– Это было прекрасно, – откликнулась она. – Даже не знаю, что еще сказать. Разумеется, люди должны жить полной жизнью; это гораздо лучше, чем скучное благополучие. Жизнь достигает красоты и глубины чувств, когда она трагична.
Она посмотрела на Каупервуда, который изучал выражение ее лица, а потом на Брэксмора, который в тот момент видел себя на капитанском мостике военного линкора в разгар боя. Каупервуд живо припомнил свои невзгоды и трудные времена. Несомненно, его жизнь была достаточно насыщена драматическими событиями, чтобы понравиться Бернис.
– Едва ли стоит уделять этому такое внимание, – вмешалась миссис Картер. – Люди устают от грустных событий. У нас хватает драматизма и в реальной жизни.
Каупервуд и Брэксмор натянуто улыбнулись, а Бернис задумчиво отвела взгляд. Наплыв посетителей, звяканье фарфора и хрусталя, суета официантов и звуки струнного оркестра отвлекали ее, она отвечала на улыбки и приветствия некоторых гостей, которые знали ее и Брэксмора, но не Каупервуда.
Внезапно из соседней двери, за которой находилось мужское кафе-гриль, появилась нетрезвая фигура, явно принадлежавшая человеку из респектабельного общества. Его воротничок съехал набок, живописный плащ небрежно свисал с одного плеча, в руке болтался складной цилиндр. Его глаза слегка налились кровью, нижняя губа была надменно выпячена, и всем своим видом он демонстрировал наплевательское, высокомерное и враждебное отношение, свойственное пьяницам, у которых водятся деньги. Он спесиво и смутно огляделся по сторонам, а затем, увидев Каупервуда и его компанию, направился к ним спотыкающейся походкой человека, не вполне осознающего, что происходит вокруг. Остановившись напротив столика Каупервуда, оказавшись в центре внимания, он, словно узнав знакомого, подошел ближе и добродушно, но снисходительно положил руку на обнаженное плечо миссис Картер.
– Приветствую тебя, Хетти! – воскликнул он с глумливой ухмылкой. – Что ты поделываешь здесь в Нью-Йорке? Ты же не бросила свой бизнес в Луисвилле, а, старая подруга? После твоего отъезда я не встретил ни одной достойной девицы, просто ни единой! Если ты собираешься открыть здесь веселый дом, дай мне знать, ладно?
Он с покровительственным видом склонился над ней, шаря пальцами в кармане белого жилета, как будто в поисках визитной карточки. В следующий момент Каупервуд и Брэксмор, ясно осознавшие смысл его слов, вскочили на ноги. В то время как миссис Картер дергала плечом и отталкивала незнакомца, Брэксмор, стоявший ближе всех к нему, оттащил его от столика, и тут же к ним поспешил метрдотель в сопровождении двух помощников.
– В чем дело? Что случилось? – спросили они.
Тем временем нарушитель порядка, презрительно осклабившись на них, кричал:
– Уберите руки! Да кто вы такие? Какого дьявола вы лезете не в свое дело? Думаете, я не знаю, о чем говорю? Мы знакомы, не так ли, Хетти? Это Хетти Старр из Луисвилля, можете спросить у нее самой. Я знаю, что делаю. Она меня знает.
Он не только протестовал, но и энергично сопротивлялся. Каупервуд, Брэксмор и официанты образовали живой заслон перед столиком; вместе они вытолкали его в коридор, а затем на лестничную площадку, где вызвали полицейского офицера.
– Этого человека следует арестовать, – решительно заявил Каупервуд по прибытии полицейского. – Он нанес тяжкое оскорбление дамам, сопровождавшим меня. Вот моя визитная карточка. Прошу вас, дайте знать, куда мне нужно будет подъехать.
Он вручил свою карточку, в то время как Брэксмор, рассматривавший незнакомца с военной тщательностью, добавил:
– Мне следовало бы сделать из вас хорошую отбивную, и если бы вы не были пьяны, то я бы так и поступил. Если вы джентльмен и у вас есть визитная карточка, дайте ее мне. Я поговорю с вами попозже.
И его суровое, жесткое лицо предстало перед ликом мистера Билса Чэдси из Луисвилля, штат Кентукки.
– Все в порядке, капитан, – засмеялся Чэдси. – У меня есть карточка. Никто не пострадал. Вот, держите! Можете встретиться со мной в любое удобное время; я проживаю в отеле «Бэкингем» на углу Пятой авеню и Пятидесятой улицы. Я имею право говорить, с кем хочу, где хочу и когда хочу. Ясно?
Он бушевал, пока полицейский стоял рядом, готовый взять его под стражу. Так и не обнаружив визитной карточки, он добавил:
– Ладно, тогда запишите. Билс Чэдси, отель «Бэкингем» или же Луисвилль, штат Кентукки. Навестите меня в любое время, когда заблагорассудится. А это была Хетти Старр. Она меня знает. Я бы не перепутал ее ни с кем, даже из миллиона. Я много раз ночевал в ее доме.
Брэксмор был готов наброситься на него, если бы полицейский не вмешался.
Бернис и ее мать сидели в зале ресторана. Миссис Картер была бледной, взволнованной, ошеломленной и чрезвычайно расстроенной, слишком расстроенной для убедительного притворства.
– Какой ужас! – восклицала она. – Что за жуткий тип! Никогда в жизни не встречалась с ним.
