| This gave him time to think-to adjust home details at his leisure. | Такая отсрочка давала возможность все обдумать не торопясь и уладить кое-какие домашние дела. |
| He broke the news to his father and mother in a consoling way and talked with his brothers and father about getting matters immediately adjusted in connection with the smaller houses to which they were now shortly to be compelled to move. | Каупервуд как можно мягче сообщил обо всем родителям, переговорил с отцом и братьями о необходимости безотлагательно подготовиться к переезду в более скромное жилище. |
| There was much conferring among the different members of this collapsing organization in regard to the minor details; and what with his conferences with Steger, his seeing personally Davison, Leigh, Avery Stone, of Jay Cooke & Co., George Waterman (his old-time employer Henry was dead), ex-State Treasurer Van Nostrand, who had gone out with the last State administration, and others, he was very busy. | Они совместно обсудили кучу разных второстепенных подробностей - ведь рушилось очень большое хозяйство; кроме того, Каупервуд не раз совещался со Стеджером и нанес визиты Дэвисону, Эвери Стоуну (представителю фирмы "Джей Кук и К°"), Джорджу Уотермену (прежний хозяин Каупервуда Генри Уотермен уже умер), бывшему казначею штата Ван-Ностренду, после выборов больше не занимавшему этот пост, и многим другим лицам; словом, хлопот было немало. |
| Now that he was really going into prison, he wanted his financial friends to get together and see if they could get him out by appealing to the Governor. | Раз уж на самом деле приходилось садиться в тюрьму, он хотел, чтобы его друзья-финансисты объединились и походатайствовали за него перед губернатором. |
| The division of opinion among the judges of the State Supreme Court was his excuse and strong point. | Поводом для такого ходатайства и его отправной точкой должно было служить "особое мнение" двух членов верховного суда. |
| He wanted Steger to follow this up, and he spared no pains in trying to see all and sundry who might be of use to him-Edward Tighe, of Tighe & Co., who was still in business in Third Street; Newton Targool; Arthur Rivers; Joseph Zimmerman, the dry-goods prince, now a millionaire; Judge Kitchen; Terrence Relihan, the former representative of the money element at Harrisburg; and many others. | Каупервуд хотел, чтобы Стеджер проследил за этим, а сам он, не щадя сил, спешил повидаться со всеми, кто мог бы оказаться ему полезен, в том числе с Эдвардом Таем, который по-прежнему имел контору на Третьей улице, Ньютоном Таргулом, Артуром Райверсом, Джозефом Зиммерменом, "текстильным королем", который теперь стал миллионером, судьей Китченом, Тэренсом Рэлихеном, бывшим представителем финансовых кругов в Гаррисберге, и множеством других. |
| Cowperwood wanted Relihan to approach the newspapers and see if he could not readjust their attitude so as to work to get him out, and he wanted Walter Leigh to head the movement of getting up a signed petition which should contain all the important names of moneyed people and others, asking the Governor to release him. | Рэлихена Каупервуд попросил связаться с газетами и постараться настроить их так, чтобы они начали кампанию за его освобождение, а Уолтера Ли - организовать сбор подписей под петицией к губернатору о помиловании. Предполагалось, что эту петицию подпишут все крупные финансисты и другие видные люди. |
| Leigh agreed to this heartily, as did Relihan, and many others. | Ли, так же, как Рэлихен и многие другие, охотно обещал ему свое содействие. |
| And, afterwards there was really nothing else to do, unless it was to see Aileen once more, and this, in the midst of his other complications and obligations, seemed all but impossible at times-and yet he did achieve that, too-so eager was he to be soothed and comforted by the ignorant and yet all embracing volume of her love. | Больше предпринимать было, в сущности, нечего, оставалось еще только урывками встречаться с Эйлин, что среди всех хлопот и спешных дел порою казалось совершенно невозможным. И все же он выбирал время для этих встреч, так велико было его стремление отогреться в лучах ее любви. |
