Богами всё же клясться принужден,
Что правят небом, равно как землею,
Коль сдаться Агамемнону в полон
Я не хочу, коль вечною стезею,
Не смертною, я был бы награжден —
Ты будь уверен, тайны не открою,
Оберегая честь особы той,
Что мне пронзила сердце красотой.
Какая мне оказана услуга,
Прекрасно понимаю, ибо в рай
Меня из адского вознес ты круга,
С меня и причитается, ты знай;
Однако же прошу тебя как друга,
Ко сводникам себя не причисляй,
Не из корысти, а по долгу дружбы
Понес ты бремя добровольной службы.
Оставим жалким скрягам этот грех,
Они на всё готовы злата ради,
А ты меня избавил ото всех
И слез и дум, что мучили в разладе,
Лишая всяких мысленных утех,
От плача ты привел меня к отраде
Как другу подобает при нужде,
Коль видит друга своего в беде.
И для того, чтоб ведал несомненно,
Как я тебя люблю и свято чту,
Знай: у меня сестра есть, Поликсена,
Ее не перехвалишь красоту,
А с нею раскрасавица Елена,
В родстве со мной, и если ту иль ту
Ты любишь, сердце распахни мне смело,
Твоею будет, коль возьмусь за дело.
Но как ты столько для меня свершил,
Хоть не просил я, пусть мои желанья
Осуществятся, утоли мой пыл;
К тебе прибег я, полный упованья,
Чтоб ты мне утешенье подарил,
Отраду, благо, радость обладанья;
Всё сделаю, как скажешь, мой Пандар.
Услада мне, тебе же щедрый дар».
Пандар доволен юношей остался,
И каждый делом занялся своим.
Хоть сто раз в день царевич порывался
К возлюбленной, однако разум им
Руководил, страстям он не сдавался,
Им был запас терпения храним.
Любовным мыслям посвящал он ночи,
А днем трудился Марсом что есть мочи.
Троил призывается к любовным утехам, которые в наивысшей сладости он разделяет вместе с Крисеидой.
Тем временем и та пора пришла,
Которую любовники так ждали,
Пандара Крисеида призвала
И сообщила; но Пандар в печали:
Вчера Троил на бранные дела
Отправился с отрядом и едва ли
Вернулся в это время в стольный град,
Хотя уже пора бы и назад.
Пандар сказал, она была в тревоге
От этой вести, но, как верный друг,
Пандар, не глядя ни на что, в итоге
За ним отправил одного из слуг.
Без промедленья мчался быстроногий
И пред Троилом появился вдруг,
И всё поведал, тот взыграл душою,
Вернуться тотчас пожелавши в Трою.
Пришел к Пандару, от него узнал
Подробно, что и как должно вершиться,
И очень терпеливо ожидал
Прихода ночи, что, казалось, мчится.
А как желанный этот час настал,
Вслед за Пандаром тихо он стремится
В то место, где красавица, одна,
Ждала его, волнения полна.
А ночь была и темной, и туманной,
Как если бы Троилу на заказ.
В пути он озирался непрестанно,
Не различит ли где-то зоркий глаз
Каких-либо помех любви желанной,
Которая, как верил он сейчас,
Конец положит всем его невзгодам.
Пробрался тихо в дом он черным ходом.
И в том углу, что был определен,
Он даму ждал, все помня наставленья.
Там не было предвиденных препон,
Как и неясности расположенья,
И, храбрый, про себя спокойно он
Сказал: «Придет, и в этом нет сомненья,
Любезная моя. Ликуй, Троил,
Как если б ты царем вселенной был».
Его приход для дамы не был тайной
И кашлянула, тем подавши знак,
Что здесь она, и чтобы он случайно
Не заскучал здесь, говорила так
Смышлёно и легко необычайно,
Чтоб вместе с ней живущий в доме всяк
Пошел ко сну: напала, мол, дремота,
И бодрствовать ей вовсе неохота.
Когда же все заснули до утра,
И дом утих в своем ночном покое,
Решила Крисеида, что пора
Идти к Троилу в место потайное.
