В философском аспекте главными в науке о языке являются проблемы лингвистического знака и структуры предложения. В начале XX в. обоснование первой проблемы было развернуто в «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра[211], который как лингвист-мыслитель внес совершенно новую философскую ориентацию в теорию языка – раскрытие сущности языка как семиотической системы, однако за пределами его концепции осталась вторая линия исследований – теория структуры законченного высказывания.
В развитии языкознания воздействие теории Соссюра на науку XX в. справедливо связывается с изданным в 1916 г. текстом, который на протяжении почти полувека был единственным источником сведений о концепции швейцарского языковеда, несмотря на то, что содержал ряд противоречивых мест, недосказанных мыслей и неразвернутых гипотез. В настоящее время после обнародования Р. Годелем и Р. Энглером рукописных соссюровских материалов[212] мы уже не можем основываться лишь на каноническом тексте «Курса…», когда ставим перед собой задачу анализа его взглядов. Правда, реконструкция всей теории остается и сейчас гипотетической, коль скоро сам автор ее не завершил, и кажутся справедливыми несколько пессимистические слова Р. Годеля:
«Мысль Ф. де Соссюра, судя по его неизданным заметкам и записям курсов, блестяща, хотя улавливается с трудом. Она концентрируется вокруг нескольких основных положений, своего рода геометрических точек, наметивших систему линий, которые должны были в конце концов определить цельную фигуру. Но мы располагаем лишь некоторыми последовательными набросками и фрагментами этой фигуры, которые не дают возможности определить с точностью ее окончательные контуры»[213].
Иногда задают вопрос – кем же был де Соссюр – правоверным индоевропеистом, скрупулезно занимавшимся огромным фактическим материалом и сделавшим на его основе выводы, которые являются неоценимым вкладом в компаративистику, или же он был философом языка? Для своих современников Соссюр был прежде всего индоевропеистом, автором «Мемуара о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках», именно таким он предстает перед нами в некрологах, посвященных его памяти[214]. Однако выход в свет «Курса общей лингвистики» заставляет нас посмотреть на него не только как на крупного индоевропеиста, но как на философа языка. Ведь и он сам определил свою задачу именно в этом плане. В письме к А. Мейе еще в 1894 г. он писал:
«Будучи уже долгое время занят классификацией этих (языковых. – H.С.) явлений, классификацией позиций, с которых мы рассматриваем их, я все больше и больше убеждаюсь одновременно и в огромных размерах работы, которую необходимо выполнить, чтобы показать лингвисту, что он делает, доводя при этом каждое действие до его предполагаемой категории, и в тщетности того, что можно в конечном счете сделать в лингвистике»[215].
Слова Соссюра о категориальных характеристиках языка и о его размышлениях над логической классификацией языковых фактов позволяют говорить, что сам он тоже относил поставленную перед собой задачу к философии языка.
Следует подчеркнуть, что к решению философских проблем языка Соссюр пришел от выяснения характерных особенностей онтологии языка. Для нас сейчас не столь существенно то, что эти свойства языка начали раскрываться в работе над индоевропейским материалом и, следовательно, истоки синхронической лингвистики Соссюра следует искать в его индоевропейских штудиях[216]. Для нас важно, что он пришел к необходимости признать системный характер языка, его знаковую природу и поставил проблему ценности (значимости) языковых единиц, т.е. определил наличие реляционных свойств у них. И, наконец, он был первым среди лингвистов, заговорившим об общей теории знаковых систем как об особой науке, которую он назвал семиологией[217].
Роль Ф. де Соссюра в пересмотре традиционных задач философии языка отмечена не только лингвистами, но и философами разных стран и направлений[218], а книги, посвященные Соссюру, выходят в сериях философских работ[219]. Во французском философском журнале «La pensée» («Мысль») также появилась статья «Соображения и заметки в свете одного из прочтений Ф. де Соссюра», автор которой К. Норман ставит кардинальный вопрос – имеем ли мы дело, когда речь идет о данной теории, с эпистемологическим разрывом, в результате которого утверждается новая наука, как было, например, в случае с Галилеем, или же это был только подготовительный этап для такого разрыва, или, наконец, его значение имеет лишь внутренний характер по отношению к данной науке[220]. Эта серия вопросов, подсказанная автору Ж. Кангилемом[221], вполне закономерна. Так, в полувековую годовщину смерти Соссюра К. Леви-Стросс в юбилейном номере «Лозанской газеты», разобрав главные идеи женевского языковеда, патетически заключил: «Вся природа – по Соссюру», на том основании, что передача наследственной информации в клетке подчиняется законам, вскрытым в «Курсе общей лингвистики»[222].
