За день или два до явления в маленьком городке бога и полубога между Барбарой Финн и Мэри, которые прогуливались вдоль реки Шаннон, состоялся разговор, в котором многое сделалось ясным для обеих.
– Я убеждена, дорогая Мэри, что он ни с кем не помолвлен, – сказала Барбара Финн.
– А я, дорогая Барбара, убеждена, что мне не важно, помолвлен он или нет, – ответила ее подруга.
– Что это значит, Мэри?
– Именно то, что я говорю. Отчего мне должно быть это интересно? Пять лет назад у меня была сумасбродная мечта, а теперь я бросила витать в облаках. Подумай, сколько мне уже лет!
– Тебе двадцать три. Но при чем здесь это?
– При том, что я теперь слишком взрослая. Мы с мамой прекрасно понимаем друг друга. Раньше она сердилась на него, но теперь эти глупости позади. Я всегда так досадовала! Подумать только, злиться на человека лишь потому… потому… И вымолвить не могу, почему – такое это сумасбродство. Но все в прошлом.
– Ты хочешь сказать, что больше не привязана к нему, Мэри? А помнишь, в чем ты мне клялась? С тех пор и двух лет не прошло!
– Я помню все превосходно – помню, как была глупа. Что до моей привязанности, разумеется, я привязана, ведь он твой брат, и к тому же я знаю его всю жизнь. Но вздумай он жениться прямо завтра, ты бы увидела, что это не имеет для меня значения.
Минуту-другую Барбара Финн шла рядом в молчании.
– Мэри, – промолвила она наконец, – я не верю ни единому твоему слову.
– Что ж, пусть так. Тогда прошу об одном: не будем упоминать его вовсе. Мама мне верит, и для меня этого довольно.
Тем не менее они продолжали говорить о Финеасе весь день и беседовали о нем с завидной частотой, пока Мэри оставалась в Киллало.
На следующий день после прибытия мистера Монка в доме доктора был устроен большой званый ужин. Епископ не присутствовал. Хоть он и был достаточно дружен с семьей доктора, чтобы быть приглашенным на столь грандиозное событие, однако миссис Финн решила, что ее перед всеми знакомыми должен непременно повести к ужину член кабинета министров. Будь в числе гостей епископ, это право оставалось бы за ним, что тоже было весьма почетно, но сейчас хозяйка дома предпочла почет иного рода. Она впервые видела живого министра и, полагаю, была немного разочарована, обнаружив, что он не слишком отличается от прочих немолодых джентльменов. Миссис Финн про себя надеялась, что мистер Монк явит зримые знаки своего высокого положения: епископ, хоть и был по натуре весьма скромен, по крайней мере подчеркивал свое величие традиционным облачением – епископским передником и гетрами.
– С вашей стороны так любезно, сэр, снизойти до нас и нашего скромного обиталища, – сказала миссис Финн гостю, когда они сели за стол, притом что заранее решила не оправдываться, не опускаться до самоуничижения и вести себя как ни в чем не бывало, словно британские министры ужинали у нее не реже раза в год. И вот теперь, когда момент настал, вся ее твердость улетучилась, и она малодушно залепетала извинения, а после разозлилась на себя за то, что не сдержала этого порыва.
– Ну что вы, мэм! Сам я живу как отшельник, и потому ваш дом в моих глазах не уступает роскошью дворцу, – заверил мистер Монк и, почувствовав, что слова эти были глупы, разозлился на себя тоже. Найти подходящий предмет для беседы с хозяйкой дома было нелегко, пока он не упомянул вскользь своего молодого друга Финеаса. Собеседница тут же оживилась.
– Ваш сын, мэм, будет сопровождать меня в Лимерик и обратно в Дублин, – промолвил министр. – Мне неловко так скоро увозить его из родительского дома, но я никак не смог бы обойтись без него.
– Ах, мистер Монк, это удача для него и огромная честь для нас, что вы так добры к нему! – И растроганная мать пустилась рассказывать о прошлых тревогах и нынешних надеждах, признав, как счастлива она иметь сына, который заседает в парламенте, занимает внушительную должность с большим жалованием и водит дружбу с таким человеком, как мистер Монк. Это растопило лед, и разговор потек куда более непринужденно.
– Ничьей карьерой я не интересовался так пристально, как его, – сказал мистер Монк.
– Он всегда был славным мальчиком, – со слезами на глазах промолвила миссис Финн. – Я его мать, и потому мне, конечно, не подобает хвалить его в открытую. И все же это правда, мистер Монк. – Тут бедная леди принуждена была извлечь носовой платок и промокнуть глаза.
Финеас в тот вечер сидел за ужином рядом с миссис Флад Джонс, матерью своей верной Мэри.
– Как, должно быть, рады доктор и миссис Финн, что вы нынче на коне, – заметила она.
– А не на земле с переломанными костями? – рассмеялся наш герой.
– Совершенно верно. Раз уж вы использовали это выражение – знаете, Финеас, когда мы впервые услышали, что вы собираетесь баллотироваться в парламент, то боялись, как бы вы не сломали себе ребро-другое.
– Знаю. Все думали, что я потерплю неудачу, и прежде всего в этом был уверен я сам.
– Но неудачи обошли вас стороной.
