Аббревиатуру РИКО я знал — Российское Императорское Космическое Общество.
— Мощные потоки, говоришь… Получается, не зря мы соскакивали с темы. А если не с неба, а с земли засечь. Что насчёт потоков с месторождений на атомные станции? Это же очень мощные потоки, и наверняка их изменение как-либо фиксируется тем самым «ядром» сенсетивов?
Отец вытаращил глаза.
— Слушай, а это… очень хорошая мысль. Всего в Антарктиде четыре крупных атомных станции и десять малых, на военных базах. Надо будет собрать с них статистику. В общем, постарайся брать меньше командировок, возможно, понадобится помощь. Сейчас свободных членов Общества на Антарктиде, сам понимаешь, по пальцам одной руки. Хотя, конечно, в самое пекло, к драконам, я тебя не отправлю.
— Почему это — не отправишь? Очень бы хотел увидеть.
— Нет уж. Обойдёшься. Расскажи лучше… как у тебя с той афророссиянкой? Или кто там у тебя.
— Эх, папа…
Остаток беседы мы проговорили про моих женщин и на разные темы — повспоминал и прошлые миры, поговорил про их политическое устройство и причины, по которым мне было приказано их разрушать. Теперь я чувствовал себя развязанным по рукам и ногам. Я порвал с прошлым, и практически не было тем, которые я не мог бы обсудить, и от этого было неожиданно легко на душе.
На следующий день началась работа. Патефон Аккордеонович рано утром вызвал меня планёрку и хлопнул на стол здоровенную пыльную папку.
— Инспекция филиалов. Начинаешь сегодня же.
— В смысле — инспекция?
— В том самом! На высшие чины особого отдела Императорской Курьерской службы в особых случаях отдалённых отделениях возлагается… кхе-кхе… обязанность проведения проверок и инспекций гражданских и почтовых отделений службы. Не проводилось уже полгода, меня Поликарп Семёнович потом взгреет за такое. И тебя — тоже! Бери своих крепостных, робят бери, кто с навыком дознания, если хочешь, составляй сам график — чтоб за две недели семь городов проверил!
Мне не хотелось знать, кто такой Поликарп Семёнович, да и помотаться по городам я бы не прочь, и я кинулся в работу, держа телефон наготове.
А письма от Нинели Кирилловны пока так и не было…
Глава 26
Проверками я заниматься умел. График составил за день. В подчинении у региональной конторы было две провинции и семь городов, включая парочку крупных. В первый же день с Патефоном Аккордеоновичем мы навестили офис в Акулаевске, где он продемонстрировал весь алгоритм проверки. На следующий день я отправился по близлежащим городам — в серый, пропахнувший рыбой портовый пригород Пискарёв и небольшой прибрежный Сидорозолотицинск, полный старинных церквей, с огромной верфью напротив. Ездили на машине, вдвоём с Дмитрием. В первом случае в отделении был полный порядок, а во втором же — полный раздрай, журнал жалоб был переполнен, а журнал хозяйственных расходов заполнен с ошибками.
Глава с бухгалтером на меня едва не накинулись с кулаками, отчего я был вынужден продемонстрировать пистолет и воспользоваться артефакторским навыком, чтобы взломать огромный сейф у них в кабинете, к которому они меня никак не подпускали. Там оказались купюры разного номинала, различные драгоценности и мелкие артефакты, не то приподнесённые в качестве взяток, не то — украденные из посылок.
Через пару дней мне пришла машина, но воспользоваться ею я толком не успел — совершил перелёт на стареньком шумном геликоптере и отправился в турне по Новой Якутии, которая была чуть ближе к столице.
Сперва я посетил промышленный старинный город Романочтецовск, коптящий заводскими трубами сумеречное небо. В отделении, на удивление, всё оказалось пристойным, в анкете я не заполнил ни одной графы со статусом «удовлетворительно» или ниже. Видимо, потому что отделением управлял пожилой офицер подмосковного полка Тимофей Тимофеевич. В семьдесят лет он самостоятельно освоил старенький рихнер и перевёл весь документооборот в цифровую форму, чего я не видел в нескольких филиалах. Вечером я позволил себе вольность — мы засели в кабак, и он расспрашивал меня про нынешние обычаи в столице.
— А дуэли? Дуэли у вас проводятся?
— Ну… случались.
Я рассказал коротко про дуэль с Мамонтовым, старик слушал, затаив дыхание, потом залпом допил пиво.
— Девушка хоть потом… согласилась на близость после такого поступка?
— Мы некоторым образом состояли в отношениях, поэтому…
— Повезло тебе, парень. А меня вот — сослали. А она за мной не поехала. Так и остался один.
После таких встреченных характеров и судеб я тоже всё больше чувствовал себя в ссылке. Хоть ситуация была другой — за мной тоже не поехала любимая девушка, я тоже начинал чувствовать одиночество и тосковать под гнётом вечных сумерек и нехватки солнечного света. Теперь становилось понятным, почему местные так прилично пьют и ходят по борделям.
Бордель. Всё чаще вспоминались наставления, в пыльных отелях всё чаще снились сны о шумных роскошных покоях, полных обнажённых и чрезвычайно-распутных девиц. Большинство их них напоминали Нинель Кирилловну, но некоторые лицом и фигурой походили на Аллу, Веронику и Ольгу Лекаря. На последней я обычно просыпался.
