Ему удалось проскочить за барьер до того, как истекло время ожидания и первые волны Пожирателей в сопровождении великанов и арахнидов кинулись в бой. Профессор Флитвик, заметив темную фигуру директора, слегка отвёл плетение, позволяя ему пробраться под защиту, после запечатывая всё наглухо. Благодарно кивнув чаровнику, Снейп бросился к Макгонагалл, которая оживляла каменных истуканов у главного входа. Увидев начальника, она сдержанно кивнула и доложила:
— Студенты младших курсов и все желающие старшекурсники эвакуированы. Учащиеся старше семнадцати и члены Ордена готовятся к обороне. Я связалась с Международной конфедерацией магов, Каркаров оставлял мне свои контакты, они обещали прислать подкрепление. Меч Гриффиндора достали из Шляпы, он у Гермионы, они пошли избавляться от "мерзких вещей".
— Мне велено держаться возле вас. Тот-Который совсем сошел с ума и считает, что вы можете быть владельцем Старшей палочки.
— Одного из Даров смерти? Хм… Нет, исключено. Всё чертовски перепуталось, двигаемся с опережением, но, думаю, справимся.
Несмотря на некоторую загадочность высказывания, по нахмуренному лбу Минервы было понятно, что она восприняла информацию очень серьёзно. Но, откинув сомнения, решительно кивнула:
— Ничего, директор Снейп, ещё повоюем.
А далее воцарился сущий ад.
///
Восстанавливать хронологию событий битвы оказалось непросто — враги накатывали волнами, прорвали защиту и бой кипел во дворах, в коридорах, на башнях и на стенах. Шесть лет Снейп с Макгонагалл регулярно дрались и теперь отлично знали возможности друг-друга, работая, как слаженная боевая двойка. Одна кидалась заклятиями, другой прикрывал. С вершины башни Гриффиндора они поливали огненными реками подбирающихся по стенам акромантулов — пауки прекрасно горели, вопили и воняли. По описанию шокированного зрелищем Люпина, это больше напоминало изрыгающего пламя двухголового дракона. Когда битва перетекла в стены школы, пришлось спускаться вниз, но и здесь работа в тандеме приносила свои плоды — одна отвлекает, другой добивает.
К тому моменту подоспела подмога от МКМ и в битву включились подтянутые, с армейской выправкой опытные маги в серых форменных мундирах. Но и эти спецы предпочитали держаться подальше, чтобы не попасть под шальное заклинание четырехрукой боевой мясорубки.
За это время Гарри Поттер расправился с крестражами в замке, выбежал на открытое пространство и сам вызвал Волдеморта на дуэль. Первую атаку он специально пропустил, принимая убивающее заклятие, и пожиратели радостно взвыли, а защитники замка заметно приуныли. Но уже через минуту, когда Темный лорд только начал свою пафосную победную речь, вызывая у иностранных магов эпидемию недоуменного поднятия брови, Поттер снова вскочил, воскреснув с того света и вовлекая противника в смертельный танец.
Воспользовавшись заминкой и общим оторопением от происходящего, Невилл смог подобраться к змее и всадить ей в голову полученный от Гермионы меч Гриффиндора, а Поттер в ту же минуту, воспользовавшись тем, что Лорд отвлекся на боль от гибели крестража, докончил начатое, превратив мага, долго служащего кошмаром всей магической Британии, в кучку пепла.
Эпилог
К большому недовольству Макгонагалл, Долохов в битве выжил и даже почти не пострадал. Дементоров в Азкабане больше не было, так что пойманных Пожирателей ждал очень долгий или пожизненный тюремный срок. Когда его уводили, Антонин кричал:
— Минерва, любовь моя, жди меня из тюрьмы, как жена декабриста!
— Нашел идиотку, — злобно ответила она. Но тот не унимался:
— Я буду писать тебе письма! Стихи о моих чувствах к тебе, послушай: "Заметался пожар голубой…"
— Проваливай к чертям со своим Есениным! — В совершенной ярости рявкнула декан, пока ее рука уже тянулась за палочкой. Долохов снова счастливо заливался, а Снейпу пришлось очень постараться, чтобы не позволить коллеге его прикончить.
— Вот скотина, нашел кретинку! — все не успокаивалась она, и Снейп осмелился спросить:
— А чем вас так разозлил этот поэт?
— Да Господи, это же всем известно. Блатные не уважают поэзию, кроме Есенина. Заключённые из русских тюрем, ещё в пятидесятые, его обожали. А некоторые особо хитрые жуки, когда писали своим ба… дамам, врали, что "стихи собственного сочинения", а на деле у Есенина передирали, там несколько томов любовной лирики по рукам ходило. И такой грубый подкат, как по мне, форменное оскорбление!
Снейп хмыкнул, но уже по своему обыкновению не стал спрашивать, откуда шотландская леди из семьи провинциального священника знает, что и кому писали арестанты из российских тюрем полвека назад. У неё было слишком много тайн, но, откровенно говоря, ему не хотелось их касаться. Велик риск разрушить хрупкое доверие, а он не готов был терять единственного своего друга, следуя на поводу у сиюминутного любопытства. Кем бы ни была на самом деле эта Минерва Макгонагалл, она оставалась порядочным человеком, честным и открытым, и меньше всего Снейпу хотелось её обидеть.
Заметив что-то подозрительное в его выражении лица, заместительница указала в сторону Хогвартса:
— Пойдёмте, директор, там полшколы разнесли. Ремонт, лечение — все на нас.