| Her eyes these days! | Какие у нее были глаза все эти дни! |
| The eager, burning quest of him and his happiness that blazed in them. | Они пылали желанием никогда не разлучаться с ним, видеть его счастливым! |
| To think that he should be tortured so-her Frank! | Подумать только, что его так терзают - ее Фрэнка! |
| Oh, she knew-whatever he said, and however bravely and jauntily he talked. | О, она догадывалась обо всем, как бы он ни храбрился, как бы бодро ни говорил с нею! |
| To think that her love for him should have been the principal cause of his being sent to jail, as she now believed. | И ведь именно ее любовь привела его в тюрьму, она это знала. |
| And the cruelty of her father! | На какую жестокость оказался способен ее отец! |
| And the smallness of his enemies-that fool Stener, for instance, whose pictures she had seen in the papers. | А как низменны враги Фрэнка, хотя бы этот дурак Стинер, портреты которого она часто видела в газетах. |
| Actually, whenever in the presence of her Frank, she fairly seethed in a chemic agony for him-her strong, handsome lover-the strongest, bravest, wisest, kindest, handsomest man in the world. | Глядя на Фрэнка, Эйлин изнемогала от страданий за своего сильного, красивого возлюбленного, -самого сильного, самого отважного, самого умного, самого ласкового, самого прекрасного человека в мире! |
| Oh, didn't she know! | Ей ли не знать, что он сейчас переживает! |
| And Cowperwood, looking in her eyes and realizing this reasonless, if so comforting fever for him, smiled and was touched. | Каупервуд заглядывал в ее глаза, читал в них это безрассудное, пылкое чувство и улыбался, растроганный. |
| Such love! | Какая любовь! |
| That of a dog for a master; that of a mother for a child. | Любовь матери к своему детищу, собаки к хозяину. |
| And how had he come to evoke it? | Как сумел он пробудить такое чувство? |
| He could not say, but it was beautiful. | Каупервуд не находил ответа, но оно было прекрасно. |
| And so, now, in these last trying hours, he wished to see her much-and did-meeting her at least four times in the month in which he had been free, between his conviction and the final dismissal of his appeal. | В эти последние тяжкие дни ему хотелось как можно чаще видеть Эйлин. За месяц, проведенный на свободе, - со дня вынесения обвинительного вердикта и до отказа в удовлетворении его ходатайства перед верховным судом, - он четыре раза встречался с нею. |
| He had one last opportunity of seeing her-and she him-just before his entrance into prison this last time-on the Saturday before the Monday of his sentence. | Теперь им оставалось еще только одно свидание -в субботу перед роковым понедельником, когда ему предстояло отправиться в тюрьму. |
| He had not come in contact with her since the decision of the Supreme Court had been rendered, but he had had a letter from her sent to a private mail-box, and had made an appointment for Saturday at a small hotel in Camden, which, being across the river, was safer, in his judgment, than anything in Philadelphia. | Он не видел Эйлин с тех самых пор, как было вынесено решение верховного суда, но получил от нее письмо "до востребования" и назначил ей встречу на субботу в маленькой гостинице в Кэмдене. Этот городок, расположенный на другом берегу реки, казался Каупервуду наиболее безопасным местом в окрестностях Филадельфии. |
| He was a little uncertain as to how she would take the possibility of not seeing him soon again after Monday, and how she would act generally once he was where she could not confer with him as often as she chose. | Он не представлял себе, как Эйлин примет известие о предстоящей им долгой разлуке и как она вообще будет поступать впредь, лишенная возможности советоваться с ним по всякому поводу. |
| And in consequence, he was anxious to talk to her. | Необходимо поговорить с нею, успокоить ее. |
| But on this occasion, as he anticipated, and even feared, so sorry for her was he, she was not less emphatic in her protestations than she had ever been; in fact, much more so. | Но в этот раз, - как он предвидел и опасался, жалея ее, - Эйлин еще более бурно предавалась своему горю и негодованию. |