станции, а после Второй мировой войны делали ракеты. В 1990-х такое количество ракет стало уже не нужно, и стабилизирующим фактором стали социальные расходы: медицина, образование, поддержка безработных и тех, кто просто не хочет работать. Вспомните пресловутый «вэлфер», описанный в числе прочих и Эдуардом Лимоновым: для получения пособия не нужно было справок ни с места работы, ни от врача – необходимо было просто объяснить чиновнику, что в силу каких-то причин человек работать сейчас не способен.
То есть часть граждан при развитом капитализме просто живет за счет бюджета, стабилизируя тем самым экономику и позволяя тем, кто трудится, спокойно жить, платя налоги. Насколько стабильна эта система, мы поговорим в главе о современном кризисе.
Еще со времен Маркса были изобретены механизмы государственного регулирования экономики, которые вторгаются в биржи с их курсами, банки с их процентными ставками, ценообразование в базовых отраслях и т. п. Кроме того, по сравнению с «марксовским» капитализмом стала весьма развита сфера обслуживания, которая ничего не производит и потому не обладает потенциалом «перепроизводства» и, значит, оказывает стабилизирующее действие на экономику.
Сегодня в постиндустриальном капитализме цена промышленного труда в товаре составляет всего лишь 8 %, между тем как в начале прошлого века она доходила до 80 %. Потому сегодня и нет различных «маевок»: капиталист больше не экономит на зарплате. Даже если он урежет своим работникам денежные выплаты вдвое, изделие подешевеет лишь на смешные 4 процента.
Всё это уроки Великой депрессии, которые были усвоены хорошо, но не слишком. Полностью, но не во всех отраслях.
Но об этом мы будем говорить в следующих главах. А сейчас, раз уж мы стали беседовать о Марксе, поговорим о том, как развивался во времена Великой депрессии СССР.
Глава 4. И во времена СССР были свои кризисы…
Источник финансовой подпитки – собственный народ. Кто строил нам Магнитки и ДнепроГЭСы. Коварный ленд-лиз. «Какой коммунизм без лепёшек?!» Кто «заказал» перестройку
Если вы считаете, что во времена СССР «страна победившего социализма» не испытывала никаких экономических кризисов, то вы глубоко ошибаетесь. Как ни старались коммунисты откреститься от законов экономики, эти законы настигали экономику, даже укрытую за «железным занавесом».
Пусть соцопросы показывали идиллическую картинку, на деле (и некоторые это помнят) всё обстояло не так. Соцопросы вообще иногда удивляют. В конце сентября 2008 года, когда на улицах, в метро, автобусах только и слышалось «кризис, кризис, кризис» и многие уже пострадали от сокращений, один из опросов ВЦИОМ утверждал, что больше половины россиян считают, что кризис их «совсем не коснулся». А считают себя «значительно пострадавшими» всего каких-то 8 процентов (в основном жители крупных городов). Восемь процентов – это почти 11 миллионов людей. Но что такое 11 миллионов людей для сухой статистики? И 25 процентов россиян (это 35 миллионов человек) признали, что среди их знакомых потеряли работу 2–3 человека. Это много или мало, как по-вашему?
Индустриализация и сталинизация
Какое же это непростое, вымученное слово – «индустриализация». Помните, как в «Золотом теленке» старик Синицкий никак не мог впихнуть его в шараду? Его хватило только на то, чтобы придумать вот что:
Мой первый слог сидит в чалме,
Он на Востоке быть обязан.
Второй же слог известен мне,
Он с цифрою как будто связан.
В чалме сидит и третий слог,
Живет он тоже на Востоке.
Четвертый слог поможет бог
Узнать, что это есть предлог.
Бога пришлось выкинуть по требованию редактора, и шарада посыпалась. К тому же никак нельзя было придумать, что же такое «ция».
Сегодня мы уже знаем, что Бог там был вовсе ни при чем, а поиск «врагов народа» – всего лишь «предлог» для становления страны. Не будем обсуждать, как проклятым капиталистам удалось добиться того же самого и даже большего (все-таки они нас обгоняли) развития промышленности и экономики без массовых расстрелов, а перейдем непосредственно к истории и экономике СССР.
Стране необходимо было вернуться к нормальному функционированию промышленности и экономики, прерванными Мировой войной и окончательно разваленными Гражданской и послевоенной разрухой. Вдобавок перед государством стояла задача превратить преимущественно аграрную страну в страну индустриальную. И если в капиталистической экономике такое произошло бы само собой, без вмешательства государства, то при социализме эти задачи приходилось решать чиновникам. У СССР не было средств на нормальное развитие экономики, поскольку социализм мешал естественному обороту денег.
Между тем без создания собственных станков, тракторов, электротурбин дальнейшее развитие страны в том виде, как ее представляли коммунисты – страна, готовящая мировой пожар, – было невозможным.
