Финансист — страница 215 из 252

Если не считать недавнего пребывания в окружной тюрьме, собственно даже не очень походившей на тюрьму, то Каупервуд ни разу в жизни не бывал в подобном заведении.Once, when a boy, in one of his perambulations through several of the surrounding towns, he had passed a village "lock-up," as the town prisons were then called-a small, square, gray building with long iron-barred windows, and he had seen, at one of these rather depressing apertures on the second floor, a none too prepossessing drunkard or town ne'er-do-well who looked down on him with bleary eyes, unkempt hair, and a sodden, waxy, pallid face, and called-for it was summer and the jail window was open:Однажды, когда он еще мальчиком бродил по окрестным городам, ему случилось пройти мимо "арестантского дома", как назывались тогда городские тюрьмы, - небольшого серого здания с высокими зарешеченными окнами, - и в одном из мрачных оконных проемов второго этажа он увидел какого-то пропойцу или бродягу с испитым бескровным лицом, всклокоченными волосами и мутным взглядом; заметив Фрэнка, тот крикнул ему (стояло лето, и окна были открыты):"Hey, sonny, get me a plug of tobacco, will you?"- Эй, сынок, сбегай-ка да купи мне табачку, ладно?Cowperwood, who had looked up, shocked and disturbed by the man's disheveled appearance, had called back, quite without stopping to think:Фрэнк поднял глаза, пораженный и испуганный отталкивающей внешностью арестанта, и ответил, прежде чем успел подумать:"Naw, I can't."- Нет... не могу."Look out you don't get locked up yourself sometime, you little runt," the man had replied, savagely, only half recovered from his debauch of the day before.- Ну, смотри, как бы тебя самого когда-нибудь не упекли за решетку, стервец! - в бешенстве крикнул бродяга, видимо, еще не вполне протрезвившийся после вчерашнего пьянства.He had not thought of this particular scene in years, but now suddenly it came back to him.Каупервуд никогда не вспоминал об этом случае, но тут он вдруг всплыл в памяти.Here he was on his way to be locked up in this dull, somber prison, and it was snowing, and he was being cut out of human affairs as much as it was possible for him to be cut out.Вот и его сейчас запрут в этой мрачной, унылой тюрьме; на улице метет метель, а он будет беспощадно выброшен из жизни.No friends were permitted to accompany him beyond the outer gate-not even Steger for the time being, though he might visit him later in the day.Никому из близких не позволили сопровождать его за наружную стену, даже Стеджеру, хотя он и получил разрешение посетить Каупервуда позднее.This was an inviolable rule.Это правило соблюдалось незыблемо.Zanders being known to the gate-keeper, and bearing his commitment paper, was admitted at once.Зандерса, имевшего при себе сопроводительные бумаги и знакомого с привратником, пропустили немедленно.
The others turned solemnly away. They bade a gloomy if affectionate farewell to Cowperwood, who, on his part, attempted to give it all an air of inconsequence-as, in part and even here, it had for him.Остальные повернули назад, грустно распрощавшись с Каупервудом, который старался вести себя так, словно все это было только малозначащим эпизодом, - да так он, собственно, и относился к тому, что с ним произошло.
"Well, good-by for the present," he said, shaking hands.- Ну что ж, до свиданья, - сказал он, пожимая всем руки.
"I'll be all right and I'll get out soon.- Ничего со мной не случится, и я скоро выберусь отсюда.
Wait and see.Вот увидите!
Tell Lillian not to worry."Пусть Лилиан не слишком расстраивается.
He stepped inside, and the gate clanked solemnly behind him.Он вошел в тюремный двор, и ворота со зловещим лязгом захлопнулись за ним.
Zanders led the way through a dark, somber hall, wide and high-ceiled, to a farther gate, where a second gateman, trifling with a large key, unlocked a barred door at his bidding.Зандерс шагал впереди под темными, мрачными сводами высокой подворотни ко вторым воротам, где уже другой привратник огромным ключом отпер решетчатую калитку.
Once inside the prison yard, Zanders turned to the left into a small office, presenting his prisoner before a small, chest-high desk, where stood a prison officer in uniform of blue. The latter, the receiving overseer of the prison-a thin, practical, executive-looking person with narrow gray eyes and light hair, took the paper which the sheriffs deputy handed him and read it.Очутившись во внутреннем дворе, Зандерс свернул налево в маленькую канцелярию; там за высокой конторкой стоял тюремный чиновник в синем форменном мундире, худой, светловолосый, с узкими серыми глазками. На его обязанности лежала регистрация заключенных. Взяв бумаги, поданные помощником шерифа, он деловито просмотрел их.
