образ Бога невидимого (είκών τοϋ θεού τού αοράτου) (Кол. 1:15) и в Ком обитает вся полнота Божества телесно (παν το πλήρωμα της θεότητας σωματικως) (Кол. 2:9).
Богочеловек Христос, а Им, по Нему, и через Него – христиане. Очевидно, что христиане тем и суть христиане, что Христом ощущают тайну жизни и мира, Христом ее объясняют. Видимое объясняют невидимым, и наоборот: невидимое – видимым; человека объясняют Богом, но и Бога – человеком, причем человеком в Богочеловеке Христе. Без Богочеловека человек – это ужас, а Бог – еще больший. Вне Богочеловека нет нигде мира человеческой мысли. Всюду грозные обрывы и ужасные провалы. Богочеловек – это самый совершенный синтез невидимого и видимого, Вечного и временного. Поэтому Он есть и самый совершенный критерий Божиего и человеческого, духовного и физического, видимого и невидимого. Он есть самое полное осмысление и невидимого, и видимого в человеческом мире. Чтобы крошечная мысль человеческая не обезумела над огромной тайной мира.
Христиане тем и суть христиане, что во временном ищут вечное, в видимом невидимое, в человеческом Божие. Паломники вечности, они сквозь временное шествуют вечным, сквозь человечье – богочеловечным. Они непрестанно ищут божественное золото в земном прахе. И находят. Для них все твари прозрачны: сквозь видимое они видят невидимое, сквозь временное – вечное. Во всем видимом они ищут и находят эту невидимую сердцевину, это невидимое ядро, которое таинственным нервом связывает видимое с Невидимым. В самом деле, наше призвание: сквозь видимое идти невидимым, в видимом искать невидимое, сквозь видимое видеть невидимое, в видимом жить невидимым, ибо невидимое – вечно, а видимое – временно и преходяще. По слову Христова апостола: мы смотрим не на видимое (τά μη βλεπόμενα), но на невидимое – вечное, ибо видимое временно, а невидимое вечно (τά γάρ βλεπόμενα πρόσκαιρα, τά δέ μη βλεπόμενα αιώνα) (2 Кор. 4:18).
Для нас, христиан, христоосвященных и христопросвещенных, все в этом мире имеет смысл и ценность только постольку, поскольку есть средство и путь к вечному, ибо мы смотрим на невидимое, мы видим – невидимое. Всю свою жизнь во времени мы поверяем тем, что вечно, человеческое – тем, что богочеловечно. Насколько есть вечного в границах времени, мы питаемся им, а насколько нам его недостает, мы находим его по ту сторону времени, в царстве бесконечного, невидимого. Мы смотрим на все с точки зрения вечности, то есть с Христовой точки зрения, ибо Он – вечный Бог и Господь в границах человеческого тела.
Действительно, христиане, будь то простые или ученые, рассматривают и оценивают этот мир и все, что есть в нем, с точки зрения вечности. Ибо Господь Христос вечен, и Его точка зрения и Его взгляд на этот мир – это точка зрения и взгляд Вечного. Каждый христианин в самой вере своей имеет Христову философию жизни и мира, и все твари, все существа и все события в мире рассматривает с Христовой точки зрения, а это означает – с точки зрения вечности и богочеловечности. Поэтому только в богочеловеческой вере и в богочеловеческой философии реально дана людям возможность и сила на самом деле видеть мир с Божией точки зрения, с точки зрения вечности: sub specie aeternitatis. В остальных философиях эта точка зрения есть или абстракция, или гипотеза, или неосуществимое стремление, но никогда – очевидная и неодолимая реальность.
Это наша единая и единственная точка зрения, наше единое и единственное мерило, ибо Господь Иисус показал нам Своей Личностью и жизнью, как вечный Бог мерит этот мир и все, что есть в нем, как оценивает поступки человеческие и всю историю человеческого рода. Только в свете вечного и богочеловечного обнаруживается истинная ценность всего временного. И только от вечности и богочеловечности оно получает свой истинный смысл и свою истинную ценность. Как луна от солнца.
Не следует забывать: человек становится способным себя и мир вокруг себя рассматривать с Божией точки зрения, оценивать Божией оценкой, измерять Божией мерой только в том случае, если он благодатными подвигами евангельской веры совоплотится Богочеловеку Христу, станет его сотелесником (Еф. 3:6), составной частью Его Богочеловеческого тела – Церкви. Другими словами: те, кто всем существом своим, всей душой своей, всем сердцем своим, всею крепостию своей церковны и оцерковлены, те смотрят на мир святыми очами Церкви. Все это достигается непрерывным благодатным деланием евангельских подвигов веры, любви, надежды, молитвы, поста, кротости, смирения, терпения и др. И сбывается таинственное и благодатное срастание человека с Господом Христом, как черенка с лозой (ср. Ин. 15:1–6).
От каждого евангельского подвига возникает в душе по одному оку, а от многих подвигов – многие очи, которыми смотрит душа, и видит невидимое, и богочеловеческим судом оценивает все, что происходит в ней и в мире вокруг нее. Если человек подвизается подвигом евангельского милосердия, в его душе должно возникнуть око, которое пристально вглядывается в то, что Христово, и день и ночь ищет того, что вечно и богочеловечно. Если он подвизается подвигом евангельской любви, евангельской молитвы, евангельского поста и остальных евангельских добродетелей, в его душе умножаются очи, которые смотрят на невидимое и видят Невидимого. Только с помощью евангельских добродетелей человеческая душа прозревает для всего Божиего и вечного в мире временного существования. Не имея евангельских добродетелей, душа остается слепа для всего бессмертного и вечного и в этом, и в ином мире (ср. 2 Петр. 1:3–9).
