(Ин. 15:4–6).
Только через органическое единство с Богочеловеком Христом человек может продолжить свою жизнь в жизнь вечную и свое существо в существо вечное. Человек богочеловеческой, православной культуры никогда не остается один, сам по себе: когда он мыслит – он мыслит Христом, когда он делает – он делает Христом, когда чувствует – чувствует Христом. Он никогда не один, но всегда с Богом; он непрестанно содействует Богу, а Бог – ему. Ибо что такое человек без Бога? – В начале получеловек, а в конце – нечеловек. Только в Богочеловеке человек находит полноту своего существа, находит свой оригинал, свою бесконечность и беспредельность, свое бессмертие и вечность, свою абсолютную ценность и ничемнезаменимость. Господь Христос единственный между людьми и между существами провозгласил душу человеческую наивысшей драгоценностью во всех мирах, горних и дольних. Какая польза человеку, – спрашивает Спаситель, который никогда не смеялся, – если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф. 16:26; Мк. 8:36; Лк. 9:25).
Все солнца и звезды не стоят столько, сколько одна душа. А сколько существует сегодня людей, которые души свои продали за еду и одежду, за сласти и страсти, за золото и вещи? Если человек истратит душу свою в пороках и грехах, он не сможет ее выкупить, даже если станет господином всех солнечных систем… Здесь оставлен человеку только один выход, и другого нет. Вот он – Господь Христос есть единственное обеспечение души человеческой, обеспечение бессмертия и вечности. Вещами душа не обеспечивается, а порабощается. Богочеловек освобождает человека от тирании вещей. Над Христовым человеком вещи не имеют власти, напротив, он сам имеет власть над ними. Всем вещам он дает их истинную ценность, ибо все их он оценивает Христовой ценой. А поскольку в Христовом ценнике душа человеческая имеет высшую, несравненно высшую ценность по сравнению со всеми существами и вещами, то православный человек всю заботу свою, все внимание свое обращает на душу. Ибо православная культура в первую очередь – культура души. Преображение общества наступает через преображение личности. Она исповедует как свою основную истину: преображенное общество может составиться только из преображенных Христом людей; совершенное общество может образоваться только из Христом совершенных личностей.
Человек велик только Богом – это девиз православной, богочеловеческой культуры. Без Бога человек есть не что иное, как семьдесят килограммов кровавой глины. Что такое люди без Бога, если не могила к могиле? Европейский человек осудил на смерть и Бога, и душу. Не осудил ли он тем самым и самого себя на смерть, на смерть, из которой нет воскресения? Подведите честно и беспристрастно баланс европейской философии, науки, политики, культуры и цивилизации, и вы увидите, что они убили в европейском человеке Бога и бессмертие души. Но если вы серьезно вглядитесь в трагику человеческой истории, то увидите, что богоубийство всегда завершается самоубийством. Вспомните Иуду. Это неподкупный закон, господствующий в истории этой планеты.
Здание европейской культуры, воздвигнутое без Христа, должно обрушиться, очень скоро обрушиться, пророчествовал прозорливый Достоевский 70 лет тому назад и печальный Гоголь 90 лет назад…[193] Пророчества славянских пророков сбываются на наших глазах. Десять веков строилась европейская вавилонская башня, и на нашу долю выпало трагическое прозрение: смотрите, создан – огромный нуль! Наступила всеобщая путаница: человек человека не понимает, душа душу не понимает, народ народ не понимает. Человек восстал на человека, а вскоре, похоже, восстанет континент на континент.