Шаги услышав, с мысленным «ура»
Он встал, и в нем забилось ретивое,
Пошел навстречу и без всяких слов,
К любому повелению готов.
В руке у дамы факел был зажженный,
По лестнице, одна, она сошла
И увидав, что ждет ее влюбленный,
Приветствовала нежно, как могла.
«Мой господин, – промолвила смущенно, —
Коль вашему высочеству мала
Каморка, оскорбительно убога,
Прошу, меня простите ради бога».
А тот в ответ: «О свет моих очей,
Душа живет надеждою одною:
Твой дивный лик в сиянии лучей,
Звезду мою, увидеть пред собою;
И своему дворцу, дворцу царей,
Твою каморку предпочту, не скрою,
Прощения не просит красота».
Засим обнял, поцеловал в уста.
И перед тем, как выйти из укрытья,
Они обнялись, верно, сотню раз,
В пылу игры и радуясь событью,
Так ликовали, я заверю вас,
Как те, в ком равный пламень с равной прытью,
Кто дорожит друг другом каждый час.
Но вот конец лобзаниям и мленьям,
Они поднялись в спальню по ступеням.
Не мог бы я о наслажденьях тех
И радостях поведать всё до точки,
Не впав при этом в многословья грех.
Разделись и легли для сладкой ночки,
И Крисеида в чаянье утех
Осталась между тем в одной сорочке,
Промолвив: «Снять? Ночь первая всегда
У новобрачных всех не без стыда».
На что Троил: «Душа моя, позволь-ка,
Как жаждет сердце, мне тебя обнять,
К тому же обнаженную, и только».
И та: «Ну что же, мне нетрудно снять».
Сорочку сбросив, не стыдясь нисколько,
В его объятья пала на кровать;
Теснее некуда один к другому
Они прижались, ощутив истому.
О сладостная ночь! желаний плод
Вознаградил любовников за вздохи.
Будь у меня все знанья в свой черед,
Что пронесли поэты сквозь эпохи,
И то б не описал твоих щедрот.
Пускай же каждый, у кого неплохи
Дела Амора, ощутит хоть часть
Того восторга, что дала им страсть.
Ночь напролет один сжимал другого,
Не разрывая крепкие объятья,
И каждый мнил: один он, без другого
И что во сне привиделись объятья;
Дотоль один не обнимал другого,
Не верилось, что вот у них объятья.
Один другого спрашивал в сомненье:
«В объятьях мы, иль это наважденье?»
Они смотрели друг на друга страстно,
Не отводили друг от друга глаз,
Друг другу молвив: «О мой светоч ясный,
Ужель любовь соединила нас?»
«Да, милостью богов, мой друг прекрасный», —
Один другому отвечал тотчас.
И крепче всё в объятиях сжимались,
И жарче в это время целовались.
Целуя в очи, говорил Троил
Так о глазах любимой откровенно:
«Любовный дротик сердце мне пронзил,
Я из-за вас пылаю неизменно;
Я пойман вами, ибо не таил
Себя от вас, не как беглец смятенный;
Я буду пленник ваш и днесь, и впредь,
Прекрасные глаза, Амора сеть!»
И снова целовал ее, и снова,
Та поцелуи возвращала вмиг;
В лицо и в грудь затем, и вместо слова
По сотне вздохов слышалось у них,
Не тех, что бледным делают любого,
Но тех, что выражают напрямик
Все чувства, коих в сердце пребыванье,
И оттого потом вдвойне желанье.
Пусть поразмыслит жалкий скопидом,
Бранящий в озлоблении влюбленных
И всех, кто жаждой алчной не ведом
К скопленью денег в тяготах бессонных;
Пусть лучше он подумает о том,
Что нет таких отрад в богатствах оных,
Как те, что в миг один любовь дает,
Когда с удачей об руку идет.
Всё будет отрицать напропалую,
Любовь безумье, дескать, и порок,
Издевку слать ей и насмешку злую,
Не понимая, что в один денек
Всё то, что накопил за жизнь былую,
Исчезнуть может, как вода в песок.
Так пусть же Бог пошлет печали скрягам,
Влюбленных же одарит высшим благом.
Уверившись, что вместе наконец,