енно конъюнктурный характер. Произошло это лишь в 1969 г. А до этого мы знали лишь один вариант "Таинственного незнакомца", который А. Пейн выдал за окончательный, к тому же подвергнув его редактуре по собственному усмотрению. Тот "Таинственный незнакомец", который известен и советским читателям собрания сочинений Твена, в США был напечатан в 1916 г. В рукописи этот вариант повести носит заглавие "Хроника молодого Сатаны", он, как выяснилось, самый ранний и вовсе не отражает истинную авторскую волю своего создателя. Еще не оставив этот вариант, Твен принялся писать "Школьную горку" - следующую версию той же самой истории. Правда, и этот замысел увлекал Твена недолго; текстологический анализ показал, что рукопись была оборвана примерно через два месяца после того. как автор к ней приступил в ноябре 1898 г. Писатель вернулся к "Хронике молодого Сатаны", продолжал ее около двух лет, но в конце концов положил в дальний ящик письменного стола, поскольку решил коренным образом переработать весь материал задуманной повести. Так в рабочей тетради Твена появляются первые наброски произведения, носящего заглавие "№ 44. Таинственный незнакомец". Над ним Твен работает до июля 1905 г. Три года спустя написана последняя, в идейном отношении очень важная глава. О том, чтобы отдать в печать завершенную повесть, нечего было и думать: после того как появились некоторые крайне радикальные твеновские памфлеты, писатель фактически подвергся остракизму, его травила херстовская пресса, и едва ли нашелся бы издатель, у которого достало бы решимости опубликовать эту рукопись, пусть она и принадлежала самому автору "Приключений Гекльберри Финна". Соединив тексты разных редакций в одно произведение и напечатав его через шесть лет после смерти Твена, Пейн, который, как выяснилось много десятилетий спустя, ввел в первый вариант заключительную главу, вовсе к нему не относящуюся, убеждал читателей, что произведение не завершено и вообще нетипично для Твена. Тогда в это трудно было не поверить, тем более что к твеновскому архиву не имел доступа никто, кроме самого Пейна. Но когда в 1962 г. были наконец напечатаны "Письма с Земли", выяснилось, что последняя повесть Твена вполне органично примыкает к другим его творческим замыслам последних лет. Во всех этих атеистических памфлетах, писавшихся в 1909 г., автором "писем" является Сатана, тот же самый художественный персонаж, который в повести выступает то под собственным именем, то как № 44. Это не новый для Твена герой: достаточно вспомнить две его знаменитые притчи конца 90-х годов - "Банковый билет в 1000000 фунтов стерлингов" и "Человек, который совратил Гедлиберг" Видимо, и в "Грандиозной международной процессии" - сатирическом обозрении политической жизни мира, написанном в 1901 г., но по сей день известном только в небольших отрывках, - Сатана выступает в той же роли проницательного н жестокого комментатора уродств действительности. Во всем, что Твен писал до "Таинственного незнакомца", Сатана оставался чисто условным персонажем, своего рода маской, часто используемой в памфлетах, публицистике н даже в повестях-притчах. Есть у Твена небольшая серия памфлетов, так и озаглавленная: "Письма Сатане"; она создана в 1897 г.. но увидела свет лишь двадцать шесть лет спустя в посмертном сборнике "Европа и другие края". Там Твен приглашает своего адресата "предпринять развлекательную поездку вокруг света", спеша заверить, что "друзей у Вас обнаружится куда больше, чем можно было бы предполагать", и среди родственных душ первым называя Сесиля Родса - британского колонизатора, служившего одной из главных мишеней твеновской сатиры. Типично твеновский прием заключается в том, что Дьявол, оставаясь за сценой, убеждается в справедливости своих самых мизантропических суждении о природе и деяниях человеческих. Сходным образом используется этот персонаж в "Человеке, который совратил Гедлиберг" - одном из самых блистательных образцов дьяволиады во всей мировой литературе. Но на страницах "Таинственного незнакомца" Сатана появляется непосредственно и с очевидностью становится рупором авторских идей. Это очень существенная художественная перемена. В отличии от "Человека, который совратил Гедлиберг" или "Банкового билета в 1000000 фунтов стерлингов" Твен уже не довольствуется изображением язв коррумпированного буржуазного общества. Дьявол к "Таинственном незнакомце" говорит устами автора, высказывающего всю нелестную правду о человеческой природе и о принятых социальных отношениях. Так в повесть входит тема подлинно философская. сопряженная с критериями этической истины и сущностных ценностей бытия. Никогда прежде эта проблематика не возникала у Твена настолько недвусмысленно. "Таинственный незнакомец" явился образцом философской прозы в гораздо большей степени, чем даже наиболее ему близкие по художественной задаче твеновские произведения "Принц и нищий". "Простофиля Вильсон", повесть о Гедлиберге, павшем жертвой дьявольского розыгрыша. Каждая из этих аллегорий по-своему отозвалась в "Таинственном незнакомце", однако в нем конфликт