– Вот, пришел авва Антоний.
Затем, немного помолчав, он снова сказал:
– Вот, пришел лик пророков.
И снова он просиял еще более и сказал:
– Вот, пришел лик апостолов.
И вдвойне просияло лицо его, и он беседовал с невидимыми лицами.
Братия упрашивали его, говоря:
– Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?
И он сказал им:
– Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, дабы они оставили меня на короткое время, чтобы я мог покаяться.
– Тебе нет нужды в покаянии, отче, – сказали ему братия.
На сие старец ответил:
– Поистине не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего.
Но все братия знали, что он совершен в добродетелях.
После сего он снова просиял еще сильнее и лицо его стало как солнце, и все убоялись его. Тогда старец сказал:
– Вот, приходит Господь, взирайте все. Он говорит: принесите Мне избранный сосуд из пустыни!
С сими словами преподобный предал дух свой Господу. В сей момент появилась молния и храмина наполнилась благоуханием»[71].
Преображая себя благодатными подвигами, человек постепенно становится все святее и все светлее. Жить евангельски в действительности означает: светлеть логосным, божественным светом, превратиться в свет, быть светом, ибо жизнь и свет единосущны в Боге и Богочеловеке (ср. Ин. 1:4), а потому и во всех настоящих христианах. Это сияние благодатным светом представляется нимбом вокруг главы на святых иконах святых. Личность святого тем и отличается, что лучится светом вечной Истины, и правды, и доброты, и красоты. И свет светит во тьме греха и смерти, и тьма не объяла его (Ин. 1:5).
Царство смерти достигает дотуда, докуда достигает человек; распространяя свое влияние, он распространяет смерть; это трагический удел человека в мире. Обрати внимание: ничто не смертно во вселенной, кроме человека и всего, что принадлежит ему и окружает его. Гуманизм! – Это наивная детская игра в оглушительной мельнице смерти. Грехом, смертью, тьмой человек превратил этот мир в страшилище над страшилищами и в ужас над ужасами. Чтобы хоть сколько-нибудь разбуженные душой люди не обезумели среди земных ужасов, им дается логосный, божественный свет; он дается каждому человеку для пути сквозь отравляющую тьму греха и смерти (ср. Ин. 1:9).
Свет – это Христос, Кто пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет [ср. Ин. 3:19]. Почему? Потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет (всякий, и я, и ты, когда-нибудь делаем зло) и не идет к свету, чтобы не обличались дела его, потому что они злы (Ин. 3:20). Существует некое таинственное соответствие между светом и вечным божественным добром, равно как существует зловещее единство между тьмой и сатанинским злом, откуда происходит и ненависть тьмы и зла ко всему божественно светлому и доброму. Поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны (Ин. 3:21).
Весь мир утопает во тьме греха. И в этой страшной тьме только дивный Господь Христос мог сказать о Себе: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин. 8:12). Без чудесного Господа Иисуса мир – тьма, полная привидений. Разве не кажутся вам люди страшными привидениями, если посмотреть на них Христовым оком? Разве не кажутся вам вещи похожими на фантастические призраки, из которых безглазо таращится злой дух смерти? Если есть у вас храбрость, чтобы заглянуть в страшное, то вы должны это почувствовать; а тогда, а тогда – что, остается вам, если не вопль ко Христу? Потому что странствуя без Христа по этой выставке призраков, которая зовется миром, человек не знает, куда он идет (ср. Ин.12:35). Чтобы узнать, куда он идет и куда ведет путь из этого в иной мир, человек должен стать сыном света. Как? – Верой в Христа как свет, ибо такой верой человек рождается от света, становится чадом света, сыном света.
Вера в Господа Христа не только извлекает человека из тьмы, но и превращает его в свет, в сына света. Поэтому Спаситель говорит о Себе: Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме (Ин. 12:46). И правда, кто истинно уверовал в Господа Христа, не останется в смертной тьме, и никто из таких никогда не останется. Поэтому верующие – просветленные и божественным светом своей души освещают все тайны неба и земли. Имея это в виду, апостол Павел пишет христианам: Вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе: поступайте, как чада света (Еф. 5:8; 1 Петр. 2:9). Были тьма – грехом, порочностью, смертностью, а стали светом в Господе, с Господом, который есть подлинная святость и свет. Поскольку это так, апостол свидетельствует христианам: ибо все вы сыны света и сыны дня: мы не сыны ночи, ни тьмы (1 Сол. 5:5), ибо Господь Бог наш – Отец света, всех светов (Иак. 1:17).
