кая трамвайная компания – одним словом, вся эта рать. Он даже подозревал, что некоторые городские чиновники были подкуплены, хотя заверяли его о своей лояльности. Вместе с Маккенти, Эддисоном и Видерой он старался тщательно и эффективно планировать линию защиты. Каупервуд вполне сознавал, что если он проиграет эти выборы – первые, где назревало ожесточенное соперничество, – это повлечет цепочку серьезных последствий. Но он не особенно беспокоился, так как всегда мог сражаться в судах с помощью денег, договариваться с членами городского совета через продвижение по службе и находить общий язык с мэром и городским прокурором. Одно из его любимых выражений гласило: «Кошку убивают разными способами» – оно точно отражало его логику и личное мужество. Однако он не хотел проигрывать.
Особенность предвыборной кампании состояла в том, что пропагандисты Маккенти получили указание столь же громогласно выступать за реформы, как и республиканцы, но подчеркивать, что Чикагская трамвайная компания Шрайхарта надеется получить права на все улицы, еще не покрытые линиями Каупервуда или синдиката Шрайхарта, Хэнда и Арнила. Это было отличный аргумент. Демократы могли с гордостью указывать на однозначно либеральное толкование некоторых раздражающих «воскресных законов», запрещающих производить шум и грохот по воскресеньям, в то время как при республиканской администрации честный рабочий человек обязан был трудиться и с сожалением пропускал заслуженную рюмку или кружку пива по воскресеньям. С другой стороны, республиканские ораторы могли доказывать, что «низменные притоны и кабаки» повсюду работают в пользу Маккенти и что республиканцы добьются закрытия этих притонов, существующих по аморальному сговору властей и преступников.
– Если изберут меня, то Фрэнк Каупервуд и Джон Маккенти не посмеют сунуться в мэрию, если не придут с чистыми руками и честными целями! – объявил республиканский кандидат, достопочтенный Чэффи Тейер Сласс.
– Ура! – завопила толпа.
– Я знаю эту задницу, – сказал Эддисон, когда прочитал заметку в газете «Транскрипт». – Он был секретарем в Дугласовской трастовой компании, а недавно сколотил небольшой капитал в газетном бизнесе. Просто инструмент в руках Арнила и Шрайхарта. Храбрости у него не больше, чем у амебы.
Маккенти ознакомился с заметкой и сказал:
– Есть и другие способы бывать в мэрии, кроме личного визита.
Он рассчитывал на поддержку большинства в городском совете.
Посреди этой шумихи тесное сообщение между Гилганом, Эдстромом, Керриганом и Тирнаном оставалось почти незамеченным. Последние проявили чудеса изобретательности. Помимо тайных контактов с Гилганом и Эдстромом, где происходило совершенствование политической программы, они совещались с Доулингом, Дуваницки и даже с самим Маккенти. Сознавая, что исход выборов, – он еще не разобрался почему, – выглядит неопределенным, Маккенти однажды пригласил их. Получив письмо, мистер Тирнан прогулялся до заведения мистера Керригана, и узнал, что тот тоже получил подобное приглашение.
– Ну да, разумеется! – оживленно произнес мистер Керриган. – Вот оно, у меня в кармане пиджака. «Дорогой мистер Керриган, – прочитал он, – вы не откажете в любезности прибыть завтра к семи вечера и отобедать со мной? Скорее всего, ко мне также заглянут мистер Унгерих, мистер Дуваницки и другие уважаемые господа. Я пригласил также мистера Тирнана. Искренне ваш, Джон. Дж. Маккенти». Вот так он это делает!
Мистер Керриган с издевкой поцеловал письмо и убрал его в карман.
– Да, я получил такое же письмо, слово в слово, – с ухмылкой заметил мистер Тирнан. – Он начинает просыпаться, а? Каково? Наши два маленьких округа становятся очень большими и важными?
– Ну-ну! – язвительно отозвался мистер Керриган. – Думаю, мы начинаем вырастать из собственных штанов. Впрочем, мы прошли долгий путь, не так ли? Уже пора получить по заслугам.
– Ты прав, – горячо согласился мистер Тирнан. Мы и впрямь прошли долгий путь. У нас два самых больших округа в городе, и все знают об этом. Если мы нападем на них в последний момент, то где они окажутся, а?
Он приставил толстый палец к кончику толстого красного носа и покосился на мистера Керригана.
– Ты чертовски прав, – жизнерадостно согласился маленький политикан.
Они пришли на обед независимо друг от друга, чтобы не вызывать подозрений, и по прибытии приветствовали друг друга так, будто не виделись несколько недель.
– Как дела, Майк?
– Неплохо, Пэт. А как у тебя?
– Более или менее.
– Как обстановка в округе, готовы к ноябрю?
Мистер Тирнан глубокомысленно нахмурился.
– Пока не могу сказать, – наконец изрек он.
Этот маленький спектакль был разыгран для Маккенти, который не заподозрил измену в партийных рядах.
На совещании не произошло ничего особенного, кроме общей дискуссии об избирательных округах и возможности получить большинство голосов: что сделает Зиглер в двенадцатом округе, сможет ли Пински победить в шестом округе, а Шламбом – в двадцатом и так далее. Некоторые конкуренты среди республиканцев в старых и надежных демократических округах смущали надежду на благополучные перспективы.