– Я пока не преодолел всех препятствий, миссис Флад Джонс. Впереди еще немало опасностей.
– Насколько я понимаю, главные препятствия позади. Теперь осталось только жениться на хорошей английской девушке, желательно не без приданого. Все ваши друзья на это уповают. До нас, знаете ли, тоже доходят слухи.
– В слухах нет правды.
– Может, и так. Я, разумеется, не собираюсь задавать нескромных вопросов, но мы все надеемся на выгодную партию для вас. Мэри говорила только на днях, что, если бы вы удачно женились, мы были бы совершенно спокойны за ваше будущее. Здесь все желают вашего благополучия, будьте уверены. Не каждый день наш земляк из графства Клэр взлетает так высоко, а потому мы не можем быть равнодушны к вашей судьбе. – Таким образом миссис Флад Джонс давала Финеасу понять, что его юношеское легкомыслие прощено, хоть, быть может, он и обошелся с ее дочерью не слишком достойно. Одновременно стало ясно, что, каковы бы ни были чувства Мэри прежде, теперь, по крайней мере, они не вызывали тревоги у ее матери. – Вы, разумеется, намерены жениться? – спросила миссис Флад Джонс.
– Боюсь, вероятность этого не слишком велика, – сказал Финеас, который, возможно, понял из слов собеседницы больше, чем она желала.
– О, не оставайтесь холостяком! – воскликнула та. – Мужчина должен вступать в брак как можно скорее, тем более в ваших обстоятельствах.
Перейдя в гостиную после ужина, дамы, разумеется, не могли не обсудить мистера Монка. Присутствовали миссис Каллаган, хозяйка пивоварни, и старая леди Блад из Бладстоуна, которая обычно не снисходила до ужина у кого-либо из обитателей Киллало, кроме епископа, но не могла отказаться от встречи с британским министром, и миссис Стакпул из Сиксмайлтауна, дальняя родственница семьи Финн, которая ненавидела леди Блад со всем пылом истинной провинциалки.
– Не вижу в нем ничего особенно необычного, – заявила леди Блад.
– Я нахожу его весьма приятным джентльменом, – заметила миссис Флад Джонс.
– И такой скромный, ни дать ни взять обычный человек, – произнесла миссис Каллаган, в чьих устах это была наивысшая похвала.
– Да уж, и правда совершенно обычный, – обронила леди Блад.
– А чего, интересно, вы ждали, леди Блад? – спросила миссис Стакпул. – В Лондоне люди ходят на двух ногах – так же, как в Эннисе.
В Эннисе родилась и воспитывалась леди Блад, в то время как миссис Стакпул приехала из Лимерика, города куда более значительного, и потому упоминание о свойствах уроженцев Энниса содержало в себе шпильку, которую леди Блад поняла прекрасно.
– Моя дорогая миссис Стакпул, как передвигаются в Лондоне, мне известно не хуже вашего. – Леди Блад однажды, когда еще был жив сэр Патрик, провела в столице целых три месяца, тогда как миссис Стакпул бывала там разве что проездом.
– Не сомневаюсь, – фыркнула собеседница. – Только я никак не могу взять в толк, что такое люди ожидают увидеть. Мистер Монк, верно, должен был явиться со звездами на груди, тогда леди Блад была бы довольна.
– Драгоценная миссис Стакпул, министры кабинета звезд не носят, – возразила леди Блад.
– А я и не говорила, что носят, – парировала та.
– Он такой милый, и обращение у него самое любезное, – сказала миссис Финн. – Говорите что хотите, а только мужчины высокопоставленные частенько задирают нос. Однако должна сказать, что этот почтенный джентльмен, друг моего сына, лишен подобных замашек.
– Совершенно лишен, – согласилась миссис Каллаган.
– И даже совсем напротив, – кивнула миссис Стакпул.
– Не сомневаюсь, он превосходный человек, – промолвила леди Блад. – Я лишь хочу сказать, что не услышала из его уст ничего примечательного. А что до людей из Энниса, ходящих на двух ногах, так в Лимерике я видела, как ослы делают то же самое.
Все знали, что у миссис Стакпул имелось два сына, которые жили в Лимерике и звезд с неба не хватали. Посему после этого замечания леди Блад речи о мистере Монке больше не было, ибо потребовались все добродушие миссис Финн, вся деликатность миссис Флад Джонс и вся энергия миссис Каллаган, чтобы стычка между миссис Стакпул и леди Блад не переросла в беспощадную войну.
Глава 66Победительница
Планы мистера Монка позволяли ему пробыть в Киллало неделю, после чего ему предстояло отправиться в Лимерик, а оттуда в Дублин. Ожидалось, что в обоих местах он посетит официальные ужины и произнесет речи о правах арендаторов. Предвидя, что Финеас, оказавшись на подобной встрече, может чрезмерно увлечься, мистер Монк советовал ему остаться в Киллало, но для нашего героя такая сдержанная осмотрительность была непереносима. Мистер Монк приехал в Ирландию как друг, и потому Финеас намеревался сопровождать его на протяжении всего путешествия.
– Едва ли меня попросят выступить, – сказал Финеас, – а если и попросят, я могу ограничиться несколькими словами. Что такого произойдет, если я выскажу свое мнение?
– Это может повредить вашему положению в Лондоне.