Евангельские добродетели, эти евангельские очи человеческой души, видят невидимые истины Божии, рассеянные по видимым тварям, видят невидимые истины Божии, ставшие предельно видимыми и очевидными в воплощенном Боге Слове, Господе нашем Иисусе Христе. Без евангельских добродетелей человек остается навсегда слеп для истинных ценностей в этой жизни и, как слепец, ощупью бредет через ущелья страшных тайн этого мира, пока наконец не сорвется в одно из них и не разобьется насмерть.
На обширной земной ниве посеяно семя вечности. Небесный Сеятель показал, что этот мир сотворен, чтобы быть нивой, на которой прозябает, растет и созревает урожай вечности (ср. Мф. 13:18–23; 36–43; Мк. 4:3-20; Лк. 8:5-15). Враги человеческой вечности, зло и грех, своим тернием и плевелами душат это семя и делают бесплодной Божию ниву. Если воплощенный Бог открыл что-либо своей жизнью и учением, то это следующее: люди суть вечные существа, этот мир – их временное обиталище; вечную жизнь люди начинают в этом мире и без перерыва продолжают в ином.
Наша задача: растить и выхаживать в себе все вечное и богочеловечное, чтобы развить в себе до крайних пределов чувство и сознание вечной жизни. Для того и стал человеком Бог Слово, чтобы научить нас, людей, как стяжать вечную жизнь в этом преходящем мире. Наша вера есть не что иное, как непрерывная борьба за вечную жизнь, непрерывное мучение ради вечной жизни (см. 1 Тим. 6:12). А земля – поле брани и мучилище. Поле брани, на котором мы боремся за вечную жизнь, и мучилище, в котором мы мучаемся ради вечной жизни. К этому мы призваны (см. 1 Тим. 6:12). Кто мыслит иначе – не Христов.
С кем наша борьба? С врагами нашей вечности и нашего бессмертия. Кто они? – Наши грехи, наши страсти, наши пороки, наши злые духи (ср. Еф. 6:12). Не следует забывать: дружба с грехами – это вражда к Богу, вражда ко Господу Христу (ср. Рим. 8:7; Иак. 4:4; 1 Ин. 2:15). Тот, кто дружит с грехами, становится врагом Божиим (ср. Иак. 4:1, 4). Провозгласить свои грехи врагами себе и ощутить их как своих величайших врагов – первое условие, необходимое для того, чтобы человек пошел путем, приближающим его к Богу и сдружающим его с Богом (ср. Иак. 2:23; Ин. 15:14). Но здесь нужна решимость, решимость бороться не на жизнь, а на смерть. Ибо в этом мире человек может быть или другом Богу и врагом диаволу, или другом диаволу и врагом Богу. Третьего не дано. Над людьми господствует непреложный закон: человеческая жизнь есть либо дружба с Богом и сопротивление диаволу, либо дружба с диаволом и противление Богу. Покоритесь Богу, противостаньте диаволу, и он убежит от вас; приблизьтесь к Богу, и Он приблизится к вам (Иак. 4:7–8).
Как человеку научиться ненавидеть грех и порок, чтобы устранить их? Вот как: всегда сознавай и знай, что всевидящий Господь Иисус непрестанно и пристально смотрит на каждую твою мысль, на каждое твое чувство, на каждое твое дело. И страдает от каждой твоей скверной мысли и грешного желания, от каждого твоего порочного чувства и злого дела. Его, незлобивого и преблагого, непрестанно мучают, бьют, оплевывают и распинают – грехи наши, пороки наши. Любя грехи и живя в них, мы совершаем преступление христоборца и христоубийцы. От этого есть только одно спасение: решительно возненавидеть грех всей душой своей, всем существом своим; избегать греха и бежать от него; и если он найдет на нас, бороться с ним до крови (Евр. 12:4), неустрашимо и смело; и если он войдет в нас, ни за что не дать ему в нас остаться. Поэтому необходимо мобилизовать весь ум свой, всю душу свою, всю волю свою, бодро бдеть над собой, над всем, что есть в нас, и внимательно следить за всем, что входит в нас и что из нас выходит. Этот подвиг святые Отцы называют трезвением: трезвением ума, трезвением сердца, трезвени-ем души от опьянения грехом.
Трезвясь от опьянения грехом, от опоенности злом, человек постепенно делается способным к различению добра и зла и обретает благодатную способность евангельского рассуждения о том, что есть добро и что – зло. Опьяненный грехом, завороженный злом, человек не в состоянии по-настоящему знать, и действительно не знает, что есть добро и зло в своих последних глубинах и тончайших тонкостях. Только всесторонне облагодатствованные, охристовленные личности знают до тонкости и тайну добра, и тайну зла. Но и эта способность различения добра и зла есть одновременно и подвиг, и дар. Апостол Павел называет ее даром различения духов, причем даром Духа Святого (1 Кор. 12:10), но и подвигом, который состоит в долгом упражнении и который очевиден в совершенных христианах: