– Разумеется. Это свобода брюзжать о железном флоте, о тайном голосовании, о налогах, о пэрах, о епископах – словом, о чем угодно, кроме палаты общин. Вот в чем суть британской конституции. Спокойной ночи, мистер Финн.
– Как она хороша! – заметил Финеас.
– О да, – согласилась леди Лора.
– И до чего остроумна, и мила, и приятна в обращении. Я не удивлен выбором вашего брата.
Читатель помнит, что это было сказано накануне того дня, когда лорд Чилтерн в третий раз сделал Вайолет предложение.
– Бедный Освальд! Он еще не знает, что она в городе.
Не желая дожидаться возвращения мистера Кеннеди, Финеас откланялся. Вайолет Эффингем пришла как раз вовремя, чтобы вывести его из затруднительного положения: он не хотел говорить о любви с замужней женщиной, которая наверняка укорила бы его за это и чей супруг называл его другом, но, если бы не появление гостьи, ему едва ли удалось бы удержаться.
Тем не менее, идя домой, Финеас думал о мисс Эффингем больше, чем о леди Лоре, и осмелюсь предположить, что голос первой принес ему не меньше утешения, чем участие второй.
Как бы то ни было, теперь он чувствовал себя куда лучше.
Глава 21«Будьте пунктуальны!»
Наутро после провала Финеас читал в газете «Телеграф» – выписывал он ее не по своему выбору, но из экономии [19] – о прениях, которым был свидетелем и в которых должен был принять участие. В это время к нему явился весьма неприятный посетитель. Было около одиннадцати, и завтрак еще не убирали со стола. Наш герой состоял в одном из комитетов палаты общин, где обсуждались поставки консервированного горошка для армии и флота. Он присутствовал на одном предварительном заседании и уже решил про себя, что, потерпев такое ужасное фиаско во время прений, по крайней мере выполнит свой долг, посвятив себя, быть может, более легкой, но бесконечно более кропотливой работе в комитете. Заседание было назначено на двенадцать, и Финеас собирался пройтись до Реформ-клуба, а оттуда направиться в палату общин. Он как раз дочитал все, что написали в «Телеграфе» о прениях, придя к выводу, что автор статьи ровным счетом ничего не знает о мистере Тернбулле, мистере Монке и народе, и собирался уже выходить, однако его остановила хозяйка, сообщившая, что внизу ожидает посетитель.
– Что за посетитель, миссис Банс? – спросил Финеас.
– Он не джентльмен, сэр.
– А как его зовут, он сказал?
– Нет, сэр. Но я знаю, он насчет денег. Уж мне-то их ухватки известны. И лицо его я где-то видела.
– Проведите его наверх, – велел Финеас. Он знал, по какому делу пришел визитер – за деньгами по векселю, которым расплатился Лоренс Фицгиббон и под которым стояла подпись «Финеас Финн». До сего времени наш герой никогда не оказывался в финансовой яме столь глубокой, чтобы прятаться от кредиторов, и не хотел делать этого теперь. Тем не менее он очень жалел, что не успел уйти в клуб. Об этом векселе, просроченном и неоплаченном, он слышал не в первый раз. Финеасу приносили его с месяц назад, и тогда он просто сказал юнцу, который к нему явился, что поговорит с мистером Фицгиббоном и все устроит. Он действительно поговорил с приятелем, и тот заверил, что уладит это затруднение в два дня или, во всяком случае, к концу недели. С тех пор, однако, Финеас заметил, что его друг как будто избегает оставаться с ним наедине. Финеас не собирался вновь заводить речь о векселе, но ему хватило проницательности заключить, что улажено ничего не было. Теперь дело, по всей видимости, принимало серьезный оборот.
