В лаборатории времени они тоже не собирались задерживаться. Следовало опросить всех, узнать, о чем с ними говорил Панаксет, и под защитой оберегов поместья Новеда это делать куда удобнее. Правда, при этом возникла непредвиденная проблема — сотрудники лаборатории приняли их фальшивые бумаги, но бдительности не потеряли. И точно знали, что посетителей было на одного больше.
Как же не вовремя. Зак все еще на взводе, того и гляди, начнет швыряться огнем — а Крантин не отступает, хочет знать, куда делась ведьма. Не говорить же ему, что она покинула этот мир, а тело сожгли. В итоге Зориану пришлось редактировать память чуть не половине сотрудников, а заодно — логи системы охранных оберегов, стирая сегодняшний визит Сильверлэйк.
Против ожидания, переписать бездумную заклинательную схему оказалось куда сложнее, чем живой разум. Логи системы были изощренно защищены, в то время как большинство лаборантов пренебрегали ментальными щитами.
Но даже разрешив текущую проблему, Зориан сознавал, что с потерей Сильверлэйк проблемы с лабораторией только начинаются. В проекте превращения имперской сферы в Черный Зал ведьма играла ведущую роль. Заменить ее будет непросто.
Честно говоря, Зориану до сих пор не верилось, что все это по-настоящему. Да, после сбора всех частей Ключа что-то должно было измениться — но не настолько же! Как вообще Панакасет сумел дотянуться до них через Стража? Врата очевидно сделаны из другого первозданного — Тот, что из текущей плоти, был с незапамятных времен заточен в Провале на севере Алтазии, в то время как Врата Государя до недавнего времени находились в северной Миасине. Так как же первозданный смог вмешаться в механизм петли? Как он выпускает людей наружу? И что он предложил Сильверлэйк, что она согласилась доверить свою жизнь древнему богоподобному монстру?
Неизвестно. Может быть, другие задали первозданному более полезные вопросы?
Наконец покинув лабораторию, группа перебралась в поместье Новеда — собраться с мыслями и обсудить произошедшее.
Прежде всего, конечно, Панаксет. Или сущность, назвавшаяся Панаксетом — как знать, не самозванец ли он… С другой стороны, какой в этом смысл? Это не то имя, что вызовет их симпатию. Так или иначе, остальные подтвердили — "Панаксет" говорил с каждым наедине, перенеся в отдельное пространство.
С каждым, кроме Зака. Зак почему-то не удостоился беседы и был вынужден просто ждать в пустоте, не в силах покинуть зал управления.
Остальные же оказались лицом к лицу с причудливо изменившимся Стражем Порога — хоть и другим, не многоглазым гуманоидом Зориана. Кайрон общался с четырехруким Стражем с огромным вертикальным ртом, полным заостренных зубов, на туловище. Страж Норы был непропорционально вытянут, а из головы торчали костяные шипы, как у морского ежа. Первоначальный чудовищный облик постепенно менялся на более приятный, как было и у Зориана.
Сам разговор тоже протекал по-разному. Далеко не все получили предложения контракта — например, с Тайвен и Норой первозданный просто игрался — меняя обличья и неся чушь, вроде "люблю собак" или "видела бы тебя твоя мать" — и пристально изучая их реакцию. По словам Дэймена, Панаксет ничего ему не предлагал, зато пытался выспросить о Зориане, его характере и стремлениях. Брат был изрядно уязвлен — хотя неясно, то ли из-за того, что монстр подталкивал его предать родича, то ли потому, что его сочли всего лишь "братом Зориана". Это было бы даже забавно, не будь ситуация столь опасной.
Вскоре выяснилось, что хоть все вернулись в зал одновременно, кто-то беседовал дольше, кто-то меньше. Некоторые, как Зориан, буквально обменялись с первозданным парой слов. Другие, кто делал вид, что готов согласиться, общались с сущностью куда дольше. Очевидно, первозданный управлял течением времени, растягивая его для перспективных собеседников и сжимая для бесполезных.
Вероятно, благодаря этому он и убедил Сильверлэйк с первой же попытки — у него было достаточно времени. А учитывая знания и могущество ведьмы — она наверняка была в числе приоритетных целей.
— Вас не беспокоит, что первозданный читал наши мысли? — хмурясь, спросил Зориан. — Когда я говорил с ним, он превращался в людей из моих воспоминаний. Собственно, поэтому я и пытался поскорее закончить разговор.
— В разговоре со мной он так не делал, — покачал головой Ксвим. — Он вообще не пытался превратиться в кого-то определенного, просто менял обличья.
Хм, занятно — некоторые, как Зориан, не причисляли первозданного к тому или иному полу, а некоторые, как Ксвим, явно относили к мужскому. В принципе, культисты тоже звали Панаксета Тот, что из текущей плоти, еще один голос в пользу мужского… если к этому чудовищу вообще применимо понятие пола. Сущность говорила с ним, выглядя как женщина, с другими — как мужчина, а с Мудрецами и Поборниками — как аранеа… Не похоже, чтобы у нее были какие-то предпочтения.
