– О, ничего особенного, – откликнулся Каупервуд, пока избегавший более подробного обсуждения. – Я гадал, действительно ли они находятся в таком плохом состоянии, что никуда не годятся. В газетах иногда встречаются упоминания об их негодности.
– Боюсь, они действительно находятся в плохом состоянии, – сказал Маккенти. – Я уже несколько лет не бывал в тех краях. Идея состояла в том, чтобы пустить там конку вместе с прочими экипажами и прекратить столпотворение у мостов, но дело не выгорело. Уклон вышел слишком крутой, а плата за проезд была очень высокой, поэтому кучера предпочли ждать возле мостов. Лошадям там тяжеловато, могу лично засвидетельствовать. Я несколько раз прогонял там фургоны. Как бы то ни было, городским властям не следовало взваливать на себя такую обузу. Это была нечистая сделка. Тогда мэром был Кармоди, а Олдрич заведовал общественными работами.
Он замолчал, и Каупервуд больше не поднимал этот вопрос до конца ужина, после чего они уединились в библиотеке. Там он дружелюбно прикоснулся к руке Маккенти фамильярным жестом, который понравился закоренелому политикану.
– Вы довольны результатами нашей газовой сделки в прошлом году, не так ли? – поинтересовался он.
– Да, – дружелюбно отозвался Маккенти. – Более чем доволен! Впрочем, я уже говорил об этом.
Ирландец высоко ценил деловые качества Каупервуда и был благодарен за быструю сделку, обогатившую его на несколько сотен тысяч долларов.
– Итак, Маккенти, – деловито продолжал Каупервуд без видимой связи с предыдущей темой, – вам не кажется, что в местном трамвайном бизнесе грядут большие перемены? Я их предвижу. В течение ближайшего года или двух лет на Южной стороне будет введена новая система моторной тяги для вагонов конки. Вы слышали о ней?
– Я кое-что читал об этом, – ответил Маккенти, удивленный и немного ошеломленный. Он достал сигару и приготовился слушать. Каупервуд, который никогда не курил, пододвинул стул для него.
– Я расскажу вам, что это значит, – начал он. – Это значит, что в конце концов каждая миля трамвайных путей в этом городе, не говоря уже обо всех дополнительных милях, которые будут проложены, когда эта перемена состоится окончательно, будет оборудована на совершенно новой основе. Я имею в виду эту кабельную систему. Старые компании, которые едва держатся на плаву со своей рухлядью, будут вынуждены принять эту перемену. Им придется потратить миллионы долларов на техническое переоснащение. Если вы обращали на это внимание, то должны знать, в каком состоянии находятся линии Северной и Западной стороны.
– Мне известно, что оно довольно дрянное, – заметил Маккенти.
– То-то и оно, – выразительно произнес Каупервуд. – Ну, если я понимаю этих старых господ, им будет очень тяжело принять какое-то решение. Цена вопроса составляет от двух до трех миллионов, и им будет нелегко собрать такие деньги, возможно, не так легко, как для некоторых из нас, если мы вдруг захотим войти в это трамвайное дело.
– Да, если вдруг у нас возникнет такое желание, – бодро отозвался Маккенти. – Но как вы рассчитываете войти в это дело? Насколько мне известно, никто не выставлял на продажу крупные пакеты акций.
– Мы можем войти в дело, если захотим, – сказал Каупервуд. – И я покажу вам, как это сделать. А пока что у меня есть к вам один конкретный вопрос. Я хочу знать, есть ли способ получить контроль над этими старыми туннелями, о которых я недавно говорил. По возможности, я хотел был получить оба туннеля. Как вы полагаете, это возможно?
– Вполне, – с некоторым удивлением ответил Маккенти. – Но что вы собираетесь делать с ними? Они же ничего не стоят. Не так давно я слышал разговоры, что их следовало бы затопить или взорвать. Парни из полиции думают, что там прячется всякое отребье.
– Не позволяйте никому тянуть к ним лапы, сдавать в аренду и так далее, – с нажимом произнес Каупервуд. – Я откровенно скажу вам, что собираюсь сделать. Я хочу как можно скорее получить контроль над всеми трамвайными линиями Северной и Западной стороны, до которых смогу дотянуться, будь то старые или новые концессии. А потом вы увидите, при чем здесь туннели.
Он сделал паузу, чтобы посмотреть, уловил ли Маккенти смысл его слов, но тот явно не уловил суть сказанного.
– У вас скромные требования, не так ли? – добродушно осведомился ирландец. – Но я не понимаю, как можно использовать эти туннели. Однако я позабочусь о них, если вы считаете это важным.
– В общем, так, – задумчиво сказал Каупервуд. – Я сделаю вас привилегированным партнером во всех своих предприятиях, если вы сделаете так, как я предлагаю. Трамвайные линии в их нынешнем виде целиком и полностью будут выброшены на свалку лет через восемь или девять. Вы уже видите, что затевает компания Южной стороны. Когда дело дойдет до компаний Северной и Западной стороны, для них это окажется куда труднее. Они получают гораздо меньшую прибыль, чем на Южной стороне, и у них есть проблема транспортировки через мосты. Это означает крайнее неудобство для прокладки канатной линии. В первую очередь, мосты придется реконструировать, чтобы они могли выдерживать большую нагрузку. Сразу же возникает вопрос: за чей счет? За счет города?