This was his authority for receiving Cowperwood.Это был приказ о заключении Каупервуда.
In his turn he handed Zanders a slip, showing that he had so received the prisoner; and then Zanders left, receiving gratefully the tip which Cowperwood pressed in his hand.Чиновник, в свою очередь, выдал Зандерсу справку о том, что принял от него арестанта, и помощник шерифа удалился, весьма довольный чаевыми, которые Каупервуд сунул ему в руку.
"Well, good-by, Mr. Cowperwood," he said, with a peculiar twist of his detective-like head.- Желаю доброго здоровья, мистер Каупервуд, -сказал он на прощанье.
"I'm sorry. I hope you won't find it so bad here."- Весьма сожалею и надеюсь, что вам здесь будет не так уж плохо.
He wanted to impress the receiving overseer with his familiarity with this distinguished prisoner, and Cowperwood, true to his policy of make-believe, shook hands with him cordially.Он хотел прихвастнуть перед надзирателем близким знакомством с этим необычным заключенным, и Каупервуд, верный своей тактике тонкого притворства, сердечно пожал ему руку.
"I'm much obliged to you for your courtesy, Mr. Zanders," he said, then turned to his new master with the air of a man who is determined to make a good impression.- Весьма признателен, мистер Зандерс, за вашу любезность, - сказал он и тотчас повернулся к своему новому начальству, желая произвести как можно более выгодное впечатление.
He was now in the hands of petty officials, he knew, who could modify or increase his comfort at will.Он знал, что попадает теперь в руки мелких чиновников, от которых целиком зависит, будут ли ему предоставлены какие-либо льготы или не будут.
He wanted to impress this man with his utter willingness to comply and obey-his sense of respect for his authority-without in any way demeaning himself.Ему хотелось сразу показать этому надзирателю, что он готов беспрекословно подчиниться всем правилам, что он уважает начальство, но и себя унижать не намерен.
He was depressed but efficient, even here in the clutch of that eventual machine of the law, the State penitentiary, which he had been struggling so hard to evade.Морально он был подавлен, но не терял присутствия духа даже здесь, в тисках, куда загнало его правосудие, в исправительной тюрьме штата, которой он всеми правдами и неправдами старался избежать.
The receiving overseer, Roger Kendall, though thin and clerical, was a rather capable man, as prison officials go-shrewd, not particularly well educated, not over-intelligent naturally, not over-industrious, but sufficiently energetic to hold his position. He knew something about convicts-considerable-for he had been dealing with them for nearly twenty-six years.Надзиратель Роджерс Кендал, несмотря на свое тщедушие и официальную внешность, был человеком довольно способным, во всяком случае по сравнению с другими представителями тюремной администрации: догадливый, не слишком образованный, не слишком умный по природе, не слишком усердный, но достаточно энергичный, чтобы держаться на своей должности; он неплохо разбирался в арестантах, так как уже без малого двадцать шесть лет имел с ними дело.
His attitude toward them was cold, cynical, critical.Относился он к ним холодно, недоверчиво, цинично.
He did not permit any of them to come into personal contact with him, but he saw to it that underlings in his presence carried out the requirements of the law.Ни с кем этот человек не допускал ни малейшей фамильярности и требовал точного соблюдения всех правил внутреннего распорядка.
When Cowperwood entered, dressed in his very good clothing-a dark gray-blue twill suit of pure wool, a light, well-made gray overcoat, a black derby hat of the latest shape, his shoes new and of good leather, his tie of the best silk, heavy and conservatively colored, his hair and mustache showing the attention of an intelligent barber, and his hands well manicured-the receiving overseer saw at once that he was in the presence of some one of superior intelligence and force, such a man as the fortune of his trade rarely brought into his net.Каупервуд стоял перед ним в красивом синевато-сером костюме, превосходно сшитом сером пальто и черном котелке по последней моде, в новых ботинках из тончайшей кожи, в галстуке из плотного шелка спокойной и благородной расцветки. Его волосы и усы свидетельствовали о стараниях опытного парикмахера, холеные ногти блестели. С первого же взгляда на него надзиратель понял, что перед ним птица высокого полета, из тех, кого превратности судьбы редко забрасывают в его сети.