Еще одна сложная задача состояла в том, что до революции и в годы НЭПа основной промышленный потенциал находился в европейской части страны. Например, Московский промышленный район, занимая всего 3 % территории молодой республики, давал 25 % национального дохода, сосредоточивал 30 % капиталов, промышленных предприятий и около 40 % рабочей силы, в основном весьма квалифицированной.
В июне 1925 года Сталин заявил, что строительство новых заводов в приграничных районах не соответствует географически-стратегическим потребностям СССР, экономическую модернизацию необходимо ориентировать на освоение «тыловых» областей России, Сибири и Средней Азии. Этим решались одновременно военный вопрос и проблема развития страны. С экономической точки зрения (а экономика не терпит вмешательства!), это было, безусловно, не слишком рационально. Благодаря этому решению сегодня мы с трудом конкурируем на мировом рынке: значительная часть бюджетов многих предприятий уходит на отопление и прочие вещи, связанные с географическим «баловством» советской власти.
Мы не хотим сказать, что крайние районы не стоило развивать. Стоило, но методами естественными, а не насильственными. В той же Канаде, стране, сравнимой с нами по географическому положению, самый северный город находится на широте нашего Орла. Дальше уже только сезонные поселки старателей. И Канада, заметьте, отнюдь не слаборазвитая страна: она избавлена от необходимости платить налог «на климат», который мы, освоив вечную мерзлоту, платим в полной мере.
К середине 1920-х годов экономика страны приблизилась к показателям 1913 года, и необходимо было идти дальше.
В декабре 1925 года состоялся XIV съезд партии, на котором была поставлена задача превратить СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую машины и оборудование, дабы в обстановке капиталистического окружения Советский Союз представлял собой экономически самостоятельное государство. Именно здесь родился термин «социалистическая индустриализация». Первостепенные задачи индустриализации начали решаться в ходе первой (1928/1929—1932 гг.) и второй (1933–1937 гг.) пятилеток.
В начале 1929 года Госплан предложил Совнаркому два варианта первого пятилетнего плана: «отправной» и превосходящий его примерно на двадцать процентов «оптимальный». В мае 1929 года V съезд Советов СССР принял «оптимальный» вариант, однако уже в ноябре план по указанию Сталина был пересмотрен в сторону увеличения. Форсированные темпы индустриализации диктовались, по мнению Сталина, необходимостью создать предпосылки для скорейшей коллективизации крестьянства и обеспечить обороноспособность в условиях приближения войны.
Вплоть до середины 1932 года плановые задания в промышленности постоянно повышались, что привело к тому, что планы первой пятилетки так и не были выполнены. Тут все понятно: любой, даже самый мелкий начальник, мало сообразуясь с экономической логикой, тянул одеяло на себя, пытаясь то ли делать карьеру, то ли получить премию, то ли избежать суровой расплаты. По данным на 1 июня 1931 года, было прекращено финансирование 613 из 1659 основных строившихся объектов.
Официально, однако, было заявлено, что план первой пятилетки выполнен за 4 года и 3 месяца. Тут положение было гораздо более выгодное, чем при капитализме: советская пресса не раздувала ошибок власти и можно было творить что угодно. Любой усомнившийся в правоте власти сразу записывался во «враги народа».
Но то, что хорошо для власти, не слишком хорошо для экономики. Деньгам нужен контроль и разумный подход, а не штурмовщина. Слово, кстати, чисто советское: сложно представить штурмовщину, например, у Джи Пи Моргана.
Точно так же корректировались и менялись планы второй пятилетки, задачами которой было завершение создания технической базы и освоения новой техники. Было громогласно объявлено о досрочном ее завершении, что было, скажем так, не совсем истиной. Но, однако, нельзя не признать, что итоги индустриализации были впечатляющими. В стране было построено около 6 тысяч крупных промышленных предприятий, в 3 раза выросла выплавка стали, в 2,5 раза – производство электроэнергии. Фактически с нуля были созданы новые отрасли промышленности: автомобильная, тракторная, авиационная, нефтехимическая. Был прекращен импорт более 100 видов промышленной продукции, в том числе сельхозмашин и тракторов.
К 1936 году импортная продукция в общем потреблении страны занимала менее одного процента. В 1937 году СССР вышел на второе место в мире по объему промышленного производства (после США). Производство промышленной продукции на душу населения по сравнению с западными странами в 1940 году отставало всего от 1,5 до 4 раз по сравнению с 5– 10 разами в 1920-е годы.
Мы знаем, что невозможно быстро создать индустриальную страну без источников подпитки. Для каких-то стран это были колонии, для других – приток иностранных инвестиций, в СССР же этими источниками стало собственное население: средства из аграрного сектора и легкой промышленности, экономия на социальных программах, увеличение налогов, принудительная подписка на государственные займы и денежная эмиссия.