев: Потому что из-за меня она не ревнует его к телкам! Я ей просто сказал: давай я возьму его на себя!
Соколова: А к тебе она его не ревнует?
Моисеев: Нет.
Соколова: Я с трудом в это верю.
Собчак: Вообще да, я бы тоже не ревновала. Ревновать мужика к мужику как-то странно. Это другие отношения.
Моисеев: Я больше друг. Друг и ей, и ему.
Собчак: А ты его к ней не ревнуешь?
Моисеев: Нет.
Соколова: Считается, что женщина в таких случаях очень страдает.
Моисеев: Она не страдает. Наоборот, счастлива, что все так получилось. И что у него нет желания идти к другой телке. Она ему доверяет. Почему? Не знаю. Может, они – единственная такая пара. Но я думаю, не единственная.
Соколова: Мне всегда казалось, что ревность не зависит от пола ее объекта. Если ревнуешь человека, то ревнуешь и к женщинам, и к мужчинам. Странно, что ты его не ревнуешь.
Моисеев: Не знаю, я в спокойствии. Такая тишина. Никуда не дергаюсь, она никуда не дергается. Она говорит: я спокойна, я знаю, что он поехал к тебе. Мы встретились, мы поужинали. Потом я с ней могу отдельно встретиться, она мне расскажет, какая он сволочь – что он сделал вот это, это и это, а обещал то-то и то-то. Или же, наоборот, он мне жалуется.
Собчак: А как тебе удалось с ней подружиться?
Моисеев: Просто, наверное, я его сильно люблю. И нашел вот этот вход в семью. Я сам открыл дверь в их дом и сказал: чтобы все было по-честному, нужно признаться, что мы друг от друга хотим. Мне от него физического контакта даже особо не надо. А ей надо! И она знает, что благодаря мне он не водит телок. Он безумный красавец, он не тупой. Хотя и тормоз слегка. Флегматик. Ему хорошо, и его это устраивает.
Соколова: Мне кажется, мы затронули очень важную вещь – вопрос взаимного доверия. И до какой степени оно может доходить.
Моисеев: Совершенно верно. Мы доверяем друг другу. Я не ревную его к жене. У него дом с ней, семья-дети. Как я могу прервать эту историю? Скрепить – да. И она уверена во мне. Она красотка, и умная, и с образованием.
Соколова: Мне кажется, что отношения мужчины и женщины – это почти всегда состояние войны. Между ними не может быть доверия. Все время приходится притворяться. Пелевин как-то отлично описал эту ситуацию: «Можно сказать, наш мир населяют два вида наркоманов, которые принимают сильнейшие психотропы с очень разным действием. Они видят диаметрально противоположные галлюцинации, но должны проводить время рядом друг с другом. Поэтому за долгие века они не только научились совместно ловить принципиально разный кайф, но и выработали этикет, позволяющий им вести себя так, как если бы они действительно понимали друг друга».
Моисеев: Мне кажется, вопрос все-таки в отсутствии доверия и дикой ревности к своему полу. Дело не в том, что она считает, что он найдет секс лучше. Нет. Но когда пара живет совместно, у них появляется такая общая жизнь – они начинают предпочитать или не любить одно и то же: например, манную кашу оба любят соленую, а не сладкую. И ужасно больно предательство этого совместного уютного мира, вот этих мелочей. Страстное желание уберечь все это и порождает ревность, недоверие.
Собчак: Я не думаю, что оно начинается на пустом месте. Это заложено в самой природе отношений.
Моисеев: Ты думаешь, дело в физиологии? Возможно. Тут тоже надо уметь контролировать себя.
Соколова: Зачем?
Моисеев: А чтобы не пережрать. Уметь «недоесть» в сексе друг друга.
Соколова: А ведь хочется доесть!
Моисеев: Если пережрать, будет отрыжка. Это физиологический закон.
Собчак: Просто, когда мы пережрали, мы можем честно сказать себе – все, с завтрашнего дня никакой манной каши! Она мне на-до-ела! А если себя сдерживать, всю жизнь будешь есть манную кашу. Или проживешь с одним партнером. Ничего не попробуешь.
Моисеев: Если хочется уйти – уйди.
Соколова: А тебе случалось ссориться с подругами-женщинами?
Моисеев: Практически нет. Я слишком хорошо их чувствую. Чувствую, когда у них горе.
Соколова: А почему натуралы этого не чувствуют?
Моисеев: Не знаю. Я не чувствую так мужиков. Я сам мужик.
Собчак: Просто ты видишь те же галлюцинации, что и женщины?
Моисеев: Да. Я вижу их трагедию и понимаю, отчего она может стать одинокой или стать завоевательницей. И почему она может предать.
Соколова: А почему?
Моисеев: Есть всякие истории. Я знаю, что мужчины на женское предательство ужасно реагируют. Какой бы он ни был крутой, внутри обиженный ребенок. Вообще проиграть историю любви для человека – это больше, чем провал в бизнесе или проблемы со здоровьем. Это самый страшный проигрыш для человека. Главное, из-за чего переживает женщина, – это время, которое она впустую потеряла. «Я отдала ему лучшие годы. Свою красоту, свою девственность». Девственность не столько физическая, сколько моральная. Первое кольцо, объятие, движение навстречу...
Собчак: Знаешь, Ксюша, в чем трагедия и цинизм нашей жизни? В том, что мы говорим с Борей уже 15 минут, и если бы мы по говорили еще минут 20, при условии, что у нас был бы хотя бы крохотный шанс, мы бы в него влюбились.
Соколова: Увы, похоже, шансов нет...
Собчак: Когда человек настолько тебя чувствует, понимает, ловит каждое слово, ты понимаешь – вот оно. То самое! Зато если бы Борю женщины интересовали физиологически, он ни х...я бы в них не понимал и не хотел бы понимать! И это, блин, ужасно грустно.
Соколова: А вот «не понимал» или «не хотел понимать». Меня интересует, существует ли в принципе возможность...
Моисеев: Я бы не понимал.
Собчак: Может ли мужчина одновременно понимать и хотеть?
Моисеев: Он может понимать и страдать при этом очень сильно. Есть мужики, которые имеют в себе бабское начало. Я внутри, наоборот, – мужик. Я знаю, из чего слеплена женщина. Наверное, я понимаю глубже слезы женщины, даже причины ее физического упадка. Почему многие женщины опускаются? Они вроде бы встречают мужика с х...м, только внутри этот мужик хуже, эгоистичнее, слабее, чем баба. Он стерва, эгоист, все только себе, только себя удовлетворяет. Подкоркой он понимает, что он баба, а две бабы долго вместе не живут. Можно лизнуть, возбудить, но этим все и кончится.
Соколова: И тут начинается упоительный процесс мерения х...ями. А поскольку женский х... – понятие виртуальное, он непобедим.
Собчак: Да, так и есть. Я думаю, мужчина, который умеет дружить с женщинами, не воспринимает их как сексуальный объект. Мне вот всегда было интересно – как занимаются сексом гинекологи? Каждый день по многу раз заглядывать в запретный орган, который должен сводить с ума от желания...