Богоносные святые – это свет мира, светила мира (Мф. 5:14; Ин. 8:12; Фил. 2:15), поэтому тьма греха не может их объять. Но святые – свет не сами по себе, но из-за Христа в себе, они только верные обладатели и передатчики Христова света. Святые – и по смерти просветители, потому что светят не только святым словом, но и святыми мощами своими. Самый очевидный пример – мощи святого Саввы. Поэтому и сожгли их турки. Но разве можно сжечь свет – огнем? Он от этого еще сильнее разгорится… Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? [Пс. 26:1]
Бог есть совершенная святость и совершенный свет, и нет в Нем никакой тьмы (1 Ин. 1:5). Мы с Ним, если ходим во свете, подобно как Он во свете (1 Ин. 1:7). Соединение с Ним – это соединение со светом, ибо святость питается светом. Это закон евангельской жизни в Боге, Божественная святость и свет отверзают очи нашей души на вечные реальности этого и иного мира, а тьма греха ослепляет их, так что мы не видим ничего Божиего и ничего вечного ни в мире, ни над миром (ср. 1 Ин. 2:10–11; Еф. 1:18).
Святость – это подвиг, поэтому и просвещение подвиг. Человек достигает их, если подвизается в евангельских добродетелях. Ибо Господь Христос возвещает нам эту истину: если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святого просящим у Него (Лк. 11:13). И давал стольким духоносцам, и дает, и будет давать. Но при одном условии, которое красноречиво сформулировал святой Златоуст: «Послушай Бога в заповедях, чтобы Он услышал тебя в молитвах»[72].
Просвещение – это проекция святости. Только освятив себя, человек может освящать других, только сам став светом – может освещать других. Евангелие сводит все на личный подвиг, всегда начинать с себя, со своей личности: спасая себя, человек незаметно спасает и тех, кто вокруг него, просвещая себя, он просвещает и других. Это евангельский путь, испытанный на практике, хранимый и сохраненный в Православии и громогласно выраженный словами великого святого и просветителя вселенной, святого Григория Богослова: «Сперва надо себя очистить, а уж потом других учить чистоте; сперва надо себя сделать мудрым, а уж потом других учить мудрости; сперва надо самому стать светом, а уж потом просвещать других; сперва надо самому приблизиться к Богу, а уж потом других приводить к Нему; сперва надо самому стать святым, а уж потом освящать других»[73].
По воле Провидения мы живем на географическом и религиозном перекрестке Востока и Запада. И потому, вероятно, часто оказываемся на мучительном бездорожье. Заметили ли вы, как не ложится на нашу православную душу рационалистически-схоластическое просвещение римо-католической и протестантской Европы? Это так ясно отразилось в идейной и нравственной путанице большей части нашей интеллигенции. Оторвавшаяся от народа, она утратила православное ощущение и православную ориентацию в главных проблемах жизни и смерти. Просвещение в стиле европейского Aufklarung’a никогда не сможет быть для нас просвещением. Православное чувство, православное сознание хочет и признает только святых просветителями и только святость – светом. Глубок голод нашей души, глубже, чем думают многие наши интеллигенты; никто, кроме Господа Христа и его святых – просветителей, не может его утолить.
Для человека, который честно ищет смысл и свет жизни, всегда существуют неизреченная духовная радость, и утеха, и воодушевление, и полет, и размах, и чарующие горизонты – в таинственной и святой Православной Церкви. Не существует отчаяния, тоски, недоумения, греха, тьмы, смерти ни у меня, ни у тебя, которых мы не могли бы исторгнуть из себя чудотворными православными молитвами. Если мрак придавил твою душу, если ты лежишь во тьме, расслабленный духом, вот тебе молитва, выплачься, и тебе полегчает: «Просвещение во тьме лежащих, спасение отчаянных, Христе Спасе мой, к Тебе утренюю, Царю мира, просвети мя сиянием Твоим…»[74] Помрачился ты от многих грехов, вот тебе лекарство: «Иисусе, освети мя темнаго»[75]; «Иисусе, свете мой, просвети мя»[76]… Если на сердце твое нападают нечистые и несвятые мысли, прибегни к молитве, молись долго и с плачем: «Иисусе, просвети моя мысли сердечныя»[77]; «Иисусе, свет святый, облистай мя»[78]… Если появляется на горизонте твоей души черная мгла сладострастия, сразу же припади к этой чудесной молитве: «Иисусе, просвети моя чувствия, потемненная страстьми; Иисусе, сохрани сердце мое от похотей лукавых»[79]. А когда земные печали и житейские горести ударят в тебя со всех сторон, чтобы свалить во тьму, в отчаяние, в смерть, возопи ко Господу всемилостивому: «На небо очи пущаю моего сердца к Тебе, Спасе, спаси мя Твоим осиянием!»