— Я же, наверное, больше не директор. Приспешник Того-Кого, пожиратель смерти.
— Да хоть гусеница-плодожорка! Не пытайтесь увильнуть от обязанностей, никто вас в тюрьму не отпустит, отрабатывайте здесь. Я за вас директором становиться не буду. И все коллеги меня поддержат.
И действительно, когда Снейпа пришли арестовывать из аврората, подгребая под общую гребёнку всех известных пособников Волдеморта, коллектив практически единодушно сплотился и отстоял своего руководителя, хором свидетельствуя, что он "не состоял, не участвовал, помогал, защищал и вообще белый и пушистый". Да и Поттер подключился, все пытаясь кинуться бывшему учителю на шею. Против Национального героя даже министр Бруствер спасовал и совершенно дезориентированного, изумлённого зельевара после разбирательства оставили в школе на прежнем посту.
— Это как? — В первый же вечер после оправдательного приговора, не находя слов, растерянно спросил Северус, по привычке заняв кресло в рабочем кабинете у заместительницы. Ощущение тотального непонимания происходящего сопровождало его уже не первый день, и он наблюдал за творящимся безумием, постоянно спрашивая себя, реально ли все это.
— Какое красноречие, директор. Но я поняла вопрос. Мы ещё год назад догадались, что это ваше показательное убийство на публику — лажа какая-то, а теперь просто убедились, что это был очередной идиотский план Дамблдора. Что мы, Альбуса не знаем? В Хогвартсе же не полные дураки работают. Флитвик и догадался. На всё про всё понадобилось полчаса мозгового штурма и по две чашки чая на лицо.
— И кто был в курсе?
— Все деканы и Поппи…
— Разумеется, это все объясняет…
Это действительно проливало свет на то, почему год, при всей бестолковости, был сравнительно терпимым.
— И что, вот это — всё? Вот так, просто закончилось?
— Ну, как же "всё", вам теперь нового преподавателя по Защите искать, и по магловедению. Школьников маглорожденных собирать, ловить тех, кто письмо в прошлом году не получил, перекраивать под них программу учебную, фонды на ремонт осваивать. Не думайте, что я все на себе тянуть буду, годы не те…
— Да нет, я имел в виду — в общем? Что делать дальше?
Макгонагалл выглядела обескураженной:
— Как "что делать"? Жить, конечно. Желательно в удовольствие. У вас теперь на это куча времени впереди, постарайтесь его особенно бездарно не профукать.
А Северус сидел в кресле, глядел в скучный белый потолок и неуверенно улыбался. Он и забыл, каково это — просто жить, но теперь планировал этому научиться. В конце-концов впереди у него ещё целая жизнь… и никаких хозяев.
///
— Надо вас женить. А то уже за сорок, а все холостой.
— Мне и так не скучно.
— Давайте на Трелони. По возрасту подходит и с лица ничего, если накрасить…
— Только не Трелони.
— Тогда давайте на Синистре — умная, уравновешенная, наукой занимается.
— Только не Синистра.
— Тогда давайте на Грейнджер, она с Уизли разошлась, ассистент у Флитвика, перспективный молодой специалист…
— Только не Грейнджер.
— Вам не угодишь… Тогда давайте…
— А давайте вы Долохову ответите. Он же вам до сих пор пишет.
— Ой, всё! Даже пошутить нельзя…
///
— Минерва, здравствуйте, я вам чаю принес, шоколад, ветчину и пива чешского…
— Директор, мы уже даже не работаем вместе, я на пенсии. Почему вы до сих пор сюда таскаетесь?
— Как же я могу оставить вас без присмотра. Вы мне как тетушка!
— Вы мне не родственник. Мне никто не родственник… кроме родственников. Полный набор — братья, невестки, племянники с детьми.
— И поэтому вы живёте совсем одна.
— На себя посмотрите. Меня всё устраивает, я всех прогнала и сижу в тишине. Так что хватит являться, будто к себе домой... Куда пошли, возвращайтесь, покупки отдайте и прекратите так раздражающе ухмыляться. Заходите уж, раз пришли, вон, тапки свои берите в шкафу и бутерброды нарежьте, сами знаете, где что лежит. А я чайник поставлю…
///
— Директор Снейп, какого черта вы купили дом по соседству?
— Я теперь не директор, Лонгботтом теперь директор. А я теперь аптекарь Снейп.
— Это все равно не объясняет факт нашего соседства.
— Минерва, вам уже за девяносто, солидный возраст, вам аптекарь под боком не помешает. Да и мне ближе ходить в гости. Вот, я и мазь от ревматизма сварил.
— Лучше б вы себе мазь для мозгов сварили. Семьдесят лет, а как ребенок, честное слово. Пройдите в дом и мойте руки, у меня шарлотка поспела.
///
Снейп положил букет белых хризантем на простое гладкое надгробие — скромное, но элегантное, как сама Минерва. Имя, годы жизни — 147 полных лет, и традиционное "Vixi" — "Я жила" на латыни. Он приходил на кладбище каждую годовщину, принося покойной подруге её любимые цветы. Хотя иногда наведывался и чаще, — убирал сорняки, протирал овальное, скупо улыбающееся фото. Она часто так улыбалась — не губами, а глазами, наверное поэтому Долохов, закончивший жизнь в Азкабане, в своих многочисленных письмах восхищался именно “сиянием глаз”. Старый сумасшедший пройдоха что-то понимал, видел душу за очками, раз так влюбился. Земля ему стекловатой, как говорила сама Минерва.