Куда выпал фактор «время»
Почему мы говорим о треугольнике «деньги – риски – удовольствие», не включая в него параметр «время»? Потому что сколько-нибудь заметных денег без многочасовой работы каждый день с полной энергетической выкладкой не бывает. Ни в найме, ни в бизнесе, ни во фрилансе. Те, кто могут привлекать одним энергичным решительным усилием крупные суммы денег, могут позволить себе более длительные или более частые перерывы между периодами интенсивной работы. Однако обеспеченной жизни за «четыре часа работы в неделю» не бывает.
Тем не менее фактор «время» действительно имеет значение.
Наемные работники продают свое время «оптом» по одной ставке (ежемесячная зарплата) и по умолчанию отдают своему предприятию все самые активные часы своей жизни (пресловутые «с 9.00 до 18.00»). Получается, это разовая оптовая продажа своего времени. Пространства для маневра – допродаж, возможностей «выкупить время обратно» (например, взять неоплачиваемый отпуск) – не так уж много. Зарплаты и бонусы предопределены «правилами внутреннего распорядка», карьерный рост задан «матрицей карьерного роста», доход увеличивается медленно и постепенно.
Фрилансеры продают время «в розницу», сразу нескольким заказчикам, и могут между ними выбирать, лавировать, по-разному комбинировать загрузку. Однако они так же, как и наемные работники, могут лишь иногда чуть более выгодно продать все свои рабочие часы. Никакого дополнительного рычага, видоизменяющего формулу «сколько поработал – столько и заработал», в этой деньгозарабатывательной модели нет. Можно подкручивать стоимость часа рабочего времени за счет повышения гонораров, перехода на более обеспеченную клиентуру, но расширить пределы своего рабочего времени возможности нет.
Сколько-нибудь заметных денег без многочасовой работы каждый день с полной энергетической выкладкой не бывает.
Ни в найме, ни в бизнесе, ни во фрилансе.
У предпринимателей уже появляется «временной рычаг». Если им удается создать предприятие, которое хорошо управляемо и может работать само по себе, без их непосредственного участия в производстве продукта-услуги, sales-машина настроена и приносит деньги, то в их жизни появляется много свободного времени. Теоретически они могут использовать его как для новых бизнес-проектов, так и для досуга.
Однако почему-то Сэм Уолтон чуть ли не на смертном одре подписывал платежки, тогда как Wallmart[5], безусловно, был идеально настроенной машиной. А Ингвар Кампрад сам стоял рядом с кассой на открытии ИКЕА в Москве и помогал паковать покупки.
У инвесторов-рантье временной рычаг уже самый большой. Предполагается, что они практически не вкладывают свое время и энергию, а их деньги «делают деньги» и предоставляют им предсказуемый «пассивный доход». Однако Уоррен Баффет, у которого явно все хорошо и с личным состоянием, и с инвест-проницательностью, почему-то встает в пять утра и начинает заниматься делами.
Нужно ли менять деньгозарабатывательную модель?
Нам всегда кажется, что «трава зеленее» за забором у соседа. Сотрудники корпораций верят в свободу и высокодоходность предпринимательства. Фрилансеры временами завидуют безмятежной надежности корпоративной службы. Предприниматели иногда готовы все бросить и пойти в найм. Или «разогнать всю эту шайку и вернуться к блаженному состоянию фриланса – я один на один с клиентами, ну еще маленький офис и удаленная секретарша, больше мне ничего не нужно, чтобы зарабатывать деньги!».
И вдруг оказывается, что «корпораты» без стен и знамен своей корпоративной крепости чувствуют себя жалкими и уязвимыми. Картридж для принтера, оказывается, кто-то должен купить – только теперь ты сам себе служба закупки, и каждый картридж – это твои личные, кровные деньги. Ноутбук не настраивает прибегающий по первому зову айтишник. Белоснежный офис в Москва-Сити не данность, как воздух – нет, теперь тебе по карману только обшарпанная комнатушка в обветшалом здании НИИ на окраине Москвы. Вот оно, истинное лицо «своего бизнеса»!
Фрилансеры начинают биться в конвульсиях, когда у них просят какой-нибудь элементарный офисный отчет – например, о расходах в командировке. Или понимают, что теперь никогда, ни за какие деньги, ни в какой экономический кризис, они не готовы и не будут вставать в 7 утра, чтобы приехать в офис к 9 и сидеть на бесконечно долгом совещании, где их не очень одаренные коллеги переливают из пустого в порожнее тысячу раз сказанное ранее.
А предприниматели, оказавшиеся в найме, даже на высокой позиции с большими полномочиями, предполагающей агрессивное бизнес-развитие доверенного им подразделения, буквально взрывают корпоративную систему вокруг себя. Они хамят всем подряд, не соблюдают субординацию, не понимают правил и регламентов, требуют срезать углы, не приемлют дипломатического пути решения конфликтов. Как правило, они довольно быстро оказываются уволенными из структуры, с которой оказываются несовместимы.
