Вод, своим кваканьем глупым источники и болота
Сотрясающим, эти приметы, конечно, знакомы.
Кто бы мог предположить, что лягушки способны это предвидеть? Однако есть же в лягушках некая природная сила, — почти безошибочная способность предвещать — свойство для людей непостижимое.
Тихо ступают волы, на небесные глядя светила,
Втягивая ноздрями влажный пред бурею воздух[609].
Не спрашиваю, почему происходит, понимаю, что происходит.
Дерево мастиковое круглый год зеленеет,
Трижды обычно в году урожай плодов приносит,
Трижды тем самым указывает на три пахоты срока[610].
(16) И опять же я не спрашиваю, почему одно это дерево цветет трижды или почему готовность почвы к вспашке каждый раз совпадает с цветением дерева. Я удовлетворяюсь тем, что хотя я не знаю, ка́к что-то происходит, но что оно происходит, я понимаю.
То самое, что я сейчас сказал, я скажу и о всей дивинации.
X. Что корень скаммония действует как слабительное, а аристолохия (названная так по имени человека, который первый открыл его действие, доверившись сновидению) может помочь при укусе змеи[611], это я знаю, что достаточно для меня, а почему может, не знаю. Так и с приметами, предвещающими наступление бурь и дождей, о которых я говорил. Как их объяснить, я недостаточно представляю себе, но значение и результат — признаю, знаю, подтверждаю.
Сходным образом, что́ означает выемка в печени жертвенного животного, что́ означает [та или иная] доля печени, я знаю, а по какой причине, не знаю. И жизнь полна такими примерами. Почти все прибегают к гаданиям по внутренностям. А можно ли сомневаться относительно значения молний? Среди многих других чудесных случаев, особенно поразителен следующий: когда в статую Суммана[612], стоявшую на крыше храма Юпитера Всеблагого, Величайшего (эта статуя тогда была из глины), ударила молния, то никак не могли найти отлетевшую голову этой статуи. Гаруспики же объявили, что ее забросило в Тибр. И нашли эту голову именно в том месте, на которое указали гаруспики.
XI. (17) Но не лучше ли мне использовать в качестве или автора, или свидетеля тебя самого? Тебя, чьи стихи из поэмы о твоем консулате[613] я с удовольствием выучил наизусть. В них, во второй книге, муза Урания произносит:
Первоначально Юпитер, эфирным огнем пламенея,
Мир весь, вращаясь, светом своим везде озаряет;
Он же умом устремился божественным в небо и в землю,
Разумом, что заключен и закутан был в недрах эфира
Вечного и сохранял в себе мысли людей и их жизни.
Если узнать пожелаешь движение звезд и пути их,
Как и планет, на созвездий кругу размещенных
(Греки когда-то неверно блуждающими их назвали,
Ибо в действительности те планеты ведь плавно несутся
По определенным путям), ты, конечно, тотчас же постигнешь:
Все, что ни есть, предначертанным сделал божественный разум.
(18) Сам же ты, вспомни, когда ты впервые был консулом[614] избран
И на Альбанской горе, проходя по холмам ее снежным,
Праздник латинов бессмертным богам совершал возлиянья[615]
Жирным коров молоком, сам тогда наблюдал ты движенье
Плавное звезд и опасное на небе соединенье
Тех же планет с их мерцающим блеском, а также кометы
Ярким блистаньем своим приводящие в трепет, и посчитал ты
Все это знаменьем грозным, резню сулящим ночную[616]
(Ужас такой совпадает ведь с праздником древним латинов
Часто весьма). И луна ведь тогда, омрачившись внезапно,
Лик совершенно свой светлый сокрыла и звездною ночью
Вовсе затмилась. К тому же с чего бы иначе тот факел
Феба[617],прискорбный предвестник войны, жаром пылая,
Прежде к зениту взлетел, а затем у небесного края
Смерти своей домогался в ту ночь? А еще отчего бы,
Молниею при безоблачном небе внезапно сраженный,
Римлянин жизни лишился тогда? И с чего бы тогда же
Тяжким телом своим земля во многих местах содрогалась?
Ночью же призраки страшные видом являлись, пугая?
Предупреждали они о войне и о переворотах.
В разных местах по стране прорицатели по вдохновенью
Много оракулов нам нарекали, бедой угрожая.