— Вообще-то я спросил об этом, когда он превратился в Кану, — поколебавшись, сказал Каэл. — Ну как спросил… сорвался, потребовал объяснений, и неожиданно получил их. Он сказал, что не читает наши мысли, он "всего лишь" видел все, что происходит в петле и помнит близких нам людей. Наверное, поэтому он и не превратился в Намиру, хоть это и подействовало бы сильнее. Моя жена умерла задолго до петли, и он не знает, как она выглядела.
— Да, мне он сказал то же самое, — согласилась Ильза. — Он пытался искушать меня секретами истинного творения, а когда я спросила, откуда он знает о моем интересе — ответил то же, что и Каэлу, но несколько подробнее. Панаксет утверждает, что Врата Государя не сделаны из первозданного, как мы думали — скорее, это некая приставка, или, возможно, оболочка — которой для работы нужен первозданный. Любой первозданный, но в данном случае — это Панаксет.
— Так вот как он сумел до нас дотянуться, — мрачно сказал Зак.
— Да, — кивнула Ильза. — Врата Государя каким-то образом превращают первозданного во временную петлю. Все вокруг — и есть Панаксет… и выходит, он знает все, что вокруг происходит.
— То есть он видит нас и сейчас? — нервно спросила Тайвен.
— Вероятно, — пожала плечами Ильза. Видимо, ее это не смущало. Или у нее было больше времени, чтобы свыкнуться с мыслью.
А вот Зориану это совсем не понравилось. Как, спрашивается, они будут взламывать механизм петли, когда сама петля — разумная, всегда наблюдающая за ними сущность? Вполне возможно, что Панаксет может активно вмешиваться в происходящее. Может быть, защитные схемы Врат Государя и должны этому препятствовать, но защита не поможет нарушителям вроде него.
Слова Панаксета о выходе из петли обретали новый смысл. Тогда Зориан понял это как "не выйдешь без моей помощи", но, возможно, имелось в виду "не выйдешь без моего разрешения".
— Если он настолько всеведущ, то почему он был так неубедителен? — задумался Ксвим. — Казалось бы, он должен хорошо нас знать, если видел все, что происходило.
— Возможно, он упускает мелкие детали, — предположила Орисса. — Технически я ощущаю всех моих пчел, но спроси меня про какую-нибудь одну — и я мало что смогу рассказать.
— Элементали, с которыми мы советовались, говорили, что для первозданных мы — как звери, может даже как насекомые, — добавил Зак. — Мы же не обращаем внимания на воробьев на улице или червей в саду? Да, мы куда умнее, но все же не понимаем их. Что там, вон, Зориан может читать их мысли, и все равно ничего не может добиться без магического принуждения.
— Ты про тот случай, когда он, как в пословице, пытался пасти кошек? — чуть улыбнулся Каэл. — Помню-помню.
— Эй, я же не всерьез пытался, — возмутился Зориан. — Мне было просто скучно.
— Сейчас речь не об этом, — с нотками раздражения сказал Аланик. — Зак прав, первозданные не воспринимают нас как равных. Со зверями не договариваются, их подталкивают в нужную сторону. Нам следует принимать слова этой сущности с осторожностью. Там могут быть крупицы истины, но, думаю, она скажет все, что угодно, лишь бы повысить свои шансы освобождения.
— Не знаю. Мне он показался достаточно честным и прямолинейным, — сказала Ильза, глядя на жреца. — Да и вы сами говорили с ним долгое время. О чем, кстати?
Как выяснилось, сохранить ясную голову на плечах и узнать что-то от первозданного смогли немногие. Аланик, Ксвим, Орисса, Ильза, Кайрон и аранеа по имени Ночные Грёзы. Зориану даже пришла в голову неприятная мысль, что будь он гибче и не запори свою беседу, тоже смог бы узнать что-нибудь важное.
С другой стороны… Может, эти люди были не хитрее, а наоборот, менее стойки перед искушением, просто первозданный выбрал не их? Зориан видел, что Ильза лжет, на самом деле предложение первозданного заинтересовало ее. Прочитать остальных было сложнее.
В любом случае, Аланика вопрос совершенно не смутил.
— Мы говорили о вере, риске и ответственности человека перед обществом, — невозмутимо ответил жрец.
Зориан поднял бровь. И не он один.
— А сами только что отчитывали меня и Зориана за недостаточную серьезность, — фыркнул Каэл.
— Но это правда, — сказал Аланик. — Вместо того, чтобы сразу отказать сущности, я спросил, зачем мне принимать ее предложение. Последствия были бы чудовищными, особенно для Сиории. Даже будь мне безразличны остальные, первозданный — угроза всем и каждому.
— О, я спросила то же самое, — вклинилась Орисса. — Он сказал, что не собирается уничтожать мир или истреблять человечество. Он хочет лишь освободиться и освободить своих собратьев. И сокрушит лишь тех, кто стоит на его пути.
— Ха. Нет, мне он такого не говорил, — заметил Аланик. — Да я бы и не поверил. Вместо этого он возразил, что боги оставили множество закладок на случай освобождения первозданных. И если моя вера истинна, то почему бы не выпустить монстра, положившись на богов? Контракт будет исполнен в момент освобождения, а затем божественная воля уничтожит первозданного.
— Эта божественная страховка действительно существует? — спросил Зориан. Сам он ни о чем подобном не слышал, но Аланик все-таки жрец…