Такие диапазоны оценки соссюровской теории заставляют обратиться к основным проблемам «Курса…» и, оценив их решение (или путь к их решению) с позиций науки о языке, попытаться определить их методологическую и философскую значимость.
Новизна соссюровского подхода заключалась прежде всего в том, что он, разграничив язык и речь, вслед за И.А. Бодуэном де Куртенэ и Н.В. Крушевским, принял положение о системном характере языка и раскрыл его, назвав два типа отношений – ассоциативные и синтагматические – как основу выявления системы. Вместо представления системы в виде некоторого порядка элементов, что было свойственно лингвистике XIX в., начиная с Боппа, было введено требование устанавливать характер отношений между элементами и рассматривать эти связи в качестве основы для обнаружения системы языка. К применению новой методики подошел также и Ф.Ф. Фортунатов, и сам Соссюр еще в своих ранних работах над индоевропейским материалом. Эти занятия способствовали обнаружению особых категориальных характеристик языка и дали возможность определить онтологию этого уникального явления. Ж. Мунэн также отмечает, что хотя в «Мемуаре…» термин «система» используется в старом смысле (т.е. «таблица», «схема» соответствий между этапами развития индоевропейских языков), имплицитно в этой работе присутствует идея отношений единиц[223].
Для соссюровской философии языка установление нового метода анализа было чрезвычайно важным подготовительным этапом, так как позволило раскрыть взаимосвязь и взаимообусловленность членов системы языка и выявить реляционные свойства лингвистических единиц. Метод анализа сам по себе представляет лишь технику обнаружения реляционных свойств, однако проблема восстановления системы древнейшего вокализма и акцентуации невольно подводила к выводу, что характер индоевропейских звуков и грамматических форм не восстанавливается в своих абсолютных свойствах, т.е. в материальном облике. Но этого одного вывода было бы недостаточно, и, как было показано выше, толчок к созданию новой теории пришел извне – от знакомства Соссюра с классическими трудами в области политической экономии.
Под влиянием этих идей у Соссюра сложилось понятие ценности (значимости) лингвистических единиц, которой он уделил главное внимание в своей теории, так как считал, что понятие ценности покрывает в конечном счете понятия и конкретной единицы, и сущности, и реальности, так как в ней заключен самый важный аспект проблемы определения элементов, которыми оперирует лингвистика. Введение в науку о языке проблемы реляционных свойств единиц явилось своеобразной революцией, так как традиционный позитивистский подход ограничивался рассмотрением абсолютных свойств (значений слов, акустических и артикуляционных свойств звуков и т.п.) как конкретных сущностей языка. Соссюр отдавал себе отчет в новизне вводимой им теории и в лекциях указывал, что своеобразие природы языка раскрывается в ответе на два вопроса – 1) о единицах и 2) о тождествах, и отмечал:
«Эти два вопроса… по сути своей противоречат всему тому, что говорилось о языке до сих пор и никем еще не ставились»[224].
Теория ценности лингвистического знака не привлекала сама по себе достаточного внимания в зарубежной научной литературе. В языковедческих трудах в целом после Ш. Балли ценность рассматривалась как виртуальное понятие, соответствующее единицам языка, как членам системы, тогда как значение сопоставлялось с речью. Лишь А. Бюрже показал трудность применения этого понятия к анализу языковых фактов, лежащих за пределами чисто фонологических отношений, в которых ценность наиболее ярко выступает, поскольку значения единиц не затемняют ее. Он взял в качестве примеров грамматические значения суффиксов времен французского глагола и на основе анализа всех форм показал, что ценности эти оппозитивны и дифференциальны и могут быть выражены вследствие этого в виде формул, изображающих наличие (или отсутствие) определенных значений, возникающих в речи (le discours)[225].
Т. Де Мауро интерпретирует понятие ценности в соответствии со своей теорией