| Anyhow, your street-railway holdings are more important than this election, and if you can see your way clear to getting the street-railway lines in your hands you won't need to worry about any elections. | Твои вложения в конные железные дороги куда важнее этих выборов, и, если бы ты нашел способ прибрать к рукам конку, тебе больше не пришлось бы волноваться о выборах. |
| My advice to you is to call that one-hundred-thousand-dollar loan of yours in the morning, and meet the drop in your stocks that way. | Мой совет: завтра же утром потребовать свои сто тысяч долларов, чтобы удовлетворить претензии банков, в случае если курс акций сильно упадет. |
| It may make Cowperwood fail, but that won't hurt you any. | Это может повлечь за собой банкротство Каупервуда, но тебе нисколько не повредит. |
| You can go into the market and buy his stocks. I wouldn't be surprised if he would run to you and ask you to take them. | Ты явишься на биржу и скупишь его акции; меня не удивит, если он сам прибежит к тебе с таким предложением. |
| You ought to get Mollenhauer and Simpson to scare Stener so that he won't loan Cowperwood any more money. | Ты должен повлиять на Молленхауэра и Симпсона, пусть они припугнут Стинера и потребуют, чтобы он больше ни одного доллара не давал взаймы Каупервуду. |
| If you don't, Cowperwood will run there and get more. | Если ты этого не сделаешь, он бросится к Стинеру и возьмет у него еще денег. |
| Stener's in too far now. | Стинер зашел уж слишком далеко. |
| If Cowperwood won't sell out, well and good; the chances are he will bust, anyhow, and then you can pick up as much on the market as any one else. | Может, Каупервуд не захочет распродать свой пай, это его дело, но он почти наверняка вылетит в трубу, и тогда ты сумеешь скупить на бирже сколько угодно его акций. |
| I think he'll sell. | Я лично думаю, что он будет распродаваться. |
| You can't afford to worry about Stener's five hundred thousand dollars. | А портить себе кровь из-за этих стинеровских пятисот тысяч тебе незачем. |
| No one told him to loan it. | Никто не заставлял его одалживать их Каупервуду. |
| Let him look out for himself. | Пусть выпутывается как знает. |
| It may hurt the party, but you can look after that later. | Правда, партия может попасть под удар, но сейчас не это самое важное. |
| You and Mollenhauer can fix the newspapers so they won't talk about it till after election." | Вы с Молленхауэром окажете давление на газеты, и они будут молчать до окончания выборов. |
| "Aisy! Aisy!" was all the old contractor would say. He was thinking hard. | - Обожди, обожди малость! - сказал сыну старый подрядчик и снова погрузился в размышления. |
| Chapter XXV | 25 |
| The residence of Henry A. Mollenhauer was, at that time, in a section of the city which was almost as new as that in which Butler was living. It was on South Broad Street, near a handsome library building which had been recently erected. | Г енри Молленхауэр, как и Батлер, жил в одной из новых частей города, на Брод-стрит, неподалеку от тоже нового и красивого здания библиотеки. |
| It was a spacious house of the type usually affected by men of new wealth in those days-a structure four stories in height of yellow brick and white stone built after no school which one could readily identify, but not unattractive in its architectural composition. | Дом у него был обширный и очень типичный для жилища новоиспеченного богача того времени -четырехэтажное здание, облицованное желтым кирпичом и белым камнем, без всякого определенного стиля, но все-таки довольно приятное для глаза. |
| A broad flight of steps leading to a wide veranda gave into a decidedly ornate door, which was set on either side by narrow windows and ornamented to the right and left with pale-blue jardinieres of considerable charm of outline. | Широкие ступени вели на просторную веранду, посредине которой красовалась тяжелая резная дверь, а по бокам ее - узкие окна, украшенные светло-голубыми, очень изящными жардиньерками. |
| The interior, divided into twenty rooms, was paneled and parqueted in the most expensive manner for homes of that day. | Во всех двадцати комнатах этого дома были великолепные паркетные полы и очень дорого стоившие по тем временам деревянные панели. |
| There was a great reception-hall, a large parlor or drawing-room, a dining-room at least thirty feet square paneled in oak; and on the second floor were a music-room devoted to the talents of Mollenhauer's three ambitious daughters, a library and private office for himself, a boudoir and bath for his wife, and a conservatory. | В первом этаже помещалась зала, огромная гостиная и обшитая дубом столовая, размером не меньше тридцати квадратных футов; во втором -комната, где стоял рояль, отданный в распоряжение трех дочерей хозяина, мнивших себя музыкантшами, библиотека, кабинет самого Молленхауэра и будуар его жены с прилегающими к нему ванной комнатой и небольшим зимним садом. |
| Mollenhauer was, and felt himself to be, a very important man. | Молленхауэр считался и сам считал себя очень важной персоной. |
| His financial and political judgment was exceedingly keen. | В финансовых и политических делах он обладал исключительной проницательностью. |
| Although he was a German, or rather an American of German parentage, he was a man of a rather impressive American presence. | Хотя он был немцем, вернее, американцем немецкого происхождения, внешность у него была типично американская и притом очень внушительная. |
| He was tall and heavy and shrewd and cold. | Холодный и острый ум светился в его глазах. Роста он был высокого, сложения плотного. |
| His large chest and wide shoulders supported a head of distinguished proportions, both round and long when seen from different angles. | Его могучая грудь и широкие плечи прекрасно гармонировали с красивой головой, казавшейся в зависимости от ракурса то круглой, то удлиненной. |
| The frontal bone descended in a protruding curve over the nose, and projected solemnly over the eyes, which burned with a shrewd, inquiring gaze. | Выпуклый лоб тяжело нависал над живыми, пытливыми, колючими глазами. |
| And the nose and mouth and chin below, as well as his smooth, hard cheeks, confirmed the impression that he knew very well what he wished in this world, and was very able without regard to let or hindrance to get it. It was a big face, impressive, well modeled. | Нос, рот, подбородок, а также полные гладкие щеки - словом, все крупное, выразительное, правильное лицо Молленхауэра свидетельствовало о том, что этот человек знает, чего хочет, и умеет поставить на своем, наперекор всем препятствиям. |
| He was an excellent friend of Edward Malia Butler's, as such friendships go, and his regard for Mark Simpson was as sincere as that of one tiger for another. | С Эдвардом Мэлией Батлером Молленхауэра связывала тесная дружба - насколько она возможна между двумя дельцами, - а Марка Симпсона он уважал приблизительно так, как один тигр уважает другого. |
| He respected ability; he was willing to play fair when fair was the game. | Он умел ценить выдающиеся способности и всегда был готов играть честно, если честно велась игра. |
| When it was not, the reach of his cunning was not easily measured. | В противном случае его коварство не знало границ. |
| When Edward Butler and his son arrived on this Sunday evening, this distinguished representative of one-third of the city's interests was not expecting them. He was in his library reading and listening to one of his daughters playing the piano. | Молленхауэр не ждал ни Эдварда Батлера, ни его сына в воскресный вечер. Этот человек, владевший третьей частью всех богатств Филадельфии, сидел у себя в библиотеке, читал и слушал игру на рояле одной из своих дочерей. |
| His wife and his other two daughters had gone to church. | Жена и две другие дочери ушли в церковь. |
| He was of a domestic turn of mind. | По натуре он был домосед. |
| Still, Sunday evening being an excellent one for conference purposes generally in the world of politics, he was not without the thought that some one or other of his distinguished confreres might call, and when the combination footman and butler announced the presence of Butler and his son, he was well pleased. |