все-таки иной. И другая художественная композиция. Все дело в том, что Твен по-новому осознает ту раздвоенность человека, которая составляла предмет самого пристального его интереса еще с юности и отозвалась столь важным для его искусства мотивом двойников наподобие Тома Кенти и принца Эдуарда из "Принца и нищего". Прежде эта коллизия решалась у Твена в духе просветительских воззрений: вовлекаясь в заведомо ложные, "вывихнутые" общественные отношения, которыми живет общество, человек как бы отрицает собственную гуманную сущность, однако он способен вернуться к доброму, разумному началу, заложенному в нем природой, - для этого нужно лишь освободиться от давления ложных норм. Теперь же раздвоенность интересует писателя не только как факт социального поведения личности. Она воспринята и как некая объективная конфликтность извечных, природных свойств человеческого естества. Здесь, несомненно, сказалось то мрачное умонастроение, которое владело Твеном под конец жизни. Оно не было только результатом перенесенных писателем драм, в частности ранней смерти любимой его дочери Сюзи, ни тем более каким-то психологическим вывертом, на чем настаивают некоторые американские биографы Твена. Сугубо личные мотивы могли лишь ускорить то разочарование Твена в былых надеждах на торжество разума, которое исподволь давало себя знать задолго до ударов судьбы, обрушившихся на писателя под старость. Это разочарование переживалось Твеном крайне болезненно, что легко понять - слишком светлой была вера, оказавшаяся не в ладу с реальным опытом буржуазного общества. Пессимистические высказывания писателя о человеке и об уготованном ему будущем не следует воспринимать буквально. Они продиктованы главным образом сознанием невозможности выправить тот отталкивающий порядок вещей, когда повсюду в мире попирались и разум, и справедливость, и мораль. Быть может, раньше любого другого западного писателя Твен постиг, что продажность и ханжество, возведенные в ранг высокой добродетели, пустили едва заметные, но прочные корни в сознании рядовых его современников, разрушая нравственный остов личности. Оружие сатиры оказалось самым действенным для того, чтобы показать этот процесс во всем зловещем его значении - не с целью вынести человечеству безапелляционный приговор, а с целью предупредить его об опасностях, которые, как показало время, вовсе не были вымышлены Твеном. Оттого и значение его последних книг непреходяще велико - "Таинственного незнакомца" в особенности. Все три версии этой повести построены на одной и той же исходной ситуации: загадочный пришелец, явившийся неведомо откуда, вносит смятение в размеренно текущую жизнь, наполняя ее непостижимыми, пугающими коллизиями, пока обыватели не убеждаются, что к ним пожаловал сам Князь тьмы. В "Хронике молодого Сатаны" (т. е. том варианте повести, который знаком нашим читателям под заглавием "Таинственный незнакомец") местом действия выбрана австрийская деревушка, а события начинаются в мае 1702 г. Повествование ведется от липа Теодора Фишера, подростка из Эзельдорфа (т. е. Ослиной деревни), который сводит дружбу с неким Филипом Траумом, вскоре открывающим новому своему приятелю, что он племянник Сатаны. Центральный фабульный эпизод этого варианта - подстроенная Траумом тяжба между двумя деревенскими пасторами, один из которых обвиняет другого в краже крупной денежной суммы. Пока дело разбирается, облыжно обвиненный впадает в состояние "счастливого безумия", которое, конечно, предпочтительнее, чем жалкое прозябание, остававшееся уделом всех эзельдорфцев до появления Искусителя. В "Школьной горке" та же коллизия развертывается на более привычном читателям Твена жизненном фоне. Время действия - середина XIX в., место событий - Санкт-Петербург, тот самый городок на Миссисипи, который описан в "Томе Сойере" и "Геке Финне". Оба прославленных твеновских героя появляются в этом варианте "Таинственного незнакомца", хотя и остаются скорее статистами, чем активными художественными характерами. Твен написал только шесть глав. О том, как могла дальше развиваться намеченная в "Школьной горке" интрига, читатель может узнать из примечаний. Заметим, что, по авторским наметкам, молодому Сатане предстояло основать новую воскресную школу, где обучают не христианским добродетелям, а "антиморали". Поскольку этот мотив вводил в "Школьную горку" одну из основных идей "Таинственного незнакомца", его надо отметить особо. Во всех трех вариантах повести Твен развертывает коллизию, определяющуюся несостоятельностью общепринятых в окружающей жизни моральных норм перед лицом истинной человеческой природы. Собственно, эта коллизия должна была стать в повести центральной. Она и заняла это положение в последнем варианте - "№ 44, Таинственный незнакомец". Можно лишь догадываться о причинах, побудивших Твена оставить незавершенной "Школьную горку". Не последней из них. видимо, было присутствие на ее страницах Тома и Гека. Ведь с этими героями для Твена было связано не только его главное творческое свершение, но и весь доминирующий в его прежних книг