Бернис, встревоженная и смущенная, думала о фамильярной глумливой улыбке, с которой незнакомец обратился к ее матери, переживая ужас и позор этой ситуации. Неужели даже пьяный человек, явно перепутавший своих знакомых, может быть таким наглым и настойчивым, таким готовым объяснить свое поведение? Что за постыдные вещи она слышала?
– Ладно, мама, – мягко, но с достоинством сказала она. – Теперь все в порядке. Мы немедленно отправляемся домой. Тебе станет лучше, как только мы уйдем отсюда.
Она подозвала официанта и велела передать джентльменам, что они вышли в дамскую комнату. Оттолкнув с дороги мешавший стул, она взяла мать под руку.
– Только подумать, какое оскорбление, – продолжала бормотать миссис Картер. – Здесь, в прекрасном отеле, в присутствии лейтенанта Брэксмора и мистера Каупервуда! Это ужасно.
Она продолжала причитать, и Бернис, с достоинством оглядываясь по сторонам, гордо шагала вперед, несмотря на странную боль, терзавшую ее сердце. Какой позор! Почему этот пьяный из всех женщин, находившихся в зале, выбрал ее мать? Почему ее мать так напугана и пала духом, если в его словах не было правды? Это было странно, печально, горестно. Что будут говорить об этом происшествии в обожающих скандалы и постоянно сплетничающих светских кругах, в которых она вращалась? Впервые в жизни ужасный смысл изгнанничества и отверженности проник в ее душу.
На следующее утро после визита лейтенанта Брэксмора в полицейский суд Джефферсон-Маркет, письмо мистера Билса Чэдси из отеля «Бэкингем» было получено миссис Айра Джордж Картер по адресу Южный Центральный парк, 36:
«Мадам,
Прошлым вечером будучи пьяным, чему я не нахожу удовлетворительного объяснения, я имел несчастье оскорбить ваши чувства, достоинство вашей дочери и ваших друзей, за что приношу нижайшие смиренные извинения. Я искренне раскаиваюсь во всем, что сказал или сделал и что я теперь не могу отчетливо вспомнить. Спиртное делает меня агрессивным и несдержанным, находясь в этом состоянии я допустил высказывания, которые сейчас полагаю совершенно необоснованными. В алкогольном помрачении я ошибочно принял вас за печально известную особу из Луисвилля, но не имею ни малейшего понятия, почему это произошло. За этот совершенно постыдный и возмутительный поступок я искренне прошу вашего прощения и умоляю извинить меня. Не знаю, как я могу возместить понесенный ущерб, но с радостью выполню любые ваши требования. Смею надеяться, что вы примете мое искреннее раскаяние, мою слабую попытку возместить то, что не может быть возмещено в полной мере.
Искренне ваш,
Между тем лейтенант Брэксмор еще до составления или отправки этого письма убедился, что обвинения миссис Картер были более чем обоснованными. Билс Чэдси спьяну сказал то, что подтвердили бы двадцать совершенно трезвых мужчин и даже полицейские из Луисвилля. Чэдси убедил Брэксмора, что он должен был знать об этом.
Глава 52За кулисами
Бернис, изучившая письмо с извинениями от Билса Чэдси, которая ее усталая и осунувшаяся мать передала ей на следующее утро, решила, что оно похоже на сладкоречивые оправдания провинившегося человека, который стремится к извинениям, не собираясь менять свою точку зрения. Миссис Картер слишком явно находилась в замешательстве. Она слишком сильно протестовала. Бернис знала, что она сама может все выяснить, если захочет, вот только хочет ли она этого? От этой мысли ей становилось тошно, но кто она такая, чтобы строго судить других?
Каупервуд явился солнечным утром и постарался представить дело с наилучшей стороны. Он рассказал, как они с Брэксмором отправились в полицейский участок, чтобы предъявить обвинение; как Чэдси, отрезвленный арестом, растерял свою браваду и смиренно извинился перед ними.
– Ну вот, – сказал он, когда прочитал письмо, полученное миссис Картер. – Он был только рад написать это, лишь бы его поскорее отпустили. Брэксмор присмотрел за тем, чтобы он выполнил свое обещание. Я предложил судье ограничиться денежным штрафом. Он был пьян, и этим все сказано.
В присутствии Бернис и ее матери он делал вид, что совершенно не осведомлен о прошлом миссис Картер. Но, оставшись с ней наедине, он решительно сказал:
– Держитесь увереннее. Эта ерунда ничего не стоит. Брэксмор не верит, что этому человеку на самом деле что-то известно о вас. Этого письма будет достаточно, чтобы убедить Бернис. Ведите себя как ни в чем не бывало; ваше поведение важнее всего. Сейчас вы слишком расстроены. Так не годится – вы сами выдаете себя.
Про себя он определил этот инцидент как исключительно удачное стечение обстоятельств, по всей вероятности, это единственное, что могло отпугнуть лейтенанта. Разумеется, на людях он говорил о наглой выходке, поэтому миссис Картер немного взбодрилась, но, когда она оставалась одна, часто плакала. Однажды Бернис застала ее с мокрыми от слез глазами и воскликнула:
– Ну же, мама, как ты можешь вести себя подобным образом? Если у тебя так расшатались нервы, то, наверное, нам нужно отправиться за город и немного отдохнуть.