«Стяжать соборное устройство духа невозможно ничем иным, кроме как вхождением и вживанием в Церковь. Весь смысл православного господства над временем и связи со временем святоотеческим состоит на самом деле в самотождественности Церкви, единой и единственной в своем вселенском, соборном и всевременном бытии, в непрерывности иерархического наследия, совершения Таинств, общения веры и действующего в них единого Духа и единой благодати.
Это единство Тела Христова, единство Дома Божия, в котором не только когда-то жили, но и сегодня живут и обитают все те, которые умерли в благочестии и вере, и святые подвижники и Отцы Церкви. И сегодня каждый священник, совершающий Божественную литургию, не только повторяет те же самые слова, которые некогда возносил пред алтарем св. Василий Великий или св. Златоуст, но и в реальном, хотя и непостижимом общении, в буквальном смысле вместе с ними сослужит Богу. На каждом богослужении невидимо присутствует вся Церковь, как истинное единое стадо, совместно и единодушно возносящее молитвы и благодарения Господу Иисусу Христу и Отцу Его. Это не психологическая, субъективная связь с прошлым, но онтологическое единство жизни. В Церкви останавливается время, ибо здесь нет смерти, и прекращение земного существования не прерывает живой связи поколений»[37].
В Церкви прошлое всегда современно; настоящее в Церкви есть настоящее всегда живым прошлым, ибо Богочеловек Христос, который вчера и сегодня и вовеки Тот же (Евр. 13:8), непрерывно живет в своем богочеловеческом теле той же истиной, тем же светом, тем же добром, той же жизнью и всегда делает все прошлое – настоящим. Поэтому для живого православного чувства и сознания все члены Церкви, начиная от святых Апостолов и до вчера почивших, всегда современны, ибо всегда живут во Христе. И сегодня всякому истинно православному человеку современны все святые Апостолы, и Мученики, и святые Отцы. Более того, они для него реальнее многих современников по плоти.
Это ощущение всеединства веры, жизни и сознания составляет сущность православной церковности. Это ощущение обнаруживает истину: Богочеловек есть непрерывная животворная сила, которая непрестанно проявляется в богочеловеческой жизни Церкви через единство, святость, соборность, апостольность веры, жизни и истины. Ибо что значит быть православным? Это значит: пребывать в непрестанном подвиге от человека к Богочеловеку, пребывать в непрестанном созидании себя богочеловеческими подвигами. При этом человек никогда не остается одиноким: каждое его чувство, и дело, и мысль лично-соборны; никогда только личны, и никогда только соборны.
Когда православный христианин мыслит мысль, он мыслит со страхом и трепетом, ибо знает, что в этом таинственным образом участвует весь собор Святых, весь хор всех членов Церкви. Он никогда не свой, никогда не принадлежит себе, но всем Святым, а через них – пресвятому Господу Иисусу. Когда православный христианин рассматривает свой дух, он говорит себе: мой дух – ничто, если не исполнить и не усовершить его Духом Святым.
У православного христианина ничто не бывает по человеку, но все по Богочеловеку: с помощью непрерывных евангельских подвигов он собирается в Боге: дух его собирается Духом Божиим, и душа, и воля; все его собирается и обретает соборный характер в Богочеловеке. И он всем своим существом чувствует, что православная церковность всегда свята и всегда соборна и что категория богочеловечности есть неизменная категория церковности, православности.
Православные тем и православные, что непрерывно имеют это чувство богочеловеческой соборности, возгревая и храня его молитвой и смирением. Они никогда себя не проповедуют, никогда не хвалятся человеком, никогда не остаются при голой человечности, никогда не идолопоклонничают гуманизму. Святые христоносные Апостолы раз и навсегда дали формулу богочеловеческой церковности: угодно Святому Духу и нам (Деян. 15:28). Сперва Дух Святой, и потом уже мы; и мы постольку, поскольку даем Святому Духу возможность действовать через нас.
В этой богооткровенной апостольской формуле содержится весь метод богочеловеческой деятельности Церкви в мире. Этот метод приняли Мученики и Исповедники, святые Отцы и Вселенские соборы. Тот, кто отступает от него, отступает от Святого Духа, отступает от святых Апостолов и Мучеников, от святых Отцов и Вселенских соборов, отступает от единства, святости, соборности и апостольности богочеловеческой веры Христовой – одним словом: отступает от Господа Христа. Православная Церковь едина, свята, соборна и апостольна потому, что не отступает от этого священного метода. Она православна тем, что непрерывно исповедует, содержит и хранит не только богочеловеческую, апостольско-соборную, вселенскую идеологию христианства, но и богочеловеческую, апостольско-соборную вселенскую методику христианства. Богочеловеческая идеология христианства может сохраниться только богочеловеческой методикой христианства. Господь Иисус есть и Истина, и Путь. Отступивший от богочеловеческой методики неминуемо отступает и от богочеловеческой идеологии, отступает от Богочеловека Христа.
