Неверно говорить об объектах обоняния как об отражениях стимула, поскольку это скрывает важнейшие биологические и когнитивные процессы, которые определяют, почему одоранты имеют тот или иной запах. Биологические и психологические факторы влияют на организацию физической информации в виде обонятельных категорий. Нельзя исключать из рассмотрения процесс перцептивного кодирования. Опасность, по мнению Гилберта, заключается в том, что «это такая же ошибка, как ожидать, что характер запаха каким-то образом закодирован в структуре молекулы. В данном случае вы по-прежнему предполагаете, что характер запаха закодирован во внешних физических связях и не зависит от того, кто запах воспринимает». Химия стимулов – не рациональный подход к определению запахов как перцептивных категорий.
Запахи как элементы разума
Обоняние нельзя традиционным образом отнести к внешним или внутренним процессам, в рамках которых философы рассматривают проблемы разума. В данной главе говорится о том, что объяснение перцептивного содержания невозможно вывести только из описания пространства физических стимулов. Опыт восприятия запахов не сводится к химии запахов, поскольку он зависит от воспринимаемых качеств физического стимула, которые, в свою очередь, определяются биологическими условиями извлечения, сочетания и интеграции физических характеристик. Иначе, как суммировал Смит, мы «спутаем носитель и содержимое отображения».
Запахи – элементы разума. А разум лучше понимать с точки зрения динамики обработки сигналов, а не через анализ моментальных снимков ментальных процессов. В таком контексте запахи передают множество смыслов из области сознательного и несознательного восприятия.
Например, запахи становятся объектами познания, когда мы связываем их перцептивное содержание с семантическими объектами. Их концептуализация позволяет обдумывать и передавать наш опыт и напрямую сравнивать его с другим опытом восприятия. В качестве объектов познания запахи возникают в рамках сознательного опыта и как часть перцептивных образов разной модальности, даже если мы не всегда осознаем запахи именно как обонятельные ощущения. Или они формируют объекты нашего внимания, когда мы осознаем обонятельные ощущения, не обязательно создавая при этом концептуальное содержание.
Многослойность обонятельного восприятия означает, что его содержимое нельзя объяснить без понимания механизмов обработки сенсорных сигналов. Глубоко неверно говорить о запахах как таковых – как о вещах вне мыслительной среды. Значение запаха связано с процессами его восприятия. Запах – это интерпретация физической информации в контексте непрерывной физиологической и когнитивной активности. В конечном итоге, один и тот же стимул может быть интерпретирован по-разному и формировать разные обонятельные образы.
Рассмотрим в качестве примера сульфурол (C6H9NOS). Парфюмер Кристоф Лодамиель использовал сульфурол на открытом симпозиуме «Чувство запаха у человека», организованном в апреле 2017 года в Колумбийском университете[184]. Он раздавал присутствующим смоченные в сульфуроле полоски бумаги, просил понюхать их и описать запах. Реакции были разными. Не было понятно, что это за запах. Он был органическим, немного отдавал по́том, был чуть сладковатым и жирным. Он не был неприятным, но и очень приятным – тоже. Что это было? Лодамиель удивил публику, показав картинку с изображением теплого молока. Конечно, это был запах теплого молока! По аудитории пробежал шепот. Но Лодамиель сменил изображение молока на изображение ветчины. Все внезапно почувствовали запах ветчины! То же вещество, та же пахучая полоска, но восприятие полностью обновилось при смене изображения. Лодамиель чередовал картинки еще и еще, и каждый раз менялось восприятие запаха сульфурола. От ветчины к молоку (ветчина исчезала!) и обратно. Келлер рассказывал: «Как будто при смене изображения менялся запах!»
«Со мной происходит то же самое, – улыбается Лодамиель. – Я знаю этот запах. Я знаю, какую картинку сейчас покажу. И каждый раз, когда я смотрю на картинку и вижу мясо, я чувствую запах ветчины. Это неконтролируемо». Он молчит, а потом продолжает: «Мозг очень быстро учится это делать. Вы видите, что люди не тренировались. Они никогда раньше не чувствовали запаха этой молекулы. И, честно говоря, запах теплого молока не очень распространен. Люди его знают, но он не из тех запахов, которые они обычно узнают».
Такая же ситуация наблюдается со смесями. Лодамиель создал новый запах с аналогичным эффектом: «На одной картинке изображена библиотека с сильно потемневшими деревянными балками и мебелью с красной бархатной обивкой. Здесь пахнет какими-то пряностями, бархатом и чем-то подобным. Потом я показываю другую картинку с книжными полками. Дерево гладкое, светло-бежевое, простые оттенки. И вы уже не «видите» никаких пряностей. Это невероятно. Вы вдруг начинаете чувствовать запах старой бумаги внутри книг». Существует множество версий подобных фокусов восприятия. Еще в одном примере поначалу вы чувствуете запахи леса и ягод, а потом Лодамиель показывает изображение оленя, и вы думаете: «Боже! Как я мог не заметить животное, находящееся прямо у меня перед глазами? Внезапно вы видите оленя, которого раньше не видели».
