Брат и сестра Кэрроу, ощущая свою власть, на первом же собрании коллектива распушили перья, с энтузиазмом заверяя, что "теперь здесь наступят другие порядки, ни одного грязнокровки не будет в стенах Хогвартса" и уже предвкушали, как будут строить и наказывать непокорных учеников. Но и это не вызвало особых возмущений в массах. На пожирателей поглядывали с некоей долей скепсиса и лёгким опасением, будто не желая связываться с бесноватыми. Только порывистая Роланда пыталась что-то высказать, но мадам Помфри тут же одёрнула её, не позволяя конфликту расцвести.
Когда педсовет закончился, Снейп попросил задержаться декана Гриффиндора, и она осталась сидеть в кресле, дожидаясь, пока остальные, вежливо прощаясь, не покинут помещение.
— Послушайте, Минерва, я не буду извиняться перед вами за то, что сделал. Это уже произошло, ничего изменить нельзя, и нам придется в дальнейшем работать вместе, так как с должности своего заместителя я вас не освобождаю.
Она, внимательно прислушиваясь к его словам, слегка кивнула, будто это было само собою разумеющимся.
— И если вы хотите что-то мне сказать, говорите сейчас, чтобы потом у нас не было разногласий.
— В принципе, нет. — Она пожала плечами. — Понятно, что в учебном процессе будут наблюдаться изменения, да и в списке литературы тоже, но это мы решим в рабочем порядке.
— Да нет же, я имел в виду… личную неприязнь. Минерва, если хотите, накричите на меня, я же понимаю, что вы едва сдерживаетесь.
Гриффиндорский декан вздохнула, как бабушка, распекающая внучка, и наставительно сообщила:
— Это совесть, директор Снейп. Так-то мне и не надо ничего говорить, вы сами справляетесь, занимаетесь самоедством. А надо делом заниматься. У нас какая основная задача? Учить детей. И заботиться о том, чтобы они оставались в безопасности. Вот и будем совместно, общими силами работать над тем, чтобы никто не пострадал.
Она поднялась, величественным жестом поправляя мантию.
— Оставьте мёртвое — мёртвым, мы с этим ничего уже поделать не сможем. Прекратите себя изводить и думайте о живых. А если вам захочется скрестить с кем-то палочки, я всё так же в вашем распоряжении.
После этого она вежливо кивнула на прощание и ушла, а Снейп остался сидеть в кабинете, донельзя ошарашенным. Будто он долго собирался с силами, готовился штурмовать неприступную крепость, а пока разогнался и подбежал, рассчитывая таранить преграды лбом, ворота сами распахнулись, и за ними не было ничего страшного. Макгонагалл умела удивлять.
///
Снейп подписывал бумаги, которые ему подсовывала заместитель, но тут в камине вспыхнуло зеленое пламя и в кабинет шагнул Долохов, тут же очищая себя от пепла. Худое, бледное, искривленное лицо Пожирателя слегка исказилось недовольством при виде постороннего человека, но Макгонагалл лишь склонила голову в приветствии, продолжая пододвигать по одному письма под перо директора. Антонин уселся в кресло, ожидая, пока они закончат, — видимо, решил не вмешиваться. Забрав папку с документами, женщина снова кивнула, прощаясь, а Долохов, окидывая её долгим взглядом, пробормотал себе что-то под нос по-русски. Затормозив у двери, она обернулась, холодно ответила на том же языке и удалилась, а изумленный Долохов расхохотался и смеялся минуты три.
— Антонин, что происходит? — Снейпу надоело ждать, к тому же он не понял ни слова из короткого диалога. С трудом успокоившись, тот смахнул с глаз выступившие слёзы и воскликнул:
— Восхитительная леди! Я сделал замечание о старых перечницах с хорошей грудью, а она поинтересовалась, в каком сарае меня учили так непочтительно говорить о женщинах и посоветовала больше туда не ходить. Это кто вообще?
— Декан Гриффиндора, моя заместительница, Минерва Макгонагалл.
— У неё, что ли, русские корни?
— Нет. Шотландка до мозга костей.
— А по нашему шпарит, как на родном. Может, мне к ней подкатить?
— Антонин, ей за шестьдесят уже.
— А мне, что ли, меньше? Зрелая дама с искрой — похоже, я влюбился.
А Снейп внезапно испугался. В последние годы Макгонагалл с её молчаливой поддержкой, терапевтическими дуэлями, редкими, но ценными советами, и всегда протянутой рукой помощи стала ему единственным другом. Более того — Северус осознал, что у него теперь не было человека ближе во всём мире, чем сухая, неприветливая, но честная декан Гриффиндора. И вот это внимание Долохова — бессердечного палача, убийцы, азкабанского сидельца и откровенного психа, могло стать для пожилой женщины серьёзной угрозой.
Выслушав распоряжения Лорда и проводив гостя, Снейп тут же кинулся в Гриффиндорскую башню, где застал декана за работой. Наложив на комнату несколько заклинаний от прослушивания, он взволнованно заходил по комнате, не зная, с чего начать разговор. Макгонагалл, склонив голову набок, молча наблюдала за его метаниями.
— Послушайте, Минерва. Возможно, вам на некоторое время стоит оставить должность и скрыться в безопасном месте.
— Только после вас, директор.
— Я не могу! У меня метка! И задание от… — Снейп осёкся. Он не собирался рассказывать о поручении Дамблдора.
— А у меня дети. Здесь и так бардак, а если я сбегу, всё развалится и без жертв точно не обойдется. Так в чем повод вашей паники?
