– Вероятно, в этом-то и дело, Альберт, – вставил Солон Кемферт, другой член совета и приятель Торсена.
Его реплика вызвала смешки.
– Ну, не знаю. Я достаточно часто присутствую на ваших заседаниях.
– Я могу сказать, в чем тут дело, – откликнулся Каффрат. – Вагоны грязные и хлипкие, окна дребезжат так, что думать невозможно. Рельсы пора менять, а от вони грязной соломы, которую мы стелем зимой, тошнит. Неудивительно, что люди жалуются; я бы сам жаловался.
– Не думаю, что дела обстоят так плохо, – заметил президент Ониас К. Скиннер, человек с круглым непроницаемым лицом, как у китайского божка, и короткими бакенбардами. Ему был шестьдесят восемь лет. – Это не лучшие вагоны на свете, но все же хорошие вагоны. Некоторые следует отремонтировать, но остальные находятся в весьма приличном состоянии. Я буду рад поставить их на новые рельсы, но это требует значительных расходов. Прокладка новых путей и длинные маршруты по пять центов съедают нашу прибыль.
Так называемые длинные маршруты составляли не более двух-трех миль, но для мистера Скиннера этого было многовато.
– Но посмотрите на Южную сторону, – настаивал Каффрат. – Просто не понимаю, о чем вы думаете. Одна кабельная система уже существует в Филадельфии, другая в Сан-Франциско. Я слышал, что кто-то уже изобрел трамвай, движущийся на электричестве, а мы тут гоняем вагоны, вернее сказать, сараи, с соломой на полу. Боже ты мой, я думаю, что уже пора пошевелиться!
– Ну, не знаю, – заметил мистер Скиннер. – По-моему, у нас на Северной стороне дела идут совсем неплохо.
Серьезные джентльмены – директора Солон Кемферт, Алберт Торсен, Айзек Уайт, Энтони Ивер, Арнольд С. Бенджамин и Отто Меттьюс, – просто сидели и смотрели на происходящее.
Но энергичный Каффрат не хотел сдаваться. Он повторял свои претензии на других собраниях. Его даже радовали многочисленные жалобы в газетах на качество обслуживания компании Северной стороны. Это наконец подольет масла в огонь и заставит директоров пошевеливаться.
К тому времени, благодаря сговору между Каупервудом и Маккенти, компания Северной стороны не получила дополнительных концессий, в том числе и на туннель возле Ласаль-стрит. Каффрат не знал об этом, как и другие директора и управляющие его компании. Кроме того, Маккенти, при посредничестве своего доверенного лица в городском совете, стал распространять слухи и жалобы, порочащие руководство компании. В совете поднялась шумиха по поводу какой-то петиции с требованием отказаться от старых вагонов и проложить новые надежные рельсы. Как ни удивительно, это не касалось компаний Западной и Южной стороны, где состояние дел находилось в таком же плачевном состоянии. Простые смертные, не ведающие об ухищрениях политиков ради достижения своих целей, приветствовали так называемое «недовольство общественности». Они не подозревали о роли пешек, уготованной им в этой игре, и о нечистоплотности замысла.
Однажды Эддисон, перебирающий в уме разных людей из компании Северной стороны, которые могли бы оказаться полезными Каупервуду, наконец остановил свой выбор на молодом Каффрате, и как бы случайно повстречался с ним в клубе «Юнион».
– Судя по всему, трамвайным компаниям Северной и Западной стороны в ближайшее время предстоят большие затраты, – заметил он.
– Откуда вы знаете? – полюбопытствовал Каффрат, который интересовался всем, что было связано с развитием его компании.
– Ну, если только я не слишком заблуждаюсь, очень скоро вам, – всем вам, насколько я слышал, – придется внедрять новую кабельную систему, которую уже монтируют на Южной стороне.
Эддисон старался произвести впечатление, что городской совет и общественное мнение одобряют, дорогостоящие новшества, предстоящие железнодорожной компании Северного Чикаго.
Каффрат насторожился. Что собирается предпринять городской совет? Он хотел знать подробности, и они обсудили ситуацию: строительство кабельных трубопроводов, стоимость силовых станций, закуп новых рельсов, укрепление мостов или поиск других способов переправы через реку или под рекой. Эддисон не забывал подчеркивать, что железнодорожная компания Южной стороны находится в более выгодном положении, чем две другие компании, так как у нее нет проблемы с переправой через реку. Тем не менее было приятно предположить, что развитие сетей, которое описывал Эддисон, в долгосрочной перспективе сделает транспортный бизнес более прибыльным. Между тем предстоит нелегкая работа. Старые директора должны действовать решительно, подумал он. Когда компания Южной стороны завершит подготовительные работы, они должны быть готовы последовать ее примеру. Как их заставить понять, что даже крупные вложения со временем окупятся? Ему смертельно надоели консерватизм и осторожность.