Соответствующий запаху образ определяется процессами, в которых участвует. Что это означает для репрезентативных теорий восприятия, что делает образ запаха точным отражением его источника? Ответ на эти вопросы связан с физиологическими и психологическими механизмами, создающими образ запаха. Точность категоризации информации, передаваемой физическим стимулом, в схеме восприятия зависит от того, в каких процессах задействован этот стимул.
Многие запахи, такие как запах сульфурола, неоднозначны и могут соотноситься с разными смыслами. Интерпретация восприятия такого стимула, как сульфурол, в виде объекта материального мира может соответствовать разным концепциям; в данном примере Лодамиель использовал теплое молоко и ветчину. Но этому запаху могут соответствовать и другие образы, например, бобы. Следовательно, «точность» отражения зависит и от интуитивно понимаемого содержания стимула, и от условий интерпретации.
Мысль о точности перцептивного представления в совокупности с мыслью об определенном универсальном результате восприятия – философская идея, глубоко вводящая в заблуждение. Как если бы Лодамиель показал вам изображение розы – и вы бы почувствовали запах розы. В таком случае ваше восприятие обманчиво, конечно, если у вас нет очень необычной мутации в районе неких генов обонятельных рецепторов (как в случае с кориандром). Одоранты могут иметь несколько интерпретаций, но они не случайны: они основаны на химических свойствах стимулов. Однако их восприятие зависит от диапазона рецепторов каждого человека. Что если бы Лодамиель показал вам изображение ветчины, а вы бы почувствовали запах молока? Ответ зависит от того, какой процесс вы исследуете: проверяете точность отображения на основании семантического соответствия (интеграция обонятельного стимула в перекрестной модальности) или ассоциаций (возможных образов, связанных с предыдущим альтернативным опытом восприятия того же обонятельного стимула)?
Восприятие запаха – не просто сенсорная абстракция физических характеристик, но активная интерпретация в соответствии с некоторыми параметрами (ментальными и биологическими). Трудность в том, чтобы идентифицировать правильные параметры для модели обработки обонятельных сигналов.
Эти параметры касаются поведенческого значения запахов (см. главу 4), а также разных уровней биологического кодирования и извлечения информации из стимула (см. главы 5–8). Определение ментального содержания обонятельных стимулов на основании их химического строения не позволяет учитывать динамический обонятельный опыт в качестве психологической активности. Как сказал Дэниель Деннет: «Это все равно что забыть, что конечный продукт яблони – не яблоки, а новые яблони»[185].
Глава 4. Как поведение зависит от химии: аффективная природа запаха
Запах позволяет нам выбирать объекты и по-разному реагировать на них. Он меняет наше отношение к предметам из окружающей среды и наше взаимодействие с ними. Обоняние – это инструмент для принятия решений. Запахи в буквальном смысле заставляют нас двигаться. Они притягивают или отталкивают, они побуждают или останавливают. Вы поворачиваете голову туда, откуда доносится запах бекона; запах фекалий заставляет отвернуться; некоторые запахи, такие как аромат лаванды, успокаивают, другие, как запах мяты, освежают. Барри Смит, рассуждая об обонянии, подчеркнул важную связь между действием и восприятием: «Мы начинаем лучше это понимать. Если мы и усвоили что-то за последние десять или пятнадцать лет (на самом деле еще раньше, со времен Теодора Фонтейна[186]), так это то, что восприятие – не однонаправленный процесс пассивного поглощения информации из внешнего мира. Мы повсюду ищем связи между восприятием и действием, так почему бы не с помощью запаха?»
В промышленности знают о притягательной силе запахов. Когда вы выбираете шампунь, лосьон, мыло или моющее средство – все, что связано с уходом за телом и домом – вы выбираете то, что хорошо пахнет. Иногда вы выбираете что-то с запахом, подходящим для конкретного случая (например, свидания). В магазине часто можно заметить, как при выборе продукта люди открывают его и нюхают, прежде чем принять решение. Шампунь может хорошо избавлять от перхоти вне зависимости от запаха, но производители знают, что его нужно продавать в пяти или более вариантах с разным ароматом, чтобы заинтересовать более широкую часть населения, поскольку люди покупают шампунь просто потому, что он приятно пахнет.
Современный мир изобилует ароматическими продуктами. Целая отрасль производства занята созданием и продажей запахов. Только в США такие товары (от дорогих духов до мусорных мешков с отдушкой) ежегодно приносят свыше 28 миллиардов долларов