— Вы сегодня заговорили с Долоховым, и он на вас… вроде как… запал…
— Вот как. Нашёлся археолог на древние мощи? Печально.
— Вы не понимаете, он ненормальный, совершенно без тормозов! Он опасен!
— Постараюсь с ним не пересекаться, спасибо.
— Но он может заявиться в Хогсмид, прийти в школу.
— Будем справляться с проблемами по мере их возникновения. Но для беготни я уже откровенно старовата.
Снейп хмыкнул. Буквально неделю назад они снова схлестнулись на дуэли и Минерва хорошенько заставила побегать его самого. Так что жалобы на возраст и немощность были не более, чем притворством. А ещё он очень хорошо знал её шотландское упрямство. Даже если школу сравняют с землёй, гриффиндорский декан трансфигурирует на руинах стол и сядет доделывать свою работу. Потому что так правильно с её точки зрения. Оставалось только отступить. Уже прощаясь, директор поинтересовался:
— Кстати, Минерва, где вы научились говорить по-русски?
— У всех свои хобби. Другие тарелочки расписывают, а я учу языки. Немного испанский, немного французский, немного японский. Вот, русский тоже хорошо зашёл. На нём прекрасно ругаться и кричать "Свобода!".
///
Но так просто отделаться от Долохова не получилось. Неизвестно, как он упрашивал Лорда и на какие рычаги нажимал, но после рождественских каникул Алекто Кэрроу в школу не вернулась, а на её место преподавателем магловедения был назначен русский.
На первом же совместном ужине он оттеснил Помону, усевшись рядом с Макгонагалл, и попытался поухаживать, получив в ответ от пожилой дамы долгий, тяжёлый взгляд куда-то в район переносицы. Обернувшись к Снейпу, сидящему по соседству на директорском месте, она сухо поинтересовалась:
— Ваш лорд теперь и должность преподавателя магловедения проклял? Профессор Кэрроу и полгода не продержалась. Нам теперь и туда постоянно искать людей?
— Проклятие? Что за проклятие? — Тут же подал голос Долохов, напрочь игнорируя тот факт, что обращались не к нему. Тем не менее, вежливая дама ему ответила:
— У нас считается, что должность преподавателя Защиты имеет дурную славу. Никто там не продержался дольше года с тех пор, как в Хогвартс на эту позицию пытался устроиться Волдем… Мпф?!
На совершенном автомате Снейп быстрым движением закрыл заместительнице ладонью рот, не позволяя договорить, а сверху с другой стороны его догнала ладонь Долохова, как бы закрепляя печать безмолвия. В зале воцарилась гробовая тишина. Очень осторожно Минерва отодвинула от себя обе чужие руки и вежливо попросила:
— Никогда. Больше. Не трогайте. Моё лицо. Спасибо.
— Извините, — кивнул директор. — Но пожалуйста, не надо называть неких имён вслух.
— Лучше б “Силенцио” кинули.
— Вы бы отбили.
Антонин извиняться не стал, а вот Кэрроу на своем конце стола ехидно ухмылялся — досадная оплошность надменной Макгонагалл показалась ему забавной.
— Должность проклясть нельзя, — снова обернувшись к Минерве, заверил Долохов, будто ничего и не произошло. — Это я вам, как специалист по Темным проклятьям говорю.
После он, усмехнувшись, добавил что-то на русском, а та, немного подумав, ответила парой фраз, после чего Антонин снова развеселился, но больше не приставал. А Снейп решил и сам подучить русский — ему не нравилось чего-то не понимать, особенно если это может быть важным.
///
Позднее, сравнивая первую и вторую половину этого адского года, Снейп не мог определить, какая была сложнее. Дети бунтовали, нарывались на наказания, их необходимо было ненавязчиво отмазывать, отсылая к Хагриду на пустячные отработки, Пожиратели на преподавательских постах чудили, мелкие безмозглые заговорщики пытались украсть меч Гриффиндора, а другие такие же безмозглые заговорщики бегали по лесам от егерей, и за ними тоже нужно было присматривать.
Преподаватели, на удивление, продолжали вести себя лояльно, не бойкотировали работу, будто им дела нет до того, что ими руководит пресловутый "убийца Дамблдора". Откровенно говоря, он ожидал большего противодействия. Но нет, хотя временами посматривали настороженно, приказы они выполняли исправно, вели себя вежливо, даже не спорили.
Зато много хлопот доставляли профессора магловедения, что первая, что второй. Если Алекто с рвением подходила к своей работе, распиналась на уроках на тему чистоты крови, превозносила идеи Лорда и постоянно придирались к студентам с наказаниями и отработками, то Антонин во втором полугодии "показал себя" другим способом.
Учительством он особо не заморачивался — являлся на урок, садился, укладывая ноги на стол, закуривал и принимался расспрашивать детей про Макгонагалл — что она любит, чем увлекается, как ведёт занятия, — факты, сплетни, свежие новости, ему была интересна любая мелочь. Он мог даже баллов накинуть за особо любопытные рассказы. По этой причине гриффиндорцы стали у него чуть ли не любимчиками, наряду со Слизерином. Или рассуждал, какая у профессора трансфигурации горделивая осанка, острый ум, изящные черты и высокие моральные качества. Дети краснели, тихо хихикали, но не комментировали. Неуважения к своему идеалу Долохов не терпел, в чем успели убедиться некоторые слизеринцы, которые, по мнению профессора, смеялись или возмущались слишком громко, за что и попали на отработки к Филчу. В остальное время он трепался на посторонние темы, обсуждая с детьми оружие, алкоголь, темные проклятия и способы избежать наказания за преступления.