Православная Церковь обладает интегральной идеологией Богочеловека Христа, ибо неотступно придерживается богочеловеческой методики святых Апостолов и Вселенских соборов. Человек православной, апостольской, святоотеческой веры чувствует и знает, что православные люди всего лишь соработники Святого Духа, соработники, которые непрестанной молитвой прислушиваются к тому, что Он велит, которые непрестанно творят то, что Он желает, которые непрестанно поверяют Им свои мысли, слова и дела. Поскольку всеединство богочеловеческой истины всегда присуще соборному сознанию Православной Церкви, то святые Отцы и Учители Церкви непрестанно участвуют в богочеловеческой жизни Церкви благодатным действием Святого Духа, почему православные патриархи нового времени и заявляют в своем Послании: «Святой Дух учит Церковь через святых Отцов и учителей Кафолической Церкви. […] Церковь научается от Живоначального Духа, но не иначе, как чрез посредство святых Отцов и Учителей… Кафолическая Церковь не может погрешать или заблуждаться и изрекать ложь вместо истины; ибо Дух Святой, всегда действующий через верно служащих Отцов и Учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения»[38].
На европейском Западе христианство постепенно превратилось в гуманизм. Долго и усиленно Богочеловека суживали и, наконец, свели к человеку: к непогрешимому человеку в Риме и к не менее непогрешимому человеку в Берлине. Так возник западный христианско-гуманистический максимализм – папизм, который от Христа берет все, и западный христианско-гуманистический минимализм, который требует от Христа совсем мало, а часто и вообще ничего. И в папизме, и в протестантизме на место Богочеловека поставлен человек – и как наивысшая ценность, и как наивысший критерий. Совершена болезненная и тягостная коррекция Богочеловека, Его дела и Его учения.
Терпеливо и упорно трудился папизм, чтобы Богочеловека заменить человеком, пока наконец в догмате о непогрешимости папы Богочеловек не был навсегда заменен непогрешимым человеком. Ибо этим догматом человек решительно и ясно провозглашен чем-то большим не только человека, но и большим святых Отцов, и святых Апостолов, и святых Вселенских соборов. Таким отступлением от Богочеловека, от вселенской Церкви, папизм превзошел Лютера, творца протестантизма. В самом деле, первый, радикальный протест против единой, святой, соборной и апостольской Церкви надо искать в папизме, а не в лютеранстве. В том первом протесте есть и первый протестантизм.
Не следует заблуждаться: западный христианско-гуманистический максимализм, папизм, и есть самый радикальный протестантизм, ибо он перенес краеугольный камень христианства с вечного Богочеловека на преходящего человека. И провозгласил это главнейшим догматом; а это означает: главнейшей истиной, главнейшей ценностью, главнейшим мерилом. А протестанты только переняли этот догмат в его сущности и разработали до ужасных размеров и деталей. В самом деле, протестантизм есть не что иное, как генерально примененный папизм, чей основной принцип проведен в жизнь каждым отдельным человеком. По примеру непогрешимого человека в Риме, каждый протестант есть такой же непогрешимый человек, потому что он претендует на личную непогрешимость в делах веры. Можно сказать, что протестантизм – это вульгаризированный папизм, но лишенный мистики, авторитета и власти.
Сведением христианства со всеми его бесконечными богочеловеческими истинами на человека совершено превращение западного христианства в гуманизм. Это может выглядеть парадоксальным, однако это – истинно своей непреодолимой и неустранимой исторической действительностью. Ибо западное христианство есть, по сути своей, самый решительный гуманизм, поскольку оно провозгласило человека непогрешимым и богочеловеческую религию превратило в гуманистическую. А то, что это так, доказывает то, что Богочеловек вытеснен на небо, а на его освободившееся место на земле поставлен его заместитель и наместник: Vicarius Christi[39]… Какая трагическая нелогичность: вездесущему Богу и Господу назначать заместителя и наместника! Однако эта нелогичность воплотилась в западном христианстве.
Так совершено своего рода развоплощение воплощенного Бога, обезбогочеловечивание Богочеловека. Западный религиозный гуманизм провозгласил вездесущего Бога неприсутствующим в Риме, почему и поставил Ему заместителя в лице непогрешимого человека. Тем самым этот гуманизм как бы сказал Богочеловеку: удались из этого мира в иной, уходи от нас, у нас есть Твой заместитель, который Тебя непогрешимо заменяет во всем.
Эта замена Богочеловека человеком проявилась практически в ощутимой замене христианской богочеловеческой методики методикой человеческой, подчас слишком человеческой. Отсюда примат аристотелевой философии в схоластике, отсюда казуистика и инквизиция в этике, отсюда папская дипломатия в международных отношениях, отсюда клерикальные партии в политике, отсюда папское государство, отсюда отпущение грехов посредством декрета и по радио, отсюда иезуитство в разных обличьях.