Что уж давно нам великой бедою грозило и чуть не случилось —
Сам ведь об этом Родитель богов и ясно и часто
XII. (19) Знаменьями возвещал небесам и земле. Вот и ныне
То, что когда-то, в год консульства Котты с Торкватом[618],
Призванный вещий гаруспик, этрусского рода лидиец[619],
Предвозвестил, все как есть состоялося разом
В год, как ты консулом стал. Ведь бессмертный Отец Громовержец
Храмы свои и холмы, на Олимп опираяся звездный,
Сам же тогда поразил, в Капитолий, ему посвященный,
Молнию кинув; при этом и медная статуя Натты,
Издавна чтимая[620], рухнула наземь[621]. Расплавились также
Медные древних законов таблицы[622], и молнии пламень
Изображенья богов погубил. (20) А еще там стояла
Статуя Марции — дикой кормилицы племени римлян[623],
Из своих полных сосцов животворною влагой питая
Маворса семя[624], младенцев, от бога рожденных.
Вместе с младенцами молнии страшным ударом
Сшиблена была волчица, осталися на основаньи
Тогда следы от их ног. Да ведь кто же тогда, изучая
Древние книги искусства этруссков, не открывал в них
Много зловещих оракулов, и все они предвещали
Беды великие, страшный грядущий раздор среди граждан,
Гибель несущий для многих, а вызванный гордою знатью[625].
Все в один голос вещали они об упадке законов.
И чтоб спасать от огня и от гибели храмы и город
И опасаться убийств среди граждан и кровопролитья,
Повелевали они. И, наверное бы, состоялись
Грозные бедствия эти по определенью суровой
И непреложной судьбы, когда бы как раз перед этим
Образ святой Юпитера, что для высокой колонны
Сделан был, к светлому не обратил свои взоры востоку.
Только тогда, наконец, и народ и сенат ваш священный
Заговор тайный увидеть смогли, когда к солнца восходу
Оборотившись, та статуя взоры свои устремила
Прямо на форум и курию. (21) Статуя же эта святая
Лишь после долгой задержки была при твоем консулате
Водружена попеченьем твоим на высокой колонне.
И вот в некий час времени, точно предвещенный прежде,
С жезлом Юпитер в руке воссиял на высокой колонне
И голоса аллоброгов сенаторам, как и народу,
О мятеже возвестили, что был уж совсем подготовлен,
Чтоб огнем и мечом навести на отечество гибель[626].
XIII. А ведь у предков у ваших, чью память вы свято храните
(Доблестно ведь и умеренно, мудро они управляли
И городами и целыми странами), славный обычай
Был, чтобы ревностно чтить бессмертных богов, и ведь это
Также обычай и ваш, ведь и вы превзошли благочестьем
Верой и мудростью прочих намного. (22) Вполне признавали
Это и те мудрецы, что в тени Академовой рощи
Или в блестящем Ликее досуг посвящали науке
О добродетели радостно. Много они изложили
Славных учений из мудрого сердца. Тебя же, в расцвете
Юности вырванного[627] из среды их, отечество, вызвав, послало
В гущу борьбы за все доблестное. Ныне ж, заботам
Дав передышку, тебя истерзавшим, ты этим занятьям,
Родине нужным, себя посвятил, и мне, твоей музе.
Итак, решишься ли ты выступить против того, что я сказал о дивинации, ты, который совершил то, что совершил, написав те превосходные стихи, что я зачитал?
(23) Может быть, ты, как это сделал бы Карнеад, спросишь, почему эти [события] произошли так, а не иначе, или: каким образом можно было их предвидеть? Признаюсь, я не знаю. Говорю только — это произошло, и ты сам тому свидетель. Скажешь: случайное совпадение. Так ли? Может ли происходить случайно то, что несет на себе все признаки истинного (veritatis)? Бросок четырех игральных костей случайно дал «венеру»[628]. Считаешь ли ты, что четыреста бросков дадут сто «венер»? Произвольно брошенные на доску краски могут обрисовать черты человеческого лица. Но неужели ты считаешь, что и красоту Венеры Косской также можно получить произвольным разбрызгиванием красок?[629] Свинья своим рылом может случайно вывести на земле букву «A». Неужели ты поэтому можешь подумать, что свинья могла бы и Энниеву «Андромаху» написать? Карнеад выдумал, что в хиосских каменоломнях обнаружили голову паниска[630]. Верю, что нечто похожее нашли, но уж, наверно, не такое, чтобы его можно было признать творением Скопаса. Дело обстоит таким образом, что никогда случай в точности не повторит истинного.