Свою добычу». Та не возразила.
Пипине, в ком азарт горел внутри,
Что с ла Креспаной, молвила: «Налево
Сверни туда, не заблудись, смотри, —
Ей кажет путь божественная дева, —
Я знак подам: спусти борзого пса,
Когда услышишь легкий шелест древа».
Так разошлись, бродили с полчаса
И каждый куст оглядывали зорко,
А рядом псы, лесных зверей гроза.
Но не дошли до ближнего пригорка,
Как зайцев двух они вспугнули вдруг —
Там рядом заячья скрывалась норка.
Хоть убавляй проворства у подруг,
Одна другой: «Ату, ату, скорее!
Не в помощь зайцам скорость и испуг,
Им смерть!» Тогда в охотничьей затее
Спустила каждая своих собак,
Те за добычей, и вернулись с нею.
За ними вслед сквозь рощи полумрак
Ступала Караденте Катерина,
И псом её был поднят дикий хряк;
За древом притаившись, пикой длинной
Готовила исподтишка удар,
Дабы сразить лесного исполина.
Зверь, пеной брызжа, и свиреп, и яр,
Бежал, его собаки грызли дóбро,
В нём ненависть пылала словно жар.
Пошла на вепря с пикою недоброй
И поразила с силою такой,
Что остриё насквозь прошло чрез рёбра.
А Каффеттина Бьянка под горой
Сеть расставляла, также с ней Кателла;
Внезапно из прогалины лесной
Рогатых, резвых тройка полетела,
Собаки – за оленями, быстры,
Де Мелия включилась в лов, Марелла.
И, взяв добычу, радостны, бодры,
Вернулись к ди Серпандо Катерине,
С утра кружившей около горы
С измученными псами, ей доныне
Не привелось ни зверя взять, но вот
В лежащей меж двух гор большой долине
Узрела волка; крепкий лук берёт,
И, тетиву натягивая, сходу
Бегущего в предплечье насмерть бьёт;
С добычей вышли к горному проходу.
А та, чьё имя знать мы не должны,
Держа орла ручного, восходила
На верх горы, что с южной стороны.
За нею Чьянча, Циццола спешила,
С красавицей Принчипесселла шла,
Беритола Карафа и Собилла
Капече, и Бранкацци там была
Берита, и Берарда с Катериной,
Сестрой Бериты; здесь и весела,
И радостна любая, шли тесниной
И песни распевали вслед за той,
Чей лик всегда пылал красой невинной.
Пройдя немного вверх тропой крутой,
Вдруг зверя увидали издалече,
Который дик и славен быстротой.
Чтоб зверь не мог им причинить увечий,
Сойдя для безопасности с пути,
Орла спустили, что для бранной встречи
Взлетел до сферы огненной почти;
Затем он устремился вниз кругами,
Удар готовясь зверю нанести.
Мелькнувши меж древесными ветвями,
На жертву налетел пернатый вмиг,
Всю шкуру лихо изодрал когтями
С главы и до хвоста; едва настиг,
Как снова взвился от добычи в небо
И снова пал, ударив напрямик.
Большая рысь, мечась от боли слепо,
Поверглась наземь, после вечным сном
Забылась, испустивши дух нелепо.
У рыси сердце, теплящийся ком,
Мадонна вырвала и во мгновенье
Орлу скормила; и с горы потом
Спускаться стала в шумном окруженьи
И Циццолы, и Чьянчи; те: «Ату!
Ату!», завидев белого оленя,
Что выскочил из зарослей в поту,
Почуяв настигающую свору,
Желавшую вцепиться на лету.
Но Чьянча тут, пересекая гору,
Спустилась рядом, стала где обрыв;
Такое место оказалось впору:
Стрелу на гибкий лук свой наложив,
Прицелясь, натянула до предела
И выстрелила, зверя поразив.
В боку оленя вмиг побагровело,
Не мог уже передвигать копыт,
Смертельной раной истерзалось тело.
Назад на тропку Циццола спешит
И призывает псов звучаньем рога,
Собрать ей снова свору предстоит.
Так шла она, оглядываясь много,
И видит пару лис: трусцою мчась,
Спешили к логову лесной дорогой.
Тут Циццола за ними погналась,
Покуда не взяла обеих где-то;
Вернулась к славной Даме, веселясь,
И госпоже отрадно было это.
Свой лук привесив к стройному плечу,
Беритола Карафа шла по бору,
Как вдруг подруге зашептала: «Чу! —
Собилии Капече, – глянь на гору:
Шевелится кустарник, видишь, там,
Что сильно возбуждает нашу свору.