– Это зависит от того, кто сделает предложение, – дружелюбно заметил мистер Маккенти.
– Совершенно верно, – согласился Каупервуд. – Далее, движение речного транспорта становится невозможным с точки зрения нормальной работы трамвайных линий. Сейчас задержка составляет от восьми до пятнадцати минут, пока проходят все эти буксиры и суда. А сколько придется ждать в 1890 году? А в 1900 году? Что будет, когда население города увеличится до восьмисот тысяч или до миллиона человек?
– Ваша правда, – сказал Маккенти. – Это будет совсем нехорошо.
– Вот именно. Но хуже того, канатные линии будут перевозить трейлеры или отдельные вагоны со смежных линий. На этих переправах будут торчать не просто отдельные трамваи, а целые поезда, набитые людьми. Было бы неразумно задерживать целый поезд канатной дороги от восьми до пятнадцати минут каждый раз, когда судам нужно будет пройти под разводным мостом. Пассажиры не смогут ждать так долго, как вы полагаете?
– Пожалуй, они поднимут бучу, – сказал Маккенти.
– Итак, что же это значит? – спросил Каупервуд. – Поток транспорта станет гораздо менее напряженным? Или, может быть, река пересохнет?
Мистер Маккенти уставился на него и внезапно просиял.
– Ах да, понятно, – поддакнул он. – Вот почему вы думаете о туннелях. Но разве они пригодны для использования?
– Их можно реконструировать дешевле, чем построить новые.
– Ваша правда, – ответил Маккенти. – И если они нуждаются в ремонте, это как раз то, что вам нужно, – его голос звучал взволнованно, почти торжественно. – Но они принадлежат городу, и каждый из них стоит около миллиона долларов.
– Это мне известно, – сказал Каупервуд. – Теперь видите, к чему я клоню?
– А то нет! – улыбнулся Маккенти. – Это настоящая идея, Каупервуд. Снимаю шляпу перед вами. Чего вы хотите?
– В первую очередь, сойдемся на том, что город ни при каких обстоятельствах не расстанется с этими двумя туннелями, пока мы не посмотрим, что можно сделать с другой проблемой, хорошо?
– Ясно.
– Далее, могу ли я надеяться, что вы не допустите, чтобы компании Северной и Западной стороны получили разрешение муниципалитета на продолжение строительства? Я представлю заявки на концессии для продления линий и узлов канатной дороги.
– Подавайте ваши заявки, – сказал Маккенти. – И я постараюсь сделать так, как будет нужно. Я уже работал с вами и знаю, что вы держите свое слово.
– Спасибо, – с чувством откликнулся Каупервуд. – Я знаю цену своему слову. Тем временем я предприму кое-какие меры и посмотрю, что можно сделать с той, другой проблемой. Не знаю, сколько людей мне понадобится для этой цели или в каком виде будет оформлена новая компания. Будьте уверены, ваши интересы будут учтены должным образом, с вашего ведома и согласия.
– Очень хорошо, – ответил Маккенти, думая о перспективах, открывшихся перед ним. Работа в партнерстве с Каупервудом обещала принести щедрые плоды для них обоих.
– Ну что же, посмотрим, как там поживают наши дамы? – шутливо сказал Каупервуд, снова положив руку на плечо Маккенти.
– По правде говоря, у вас замечательный дом, – весело заметил Маккенти. – Просто прекрасный. А ваша жена красавица, какую мне не приходилось видеть, уж простите за фамильярность.
– Я и сам всегда считал ее весьма привлекательной, – дружелюбно ответил Каупервуд.
Глава 22И наконец, трамвайные линии
Один из директоров железнодорожной компании Северного Чикаго, Эдвин Л. Каффрат, был довольно прогрессивный молодой человек. Его отец, бывший крупный акционер компании, недавно умер и оставил капиталы вместе с директорской должностью своему единственному сыну. Молодой Каффрат не был знатоком в транспортной отрасли, хотя и воображал, что сможет показать себя с лучшей стороны, если получит такой шанс. Ему принадлежало около восьмисот из пяти тысяч акций компании, но остальные были распределены таким образом, что он мог оказывать лишь незначительное влияние. Вступив в должность, что произошло за несколько месяцев до того, как Каупервуд начал всерьез разрабатывать новую операцию, Каффрат уже задумал продлить существующие линии, озаботился новыми концессиями, улучшенными вагоны и хорошими лошадей, зимним отоплением вагонов и так далее. Все эти предложения для старых директоров были всего лишь проявлением неуемного молодого рвения и почти единогласно отвергались.
– Что плохого с нашими вагонами? – спросил Альберт Торсен, один директоров, на очередном совещании, где Каффрат выступил со своими обычными предложениями. – Не вижу ничего плохого. Я сам езжу в них.
Торсен, массивный, неопрятный, всегда был облаченный в светло-серый мятый костюм, лет семидесяти, туповатый, но добродушный, был владельцем лакокрасочной фабрики.