Европейский человек дошел до своего судьбоносного головокружения. На вершину своей вавилонской башни он возвел сверхчеловека и хотел завершить им свое здание, но сверхчеловек помешался на самом верху и сорвался с башни, а за ним рухнула и вся башня. Рухнула за ним – через Мировую войну и остальные войны. Homo europeicus [194] должен был обезуметь на закате своей культуры; богоубийца должен был стать самоубийцей. Wille zur Macht превратилась в Wille zur Nacht[195]. Ночь, тяжкая ночь легла на Европу. Постепенно рушатся идолы Европы, и недалек день, когда не останется камня на камне от европейской культуры, которая города созидала, а души разрушала, которая обожествила тварь и отвергла Творца…
Влюбленный в Европу русский мыслитель Герцен долго жил там, но в конце жизни, 80 лет назад, написал: «Мы довольно долго изучали хилый организм Европы, на всех уровнях, во всех слоях и везде находили вблизи перст смерти…» Европа приближается к страшному катаклизму… Политические революции рушатся под бременем своей немощи, они совершили великие дела, но не выполнили своей задачи; разрушили веру, а свободы не принесли, распалили в сердцах желание, которое были не в состоянии утолить… «Я первый бледнею, трушу перед темной ночью, которая наступает… Прощай, отходящий мир, прощай, Европа!..»[196]
Пусто небо, потому что на нем нет Бога, пуста земля, потому что на ней нет бессмертной души, европейская культура превратила своих невольников в покойников и сама стала кладбищем. «Я хочу в Европу отъездить, – заявляет Достоевский, – и ведь я знаю, что поеду на кладбище…» [197]
Перед Первой мировой войной гибель Европы предчувствовали и предсказывали только печальные славянские прозорливцы. После Мировой войны это увидели и почувствовали также и многие европейцы. Самый смелый и самый искренний из них – Шпенглер, который недавно взволновал мир своей потрясающей книгой «Закат Европы». В ней он всеми средствами, которые предоставляют ему европейская наука, философия, политика, техника, искусство, показывает и доказывает, что Запад падает и гибнет. С Первой мировой войны Европа находится в предсмертной агонии. По Шпенглеру, западная, или фаустовская, культура началась в десятом веке после Христа, а сегодня распадается и гибнет, и окончательно исчезнет к концу двадцать второго века. После европейской культуры, рассуждает Шпенглер, настанет русская культура, культура Достоевского, культура православная.
Через все свои культурные изобретения европейский человек стремительно умирает и вымирает. Влюбленность европейского человечества в себя – это гробница, из которой оно не хочет, а потому и не может воскреснуть; влюбленность в свой разум – это зловещая страсть, которая опустошает европейское человечество. Единственное спасение от этого – Христос, утверждает Гоголь. Но «развлеченный миллионами блестящих предметов, раскидывающих мысли во все стороны, свет не в силах встретиться прямо со Христом»[198].
Тип европейского человека обанкротился перед основными проблемами жизни; православный Богочеловек решил их все до единой. Европейский человек решил проблему жизни нигилизмом; Богочеловек – жизнью вечной. Для европейского дарвиновско-фаустовского человека главное в жизни – самосохранение; для Христова человека – самопожертвование. Первый говорит – жертвуй других себе! А второй – жертвуй себя другим!.. Европейский человек не решил проклятую проблему смерти; Богочеловек же решил ее – воскресением. Бурной рекой времени, по руслу пространства, душа православного человека плывет в челне своего тела к волшебному пристанищу чудесной Христовой вечности…
Кому ты последуешь – европейскому человеку или православному Богочеловеку? Последуешь первому – превратишься в преходящую моль; последуешь второму – превратишься в бессмертного творца, творца православной богочеловеческой культуры. Практикуя евангельские православные добродетели, человек делает себя нетленным и вечным. Друже, ты продолжаешь святое дело святого Саввы, ты создаешь православную культуру, ты созидаешь, делаешь прекрасной и вечной и свою душу, и душу народа нашего, когда православно веруешь в Господа Христа, когда любишь Его, когда молишься Ему, когда постишься, когда подаешь милостыню, когда каешься, когда изгоняешь из себя грехи, когда любишь врагов своих, когда благословляешь тех, которые тебя проклинают, когда творишь добро тем, которые тебя ненавидят, когда молишься Богу за тех, которые тебя гонят [ср. Мф. 5:44; Лк. 6:27]. Поступая так, ты перерождаешь себя в существо вечное и богочеловечное, ибо евангельскими подвигами обессмертствуешь душу свою, делаешь ее вечной, побеждаешь пространство и время и освящаешь себя. И так достигаешь цели православной культуры: святости, спасения.
Знаете ли вы, что это значит – быть святосавски православным? Это значит: непрестанно бороться со страстями и грехами в себе и в мире вокруг себя. Со сребролюбием борись нищетой, со сладострастием борись постом и молитвой, с гневом борись кротостью, с гордостью борись смирением, со смертью борись бессмертием, с диаволом борись – Христом Богом!..
Когда ты мыслишь чистую и святую мысли – знай: ты творишь православную культуру. Каждое твое святое чувство, каждое святое желание, каждое святое слово, каждое святое дело – это зодчий православной культуры.
Самый главный зодчий богочеловеческой, православной культуры у нас – святой Савва, потому что он двадцать лет на Святой Горе перерождал свою душу христоустремленными подвигами и создал из себя самую великую, самую светлую, самую чарующую, самую бессмертную, самую незаменимую личность в истории нашего народа. Он в нашей душе проложил путь из смерти в бессмертие, из времени в вечность, из человека в богочеловечность и повел ее путем православной, богочеловеческой культуры. Но в наши злосчастные дни многие потомки святого Саввы оставили его путь, понеслись путем европейской культуры и день и ночь служат ее идолам.