Скорее к тем направимся кустам,
Коль не подводит слух меня, в чащобе
Таится зверь, мишенью будет нам».
Ни слова больше, поспешили обе
На звуки, что ловил их чуткий слух,
И обнаружили рычащих в злобе
В тех зарослях медведей ярых двух,
Матёрых, с блеском пламенным во взоре,
Так, что у каждой захватило дух.
Беритола, смирив волненье, своре
Велела взять, из тула извлекла
Стрелу большую и пустила вскоре,
Но в камень та ударилась стрела;
Тогда же извлекла она вторую,
Что также бесполезною была.
На эту неудачу негодуя,
Беритола с Собильей злились, ведь
Добыча не давалась ни в какую;
Тут, луками вращая, чтоб успеть,
Наперекор опасности изрядной
Пошли туда, где ближний был медведь,
По голове хватили беспощадно.
Зверь полумертвый повалился и
Был сворою растерзан кровожадной.
Охотницы собакам помогли,
Пока второго, сваленного псами,
Не взяли; и с обоими ушли.
Принчипесселла в этот день сетями,
Расставленными хитро, уловить
Хотела львёнка в ловко скрытой яме.
Но не могла всё так сообразить,
Чтоб ей случилось с помощью обмана
В ту западню зверёнка заманить.
На ум уловка ей пришла нежданно:
Самца косули мёртвого туда
Она метнула в качестве примана.
Учуявши добычу без труда,
В то время львёнок вышел на опушку,
От голода пришла, видать, нужда,
Он прыгнул в яму и вцепился в тушку,
Охотница свою метнула сеть,
И зверь тем самым угодил в ловушку.
Напрасно стал он биться и реветь,
Не мог той сети разорвать когтями;
Связала и в весельи стала петь.
Затем сказала той любезной Даме:
«Дарю его тебе, ты всех смелей».
Ответ был благодарности словами.
Берарда же поймала шесть ежей
Собственноручно и, прижавши к лону
В подоле, чтоб не исколоться ей,
Несла свою добычу вниз по склону.
Бранкацца Катерина и сестра
На гору высоко уже взобрались,
И каждая была смела, быстра;
Вдруг с парой резвых тигров повстречались,
По гребням скал скакавших, в тот же миг
Спустили псов, и те вдогон помчались.
Преследовали долго, но настиг
Добычу гончий, потому как в сети
Попались тигры там, где скальный пик.
Весёлые вернулись дамы эти
К подругам и добычею своей
Похвастались пред ними, словно дети.
Скриньяра Изабелла, все, кто с ней
(А с нею вместе Чеккола Мадзоне,
Ещё Миньяна шла с Изольдой сей
Из рода Джиаквинто, и три донны:
Прекрасная Ваннелла Гамбателла,
Катрина, дочь нотария Рончоне,
И Алессандра), также и Линелла,
Приблизились к горе, чей склон сходил
В долину ту с закатного предела.
Увлек их Чекколы отважной пыл;
Проворным быстрым шагом по теснине
Та шла, и лик отвагою светил.
Уже была почти что на вершине,
Когда товарок позвала она,
Приметив зверя дикого в ложбине,
Точней сказать, большого кабана,
Что отдыхал в кустарнике ветвистом
И на неё уставился со сна.
Она к нему, в руке её со свистом
Секира грянула по голове,
И зверь скончался под ударом истым.
Миньяна с Изабеллой, эти две,
На горных тропах сети притаили
И палкой били в гротах и в листве.
Ваннелла с ними; нынче изловили
Немало зайцев, кроликов они,
Идя назад, задорно в рог трубили.
Изольда Джиаквинто там в тени
Добила палкой волка матеро́го,
Что не избегнул двух собак грызни.
Но, обернувшись, зрит она другого
С двумя волчатами и ну кричать:
«Сюда, сюда, подруги, время лова!»
Линелла не преминула примчать
С двумя собаками и c луком смело,
И Алессандра тоже ей под стать.
Натянут лук, и тетива пропела:
В итоге волк, один из трех, сражён;
Второго псы загрызли озверело.
Бежал последний, Алессандрой он
Настигнут и убит ударом пики,
А гончими был прежде окружён,
За уши ими схваченный, так дикий
Скончался и в добычу дамой взят.
Подруги шли с усталостью на лике,
Пора на отдых им, пора назад.
Другие шли за Фьоре Куриале.
Часть этой группы на́ гору взошла,
В долине остальные пребывали.
Летицья Моромиле там была
Всех прежде и Лучия Поррья рядом,
И Фьоре Кановару жажда жгла
Идти за их охотничьим отрядом;
Спервоначалу повстречался им