Единственное, с чем нельзя согласиться в этом высказывании — это о сроках финансовой гегемонии генуэзских банкиров. Эта гегемония вовсе не завершилась в 1627 г., когда произошло государственное банкротство Испании, а продолжилось до конца 18 в., вплоть до Французской революции 1789 г. и еще несколько лет позднее.
Раздел Германской империи, не ослабил усилий генуэзских банкиров по ее дальнейшему уничтожению. Прежде всего, потому, что одна из ее частей — Испания, продолжала претендовать не только на всеевропейский, но и на мировой статус.
В состав Испанского королевства, помимо собственно Испании, на момент раздела Германской империи входили Нидерланды (нынешняя Бельгия и Голландия), часть северных и южных территорий нынешней Франции, вся южная и часть северной Италии (Миланское герцогство) и, наконец, гигантские колонии в Северной, Центральной и Южной Америке, а так же территория в Африке, Индийском и Тихом океане.
Сама Испания в то время, была вторым после Германии промышленно развитым государством Европы. Ее сельское хозяйство не только обеспечивало страну продуктами, но и позволяло их экспортировать за границу в большом количестве. Большое количество, получаемой шерсти способствовало бурному развитию суконных мануфактур. В Севильи на них работало 130 тысяч ткачей, в Сеговии 32 тысячи. Были развиты горная и металлургическая промышленность. Население собственно Испании в середине 16 в. было в два раза больше, чем в том же периоде 19 в. Производительность труда выше в 10 раз. Сильным экономическим развитием отличались и некоторые европейские владения Испании, например Герцогство Миланское. Но, особенно были развиты Нидерланды. Их города в 16 в. делаются главными торговыми центрами Европы. Через них велась европейская торговля с Китаем и Индией. Выражение, что во владениях испанского короля Филиппа 2 не заходит солнце, не было преувеличением. Он в первую половину своего царствования был самым могущественным из европейских монархов. У него было американское золото и серебро. У него была лучшая армия и лучшие полководцы в Европе. От этогого могла быть и не далекой и мечта о всемирной монархии. Так описывал положение Испании, сразу после распада Европейской империи Габсбургов Т. Н. Грановский.[257]
И, действительно, по подсчетам современных историков, только в 16 в. Испания получила из своих колоний в Америке 200 тонн золота и 16 тысяч тонн серебра, что в 8 раз превышало добычу этих металлов в Европе. За три столетия господства Испании в Америке в Европу поступило драгоценных металлов, по нынешнему курсу, на сумму два триллиона долларов, что и обеспечило промышленный прогресс в Европе в 16–18 в.в.[258]
Таким образом, в первой половине 16 в., Испания занимала, то же самое место, которое триста с небольшим лет спустя, на рубеже 18–19 в.в. имела Великобритания.
Пытаясь найти уязвимое место у Испании, генуэзские банкиры обратили внимание на принадлежащие Испании, Нидерланды, которые являлись основным для Испании торгово-финансовым центром, дававшим доходов столько же, сколько ее остальные владения вместе взятые. Кроме доходов, Нидерланды составляли административную опору, сначала для Европейской империи Карла 5, а после ее распада и для Испании. На это указывал, в частности Грановский: "В Нидерландах было могущественное дворянство, игравшее первостепенную роль при Карле 5. Во время его молодости, нидерландские советники управляли Испанией и составили, в дальнейшем основу для имперской бюрократии".[259]
Наконец, что было для генуэзцев не менее, если не более важным, это то, что Нидерланды, после распада империи оставались основным источником доходов и центром торговых и финансовых операций Фугеров. В 1546 г. Испания и ее колонии принесли им доходов на 2,2 млн гульденов, Нидерланды — 1, 5 млн. гульденов. В том же 1546 г., свыше половины производимой на предприятиях Фугеров в Европе меди, проходили через торгово-финансовую столицу Нидерландов, город и порт Антверпен, биржа, которого принадлежала Фугерам и являлась основным инструментом их внешней торговли.[260]
Основным инструментом для дестабилизации политической обстановки в Нидерландах, генуэзцы избрали (как и до этого в Германии), распространение протестанства. О том, что протестантство служило в Нидерландах орудием внешней интриги, а не являлось объективной внутренней потребностью, говорил Грановский: "Реформация проникла в Нидерланды, но нидерландцы в тот период отличались приверженностью к католицизму"[261]
Чтобы их от этой приверженности избавить и заставить начать борьбу против испанских властей, генуэзцы через своих людей в слоях испанской бюрократии провели ряд мер, направленных на паралич экономической жизни в Нидерландах.