Через несколько недель Эддисон, по-прежнему действующий в интересах Каупервуда, провел вторую неофициальную встречу с Каффратом. Добившись обещания держать разговор в секрете, он сообщил, что после их разговора произошли знаменательные события. Его нанесли визит деловые люди, имеющие большой опыт в транспортной сфере. Они побывали в разных городах, присматривая выгодное дело для вложения своего капитала, и остановили свой выбор на Чикаго. Они осмотрели местные трамвайные линии и решили, что железнодорожная компания Северного Чикаго вполне подходит для их целей. Затем он живописал идею, сформулированную Каупервудом. Каффрат, которого сперва одолевали сомнения, в конце концов решился. Он слишком долго терпел бездеятельность и бессмысленное упрямство старцев. Эддисон не забыл упомянуть, что для осуществления проекта понадобятся многомиллионные вложения, и он не знает, как можно собрать такие деньги без кредита, если только не заложить трамвайные линии на невыгодных условиях. Если эти новые люди будут готовы предложить высокую цену за пятьдесят один процент акций на девяносто девять лет, гарантируют приемлемую процентную ставку на остальные акции по их нынешнему курсу и станут энергично развивать компанию, почему бы принять их предложение? Это будет не хуже, чем закладывать и перезакладывать обветшавшую собственность, а нынешнее управление все равно никуда не годится.
Разумеется, Каффрат не знал, какое состояние наживут эти новые инвесторы на поставках строительных материалов и оборудования и что крупным держателем акций будет Каупервуд. Он также не догадывался, что благодаря новому выпуску акций старых и новых линий, размывающему основной капитал, Каупервуду едва ли придется выложить лишний доллар из своего кармана, когда он наберет необходимый стартовый капитал («капитал для разговоров», как это у него называлось). Каупервуд и Эддисон уже договорились, что если дело пойдет, то они организуют Чикагский трастовый фонд с капиталом в несколько миллионов долларов для упрощения своих сделок. Каффрат предвкушал лишь хорошую прибыль по своим акциям и возможность получить шанс оказаться в числе учредителей новой компании.
– Именно это я старался втолковать директорам последние три года, – с энтузиазмом воскликнул он, обращаясь к Эддисону, польщенный вниманием банкира и благоговеющий перед его огромным влиянием. Но они не хотят прислушаться ко мне. Управление компанией Северной стороны – это настоящее преступление. Ребенок мог бы справиться лучше! Они экономили на рельсах и подвижном составе, а в результате теряли пассажиров. Нам нужны клиенты, и единственный известный мне способ достучаться до них – дать им достойное обслуживание. Откровенно говоря, мы никогда этого не делали.
Вскоре после этого Каупервуд имел непродолжительную беседу с Каффратом и пообещал ему не только по шестьсот долларов за акцию при условии продажи его пакета, но и бонус за содействие в виде акций новой компании. Каффрат вернулся на Северную сторону, довольный собой и радуясь за свою компанию. Поразмыслив, он решил, что неплохо бы поспособствовать Каупервуду, особенно если пустить слух через незаинтересованных лиц. Поэтому он сделал так, что главный инженер Уильям Джонсон встретился с Альбертом Торсеном, самым боязливым из директоров, и сообщил о дошедших до него сведениях, что Исаак Уайт, Арнольд К. Бенджамин и Отто Мэтьюс, владельцы крупных пакетов акций, получили заманчивое предложение и теперь собираются продать свои доли, оставив других ни с чем.
Торсен был безутешен.
– Когда вы это слышали? – спросил он.
Джонсон сохранил источник своей информации втайне. Торсен поспешил к своему приятелю Солону Кемпферту, тот, в свою очередь, обратился к Каффрату.
– Я кое-что слышал об этом, – только и ответил Каффрат. – Но подробностей не знаю.
В результате Торсен и Кемферт решили, что Каффрат состоит в заговоре с целью продать свои акции и оставить их в трудном положении. Это было печально.
Между тем Каупервуд, по совету Каффрата, встретился с Исааком Уайтом, Арнольдом К. Бенджамином и Отто Мэтьюсом и говорил с ними так, как будто только с ними он желает иметь дело. Немного позже он встретился с Торсеном и Кемпертом и поговорил с ними в том же духе; из страха остаться ни с чем они согласились, точнее, согласились передать в бессрочное управление свои доли на выгодных условиях, предложенных Каупервудом, при условии, что они убедят остальных сделать то же самое. Это обеспечило Каупервуду сильную поддержку в совете директоров. Наконец, Исаак Уайт заявил на одном из собраний, что ему сделали интересное предложение, и не замедлил его изложить. По его словам, он в растерянности, поэтому предлагает совету рассмотреть этот вопрос. Было решено пригласить Каупервуда, чтобы он объяснил всему совету, в чем состоит его план, что он и сделал самым подробным образом, в своей любезной, приятной манере. Он ясно дал понять, что трамвайные линии нужно привести в порядок в ближайшем будущем, что предложенный план избавляет их от любых действий, забот и треволнений. Более того, он гарантировал единовременный процент на акционерный капитал, больший, чем они рассчитывали заработать в следующие двадцать или тридцать лет. В результате было решено, что Каупервуд и его план вполне себе надежен. Они рассудили, что если Каупервуд окажется не в состоянии выплатить оговоренные проценты в установленный срок, то собственность вернется к ним. А с учетом того, что он принял на себя все обязательства: выплату налогов, за водоснабжение, старым долгам и небольшие пенсии, – этот план представал в самом превосходном свете.