– Итак, мистер Каупервуд, и вы, уважаемые джентльмены, – начал он, – я полагаю, что все мы достаточно осведомлены о существе дела, которое привело нас сюда. И потому, чем скорее мы приступим, тем скорее мы и покончим с этим делом.
«Скажите на милость!» – презрительно фыркнул про себя Сиппенс.
– Дельное замечание, присоединяюсь… – сказал Каупервуд и, нажав кнопку звонка, приказал Джемисону принести чековую книжку и папку с договорами.
Джонсон вынул из большого кожаного портфеля, который подал ему стоявший позади него конторский мальчик, инвентарные и бухгалтерские книги Электротранспортной компании, затем печать, опцион и положил все это на письменный стол Каупервуда. Каупервуд вместе с Бристолом и Китереджем тщательно ознакомился со всем этим.
После того как они внимательно проверили все документы, расходные ордера и платежные обязательства, Гривс вручил Каупервуду опцион, который они с Хэншоу уступали ему, а Электротранспортная компания в лице своих полномочных представителей засвидетельствовала полную его законность. Мистер Делафилд, секретарь и казначей Электротранспортной компании, предъявил копию акта, удостоверяющего право компании на постройку линии Чэринг-Кросс. После этого мистер Блэндиш из банка Лондонского графства предъявил документ, удостоверяющий, что Фрэнк Алджернон Каупервуд передал на хранение в этот банк государственные ценные бумаги на сумму в шестьдесят тысяч фунтов стерлингов. Бумаги эти перейдут в собственность мистера Каупервуда тотчас же по представлении чека на указанную сумму.
Затем Каупервуд подписал и вручил мистеру Гривсу и мистеру Хэншоу чек на тридцать тысяч фунтов стерлингов, который тут же был заприходован Электротранспортной компанией. Уполномоченный компании передал Гривсу и Хэншоу парламентскую лицензию на Чэринг-Кросс, а те, в свою очередь, сделав на ней передаточную надпись, тут же вручили ее Каупервуду. Засим Каупервуд выписал чек на шестьдесят тысяч фунтов стерлингов и получил в обмен на него от банка Лондонского графства документ, подтверждающий его право на владение ценными бумагами. Вслед за этим он вручил Гривсу заверенное должным образом непереуступаемое гарантийное обязательство на сумму в десять тысяч фунтов сроком на год. На этом заседание закрылось при всеобщем воодушевлении, которое едва ли могло быть отнесено за счет подобной деловой процедуры. Это всеобщее воодушевление было, несомненно, порождено Каупервудом и свидетельствовало о том впечатлении, которое он произвел на всех присутствующих. Наглядным доказательством тому был Келторп, председатель Электротранспортной компании, тучный блондин лет пятидесяти, который явился сюда отнюдь не расположенный потакать этим американцам, протягивающим лапы к лондонской подземной сети. Однако молниеносный образ действий Каупервуда явно покорил его. Райдер внимательно разглядывал костюм Каупервуда, его превосходно сшитую песочного цвета пару, запонки из яшмы в изящной золотой оправе, темно-коричневые ботинки. Да, Америка, как видно, вырастила новый, совершенно особый тип дельца. Такой человек, стоит ему только захотеть, может стать большой силой в лондонских деловых кругах.
Джонсон заключил про себя, что Каупервуд в данном случае проявил несомненную проницательность и даже некоторую вполне допустимую хитрость. Разумеется, это беспощадный делец, но в условиях столкновения различных интересов, когда приходится преодолевать всевозможные жизненные препятствия, таким, в сущности, и следует быть. Он уже совсем было собрался уходить, когда к нему подошел Каупервуд.
– Я слышал, мистер Джонсон, – сказал он, приветливо улыбаясь, – что вы сами интересуетесь вашим подземным транспортом.
– Да, до некоторой степени, – учтиво и вместе с тем осторожно отвечал Джонсон.
– Если я правильно осведомлен через моих поверенных, – продолжал Каупервуд, – вы являетесь более или менее экспертом по вопросам, связанным с железнодорожными концессиями. Я прошел школу за океаном и, сказать вам по правде, чувствую себя здесь совсем новичком. Если вы ничего не имеете против, я был бы очень рад побеседовать с вами как-нибудь на днях. Что, если бы мы с вами пообедали или поужинали – хотя бы у меня в отеле или в каком-нибудь другом месте, где нам не помешают?
Они условились встретиться во вторник на следующей неделе в отеле «Браун».
Когда все вышли и в кабинете остался только Сиппенс, Каупервуд повернулся к нему и сказал:
– Ну вот, де Сото! Приобрели еще кучу хлопот. А что вы скажете про этих англичан?
– Да между собой-то они, может, и ничего, умеют ладить, – угрюмо отвечал Сиппенс, все еще не в силах совладать с раздражением, которое у него вызвал Джонсон. – Но вам, патрон, надо быть с ними настороже. Вам надо около себя верных людей иметь, своих людей, патрон, чтобы было на кого опереться.