Эти меры заключались в том, что кроме прежнего общего налога, состоявшего из 1 % стоимости движимого и недвижимого имущества, был введен налог с продажи в размере 5 % стоимости недвижимого и 10 % движимого имущества. Введение этих новых налогов парализовало торговые операции и возбудило ненависть к испанскому правительству практически у всех слоев нидерландской буржуазии. Начались бурные волнения и массовое обращение в протестантство. В ответ в Нидерланды в 1567 г. была введена 10-тысячная испанская армия, возглавляемая талантливым полководцем, но крайне ограниченным и жестоким человеком герцогом Альбой.[262]По его приказу последовали массовые и жестокие казни, что еще более накалило обстановку, а затем привело к вооруженному мятежу, а потом к войне между испанской армией и населением восставших нидерландских провинций.
Фугеры тут же поспешили на помощь испанскому королю, выделив ему на ведение войны в Нидерландах 500 тысяч гульденов. Первый период войны Испании в Нидерландах (до 1575 г.), стал последним из прибыльных для них военных конфликтов в Европе. В 1567–1572 г.г. испанское правительство потратило на войну 42 миллиона пиастров, большая часть из которых оказалась в руках Фугеров.[263]
В 1575 г., генуэзские банкиры использовали свое влияние на финансовые структуры Испании для организации ее второго государственного банкротства, в результате чего прекращается уплата жалования испанским войскам в Нидерландах и они поднимают мятеж. В ноябре 1576 г., мятежные войска, тайно направленные умелой рукой, направляются к основному оплоту Фугеров — городу Антверпен и подвергают его повальному грабежу и разгрому. Банкротство Испании и разгром Антверпена, наносит смертельный удар, не только по финансовой группе Фугеров, но и по всему южногерманскому финансовому капиталу (вместе с Фугерами разорилось еще 70 южногерманских финансистов). Роль, которая принадлежала В Нидерландах Антверпену, переходит к Амстердаму, столице мятежных провинций и оплоту влияния генуэзских банкиров в Нидерландах.[264]
С помощью Амстердама, превратившегося после разгрома Антверпена в главный европейский финансовый и торговый центр, и связанный с ним германский город Франкфурт-на-Майне, генуэзские банкиры установили свой контроль над остальными германскими землями.[265]
И хотя война Испании в Нидерландах продолжалась с перерывами до 1610 г., ее исторический крах определился гораздо раньше. По мнению Грановского: "Мир между Испанией и Францией в 1598 г., стал со стороны Испании признаком бессилия. С этого момента она перестала быть великой державой Европы".[266] И в этом же самом 1598 г., указывает Норден: "Немецкое купечество было полностью изгнано с английских рынков и началось проникновение английского торгового капитала в Германию. Филиалы английских торговых фирм появились в Гамбурге, Эмдене, Штатдте и других крупных германских приморских городах".[267] С учетом того, что английский торговый капитал, так же, как и голландский, в этот период времени был орудием в руках генуэзских банкиров, то можно говорить об установлении их финансового контроля над всей территорией бывшей Европейской империи Габсбургов.
Этот же процесс отражает и хроника динамики распада финансовой империи Фугеров. В 1607 г., после третьего государственного банкротства Испании, они потеряли капиталов на сумму 3,25 миллионов дукатов, в результате чего в их денежном обороте осталось только 700 тысяч гульденов собственных средств и 2 млн. гульденов чужих денег. В 1637 г. контроль над их финансовыми учреждениями в Испании полностью переходит в руки генуэзских банкиров. В 1650 г. Фугеры прекращают свое существование, как финансисты. В 1657 г., после того, как венецианские банкиры, покупают их рудники и металлургические предприятия в Германии, они прекращают свое существование и как промышленники и, используя оставшиеся у них большие земельные участки и полученные графские титулы становятся обычными южногерманскими земельными аристократами.[268]
После всего этого золото и серебро из Испанских колоний в Америке течет в карманы генуэзских банкиров так же и посредством английских и французских купцов, сбывавших в Испанию товары своей промышленности,[269] а так же напрямую, посредством гигантского внешнего и внутреннего долга Испанского правительства и процентов по нему.
В результате уже к концу 18 в., Испания становится самой отсталой страной Европы и продолжает оставаться (с небольшим улучшением) в примерно в таком же положении и к концу