– А как насчет первого округа, Керриган? – поинтересовался Унгерих, худой, глубокомысленный американец с немецкими корнями, известный своей проницательностью. Унгерих был одним из тех, кому удалось подняться выше в глазах Маккенти, чем Керригану или Тирнану.
– О, там все в порядке, – иронично ответил Керриган. – Разумеется, никогда нельзя сказать заранее. Этот Скалли может кое-чего добиться, но я не думаю, что он на многое способен. Если мы имеем ту же самую полицейскую охрану.
Унгерих был удовлетворен. У него завязалась нешуточная борьба в собственном округе, где его соперник Гловер швырялся деньгами, как простой бумагой. Теперь для победы ему требовалось значительно больше денег, чем обычно. Так же обстояли дела у Дуваницки.
Наконец Маккенти расстался со своими помощниками, причем проявил больше теплоты по отношению к Керригану и Тирнану, чем когда-либо раньше. Он не вполне доверял им и был не в восторге от их методов, самых грубых в городе, но они были полезны для дела.
– Я рад слышать, что у тебя, Пэт, обстановка выглядит нормально. И у тебя, Майк, – сказал он, кивнув каждому по очереди. – Нам сейчас потребуется вся ваша сноровка, и я уверен, что вы заткнете за пояс другие округа. Мы не забудем о вас, когда будем собирать спелые плоды.
– О, вы всегда можете положиться на меня, – сочувственно заверил мистер Керриган. – Это трудный год, но мы еще не проиграли.
– И на меня, шеф! То же самое относится и ко мне, – хрипло поддакнул мистер Тирнан. – Полагаю, я смогу сделать все не хуже, чем раньше.
– Вот и славно, Майк! – проворковал Маккенти, мягко положив руку ему на плечо. – И тебе желаю успеха, Пэт. Вы держите ключевые округа, и мы это понимаем. Я всегда сожалел, что партийные лидеры не соглашались предложить вам обоим кое-что получше, чем простое членство в совете совета. Но в следующий раз не может быть никаких сомнений, если я сохраню хоть какое-то влияние.
Он вернулся в дом и закрыл дверь. На улице прохладный октябрьский ветер гнал по мостовой опавшие листья и увядшие травинки. Тирнан и Керриган молчали, пока не отошли хорошее расстояние по Ван-Бьюрен-стрит.
– Недурно сказано, а? – сказал мистер Тирнан, поглядывая на мистера Керригана в свете газового фонаря, мимо которого они проходили.
– Само собой. Такой товар у них всегда наготове, когда дела идут туго. Чертовски добрые слова, ничего не скажешь.
– И это после десяти лет адской работы, которую мы делали для них, верно? Самое время, да? Просто диву даешься, что он не подумал об этом в июне, во время съезда демократической партии.
– Ну-ну, Майк, – мистер Керриган сурово улыбнулся, – ты плохой мальчик. Ты слишком рано хочешь получить свой кусок пирога. Подожди два года, четыре года или шесть лет, как Пэдди Керриган и остальные.
– С меня хватит, – проворчал мистер Тирнан. – Подождем до шестого ноября.
– С меня тоже, – отозвался мистер Керриган. – Скажем, у нас есть фокус, который разотрет эти сладкие обещания в труху. Как думаешь?
– Ты абсолютно прав, – заметил мистер Тирнан.
И они мирно разошлись по домам.
Глава 37Возмездие Эйлин
Поднявшись с постели однажды утром, неотразимый Полк Линд решил, что его до сих пор платонический роман с Эйлин должен завершиться единственным удовлетворительным для него образом здесь и сейчас, – по возможности, сегодня или на следующий день. После памятного обеда прошло довольно много времени, и хотя он разными способами пытался встретиться с Эйлин, она избегала его общества из-за нежелания ставить под угрозу свое будущее. Эйлин хорошо понимала, что теперь, когда случай громко постучался в ее дверь, она балансирует на грани, поэтому вела себя осторожно и замкнуто. Несмотря ни на что, Каупервуд сохранял былую власть над ней; она была убеждена в его великом призвании, и это делало ее необычно беспокойной, неуверенной и задумчивой. Иная женщина, претерпевшая столько измен, особенно после того, как стали известны подробности романа с миссис Хэнд, не стала бы церемониться. Но только не Эйлин. Она не могла окончательно забыть их первоначальные клятвы и обещания и утратить хрупкую надежду, что он все-таки сможет измениться.
С другой стороны, Полк Линд, авантюрист, известный хищник и флибустьер любовных морей, не мог смириться с ожиданиями или отвергнутыми чувствами. Как и Каупервуд, он обладал сильным характером, а его отношения с женщинами были еще более дерзкими. Долгие легкие отношения с женским полом убедили его, женщины застенчивы, неуверенны и глупо непоследовательны в достижении того, что они больше всего желали. Мужчине, настроенному на победу, приходилось добиваться своего железной рукой.
Такой образ мыслей обеспечил мистеру Линду довольно плохую службу. Эйлин чувствовала его настроение с тех пор, как приняла его приглашение на обед. Иногда ей казалось, что она сама провоцирует такую ситуацию и может оказаться бессильной перед его внезапным натиском – и все-таки она пришла.