Если ваш характер не соответствует типу занятости и деньгозарабатывательной модели, у вас просто не получится в таком формате заработать много.
Так что вы можете проектировать в уме «собственный бизнес» или, наоборот, грезить о работе в большом корпоративном офисе. Если ваш характер не соответствует типу занятости и деньгозарабатывательной модели, у вас просто не получится в избранном формате заработать много или хотя бы просто достаточно для жизни.
Фактор риска для разных категорий заработка
Конечно, самые большие риски у предпринимателей. Стоит только завести собственный бизнес, как из человека, которому все должны: работодатель – зарплату, государство – социальную защиту, семья – любовь и нежность, – вы становитесь человеком, который всем должен. Сотрудникам – зарплату, государству – налоги и соблюдение множества правил, семье – содержание и внимание, на которое у вас нет теперь времени.
Даже честные бизнесмены поставлены в такие условия, что они очень легко могут нарушить законодательство. Риски уголовного преследования у предпринимателей очень высокие. Это не так часто случается, но риск есть, и он серьезный. Как говорил один наш клиент, продавший вполне успешный строительный бизнес: «Я реально устал постоянно жить с ощущением, что у меня кто-нибудь вот в эту минуту может упасть с верхнего этажа или, извините, от большого ума помочиться на высоковольтный трансформатор, и завтра я за этого идиота сяду на несколько лет».
Главный риск фрилансера – непостоянный, нерегулярный или прерывающийся доход и отсутствие понятного социального статуса.
Наемные сотрудники корпораций рискуют в основном только увольнением. Массовые увольнения в солидных «белых» организациях случаются только при масштабных сокращениях и турбулентности на рынке. У людей вышестоящих положение рискованнее по многим причинам, у средних менеджеров – наоборот.
Серьезные уголовные риски в найме есть у всех, ставящих финансовую подпись: гендиректоров, членов правления, главбухов и им подобных. Как говорилось в одном судебном решении по поводу банкротства крупного банка: «Входя в круг высшего руководства, мог и имел возможность заблаговременно предвидеть негативное развитие ситуации, приведшее к банкротству…», – а следовательно – сдай свои личные машины-дома-квартиры в рамках субсидиарной ответственности.
Многочисленные громкие дела разворованных владельцами крупных банков показали – топ-менеджеров тоже сажают и лишают имущества, даже если они «просто выполняли приказ» и просто ставили подпись под одобренными владельцем решениями. Как и на Нюрнбергском процессе, эта отговорка не помогает.
Кстати, довольно серьезные уголовные риски есть и во вполне «мирных» профессиях, далеких от высокого корпоративного руководства или агрессивного предпринимательства. Например, врачи и учителя всегда «ходят под статьей». Учителя отвечают за жизнь и здоровье детей, которые находятся на их попечении. Как вы понимаете, физически невозможно уследить за каждым ребенком, который решил взорвать бомбочку в унитазе или на спор пройтись по карнизу на четвертом этаже. Врачи в России пишут историю болезни «для прокурора», это известная профессиональная шутка, а в больницы время от времени врываются рейды полицейских по борьбе с наркомафией.
Главный риск фрилансера – непостоянный, нерегулярный или прерывающийся доход и отсутствие понятного социального статуса. Вы можете зарабатывать как депутат Государственной думы и больше, но все будут считать вас странным отщепенцем. Чтобы у фрилансера появился приемлемый социальный статус, он должен стать по-настоящему знаменитым в своей области. К Борису Акунину, профессиональному успешному литератору, ни у кого вопросов по его социальному статусу нет. А вот к начинающему автору, перебивающемуся частным извозом и переводами, точно будут. Друзья, родственники, девушки будут с недоумением поднимать брови и считать его неудачником. Впрочем, действительно, если у фрилансера мало денег – он заслужил неуважение близких. Но ведь даже в том случае, если фрилансер зарабатывает хорошо, его социальный статус совершенно непонятен для окружающих.
Поэтому не гадайте, что было бы, «кабы я была царицей». Если вы уже взрослый состоявшийся человек, то, скорее всего. вы находитесь на том месте, которое вам предназначено. А вот если вы еще юный человек на старте своей профессиональной карьеры, вам, конечно, надо попробовать все основные форматы зарабатывания денег, чтобы выбрать тот, который больше по душе.
Ольга Стрелкова:
Я искренне, от всей души стремилась работать в великих компаниях. Но в корпоративной структуре с большим штатом, конкуренцией подразделений и команд, жесткими и часто абсурдными регламентами я себя чувствую очень дискомфортно.
Для системного бизнеса в моей натуре не хватает устойчивости. Я прекрасно делаю продукт, изобретаю креативные решения, но максимум, что я могу, – это быть младшим партнером, отвечающим за творческую часть бизнес-проекта.