На пятый день меня встретил Аксюткинск — третий по величине город в стране, стоящий на берегу небольшого залива. Он выглядел куда более мирным, и стен, подобных Акулаевску, был лишён.
— Потому что сюда не долетали, — пояснил Дмитрий, когда мы ехали от аэропорта. — На Дальней земле и в Новоуралье только.
— Кто не долетал?
— Малые антарктические. Раньше они в Приполярье много шороху наводили, а теперь как будто вымерли совсем. Говорят, что их большие все переубивали.
— А Малые — насколько они малые?
— Ну… до десяти метров, говорят. Великие-то чего, раз в пару месяцев кита сожрут, перекусят единорогами, и спят лежат. А у этих этот… ну как оно слово умное… сильный очень.
— Метаболизм? Я, конечно, читал в детстве книжки про драконов, — соврал я. — Но как так вышло, что одни драконы убивают других? Вроде же сородичи.
— О, тут смотрел умную передачу. Дескать, раньше было много видов человеков. А потом наши предки всех остальных перебили, только лесовики остались. Там что-то умное про ксенофобию, расовую нетерпимость, вся эта хрень. И, типа, рано или поздно, их тоже перебьют. Вот, получается, с драконами то же самое происходит — раньше было много разных средних, а потом Великие все остальные виды перебили, потом и за последних, за мелочь взялись.
— Как-то грустно. Или есть за что?
— Есть, конечно! У Великих какой-никакой интеллект. С ними хотя б договориться можно. А малые совсем берега путают, фермы разоряют, людей жрут. Они ж неразумные, вроде обезьян у людей.
Я вспомнил слова отца и усмехнулся.
— Какой-никакой? Ладно, рули давай.
В Аксютинске отделение оказалось большим, двухэтажным. Это было первое отделение, возглавляемое женщиной и со штатом, наполовину состоящим из женщин. И, казалось бы, наоборот, должен был быть порядок, но всё оказалось куда интересней. Нет, с пьянством здесь всё было прилично, никто не выглядел запойным. Санитарные условия, форму, инвентарь, хранение отправлений я оценил «хорошо». Но когда коснулся документооборота… На штат из двадцати человек здесь было два рихнера — у заместителя и у связиста, при этом бухгалтерия всё ещё велась по старинке, в бумаге. Памятуя о неприятном случае, действовал я в этот раз куда более осторожно, выпытывая секреты и спрашивая журналы постепенно.
Но в какой-то момент меня переиграли. Когда мы остались одни в комнате с главной бухгалтершей, я услышал, как за моей спиной прозвенел о замочную скважину ключ. Я обернулся, и, наверное, только тогда посмотрел в лицо этой женщине. Молодая, не старше тридцати пяти, возможно, с примесью латиноамериканской или филиппинской крови. Стройная брюнетка, с меня ростом, весьма спортивного телосложения, в тёплом джемпере на молнии.
Ярко-напомаженные губки сложились не то в коварную, не то в кокетливую улыбку. Молния поехала вниз, ключ опустился между грудей. Здоровенный талмуд пришлось отложить в сторонку.
— Эм… Простите, забыл, как вас зовут?
— Ната-алья Рудольфовна, — пропела бухгалтер, сделав в мою сторону пару шагов. — Можно просто Наташа.
— Наталья Рудольфовна, вы не поясните, что происходит?
— Ну… считайте, у меня особый навык… я вижу, какой вы напряжённый молодой человечек, Эльдар Матвеевич. Вот и возникла у меня идея. А что, если мы договоримся?
— И на счёт чего мы договоримся? Каким образом?
— Ну… например… вы закроете глаза на некоторые… некоторые неряшливости… если…
— Если что? Если раздену вас, чтобы достать ключ?
— Ну… не только…
Молния скользнула ещё ниже — под джемпером была блузка, немного несовременная, но полупрозрачная. Под блузкой проглядывал красный лифчик, в недрах которого, видимо, и спрятался заветный ключ. Я ещё раз вгляделся в лицо, пытаясь понять, кто она на самом деле. Красивая, но что-то в её внешности было не то. Наверняка её родителями был кто-то из местных пожилых офицеров, много лет назад отправленный в местные имперские базы, да так и осевшие в них. После мир резко поменялся: все крепостные, мещане и прочие низшие сословия внезапно стали гражданами новой страны, но большинство немногочисленных дворян гражданство не приняло. Офицерские и прочие чины остались верны Императору и продолжили трудиться в военных базах и филиалах различных контор далёкой бывшей метрополии. Стали белыми воронами.
В чём-то они все были похожи — и моя новая коллега, и другие молодые девушки в отделениях. Подданные империи, волей судьбы закинутые на другой конец света. Женщины в той стадии запущенного одиночества, смешанного с однотипной работой, когда любой молодой дворянин из метрополии казался светом в окошке, глотком свежего воздуха.
Интересно, чего в её поступке было больше: желания спастись от взыскания — или одиночества, похоти и жажды телесностей?
— Хорошо, — легко согласился я. — Сейчас я доделаю свою работу, закончу проверку и займусь вами, Наталья Рудольфовна.