– Так-то оно так, де Сото, – протянул Каупервуд, прекрасно понимая, что, собственно, имеет в виду Сиппенс. – Но, с другой стороны, боюсь, что мне придется взять в дело кое-кого из здешней публики, без этого не обойдется. Нельзя же рассчитывать на то, что они сразу согласятся, чтобы в таком крупном предприятии орудовали одни американцы. Вы это и сами понимаете.
– Совершенно верно, патрон. Но только все-таки вам надо набрать побольше своих, американцев, чтобы здешние дельцы вас не обморочили.
Однако Каупервуд уже решил про себя, что разумнее будет привлечь к делу группу вот таких добропорядочных и энергичных англичан, как Джонсон, Гривс, Хэншоу и даже этот невозмутимый тип Райдер, который рта не раскрыл на заседании, но так внимательно разглядывал его. Здесь, где ему придется сразу развернуть дело и действовать решительно, кое-кто из его давних американских сотрудников окажется неподходящим. Он хорошо знал, что в деловом мире в критическую минуту на одном чувстве далеко не уедешь. Если жизнь чему-нибудь научила его, так именно этому. И он был отнюдь не склонен пренебрегать уроками своего беспощадного, но в высшей степени полезного учителя.
Глава 31
Несмотря на то что обе стороны условились не давать до поры до времени в прессу никаких сведений о продаже или покупке линии Чэринг-Кросс, тем не менее новость эта как-то просочилась, возможно, в результате разговоров Райдера, Келторпа и Делафилда. Все трое, являвшиеся пайщиками и членами правления Электротранспортной компании до того, как она выпустила из рук свое имущество, будучи озабочены неопределенностью положения, частенько обсуждали этот вопрос. Короче говоря, не прошло и нескольких дней, как Каупервуда со всех сторон начали осаждать репортеры, жаждавшие услышать из его уст подтверждение распространившихся слухов.
Каупервуд, не считая нужным молчать об этом, сообщил им, что передача Чэринг-Кросс уже оформляется и в ближайшее время будет должным образом зарегистрирована. Между прочим, он тут же добавил, что приехал в Лондон отнюдь не с целью что-либо покупать, ибо его предприятия в Америке требуют уйму времени и сил, но что здесь, в Лондоне, кое-кто из предпринимателей, связанных с прокладкой подземной дороги, обратился за советом к нему как к специалисту в области финансирования и эксплуатации городского транспорта. В результате совершенно частных разговоров подобного рода он и приобрел линию Чэринг-Кросс и обещал посмотреть и обсудить кое-какие другие проекты. Выльется ли это в дальнейшем в объединение лондонского подземного транспорта и возьмется ли он за постройку сети, этого он сейчас сказать не может, ему прежде нужно основательно познакомиться с местными условиями и возможностями.
В чикагской прессе это заявление вызвало бешеную, остервенелую ругань. Этот прожженный плут, вышвырнутый из Чикаго, осмеливается явиться в Лондон и с помощью своих капиталов и присущей ему хитрости и нахальства втирается в доверие к властям английской столицы, которые предоставляют ему разрешить проблему лондонского подземного транспорта! Нет, это уже слишком! По-видимому, англичанам просто не пришло в голову поинтересоваться прошлым этого уголовника. Но как только они познакомятся с его биографией – и, конечно, они с этим медлить не станут, – его постигнет та же участь, что и в Чикаго, где он восстановил против себя всех и до сих пор вызывает всеобщую ненависть. Не менее лестные заметки появились вслед за тем в целом ряде газет многих других американских городов, где редакторы и репортеры следовали примеру Чикаго.
С другой стороны, в лондонской прессе отклик был как нельзя более благожелательный – да оно, впрочем, и не удивительно, ибо ее общественные, финансовые и политические высказывания крайне реалистичны и отнюдь не руководствуются молвой. «Дейли мейл» выразила мнение, что такой финансист и организатор, как мистер Каупервуд, может блестяще разрешить проблему лондонского подземного транспорта, который с его устаревшим оборудованием давно уже не удовлетворяет потребности населения столицы. «Кроникл» сетовала на отсутствие инициативы у английского капитала и благочестиво уповала на то, что если американец по ту сторону океана, где-то в Чикаго, сумел понять, чтî им нужно, так, может быть, теперь лондонские предприниматели проснутся и начнут действовать сами. Примерно такого же рода заметки появились в «Таймс», «Экспресс» и других газетах.
На взгляд Каупервуда, эти заметки с чисто финансовой точки зрения не предвещали ничего доброго. Они привлекут к его затее внимание не только английских, но и американских дельцов, и против него подымется травля. И он оказался прав. Как только слухи о продаже линии Чэринг-Кросс получили официальное подтверждение и в газетах появились новые заметки о том, что к Каупервуду обращаются с разными предложениями и что он, по-видимому, склонен уделить внимание вопросам лондонского подземного транспорта, – все крупные пайщики «Районной» и «Метрополитен» – компаний, владеющих двумя линиями, которые давно уже подвергались вполне справедливым упрекам, – пришли в яростное негодование и единодушно решили противостоять его махинациям.
«Каупервуд! Каупервуд! – фыркал лорд Колвей, крупный акционер и один из двенадцати директоров компании „Метрополитен“ и ком