Посетитель оказался маленьким седым человечком лет шестидесяти, с головы до ног одетым в черное, но с белым шейным платком и очень пристойной шляпой, которую он, войдя в комнату, сразу же положил на ближайший стул. По поводу его персоны никто не стал бы спорить с вердиктом миссис Банс, хотя понадобилось бы немало размышлений, чтобы понять, как именно этот вердикт был сделан. «Он не джентльмен», – сказала хозяйка – и не ошиблась. Старик в белом шейном платке был одет весьма аккуратно и держался без заискивания или напускной надменности, которые немедленно выдают тех, кто пытается проникнуть в приличное общество без должных оснований. Тем не менее миссис Банс с первого взгляда увидела, что он не из благородных, и поняла, что такого человека могло привести к ней в дом только одно. Она была права и в этом: он пришел насчет денег.
– Так вот, я про вексель, мистер Финн, – сказал посетитель, вытягивая из внутреннего кармана объемистую кожаную папку и подходя ближе к камину. – Меня зовут Кларксон, мистер Финн. Если позволите, я присяду.
– Прошу вас, мистер Кларксон, – Финеас поднялся с места и указал ему на стул.
– Благодарю вас, мистер Финн, благодарю. О делах всегда удобнее говорить сидя, так ведь?
Старик устроился подле огня и, развернув на коленях свою кожаную папку, принялся перебирать одну подозрительную бумажку за другой, как будто не уверенный, где именно находится искомый документ. Он, похоже, чувствовал себя как дома и, расположившись комфортно, не видел причин спешить. Финеас мгновенно проникся к нему сильнейшей неприязнью – вне всякой связи с нынешней историей, в которую оказался втянут из-за Фицгиббона.
– Вот он, – произнес наконец мистер Кларксон. – Ох, поглядите-ка только: третье ноября, а на дворе уже март! Не думал, что все так скверно, в самом деле не думал. Очень, очень скверно – чрезвычайно! А ведь вам, джентльменам из парламента, надлежит быть пунктуальнее прочих, раз уж у вас есть привилегии. Не так ли, мистер Финн?
– Полагаю, все должны быть пунктуальны, – ответил Финеас.
– А как же! Уж конечно, должны. Я всегда так и говорю своим джентльменам: «Будьте пунктуальны, и я для вас расстараюсь». Быть может, мистер Финн, вы выпишете мне чек на эту сумму и мы начнем с чистого листа?
– Право же, я не могу этого сделать, мистер Кларксон.
– Не можете выписать чек!
– Уверяю вас, нет.
– Это скверно. Очень и очень скверно, ей-же-ей. Тогда, полагаю, мне придется взять половину и продлить срок для оставшейся суммы, хотя мне это и не по душе, совсем не по душе.
– Я не могу оплатить никакой части этого векселя, мистер Кларксон.
– Никакой части! – старик, ворошивший угли в его камине, так и замер, желая показать, до чего поражен.
– Если позволите, с очагом я управлюсь сам, – сказал Финеас, протягивая руку за кочергой. Но мистер Кларксон, похоже, ворошить угли любил и потому не спешил отдавать свое орудие.
– Не можете оплатить никакой части?! – повторил он, левой рукой отводя кочергу подальше от Финеаса. – Не говорите такого, мистер Финн. Прошу, не говорите. Не доводите меня до крайних мер. Я не люблю идти на крайние меры со своими джентльменами. Будьте пунктуальны, мистер Финн, и я все для вас сделаю.
– Дело в том, мистер Кларксон, что я в глаза не видел ни пенни из этой суммы, и…
– Эх, мистер Финн, мистер Финн! – тут мистер Кларксон наконец поворошил в камине снова.
– Я не получил ни пенни из этой суммы, – повторил Финеас. – Конечно, своей ответственности я не отрицаю.
– Нет, мистер Финн, вы не можете ее отрицать. Вот здесь написано: «Финеас Финн», и все вас знают, потому что вы джентльмен из парламента.
– Я не отрицаю. Но я, оказывая услугу своему другу мистеру Фицгиббону, не предполагал, что мне придется оплачивать этот вексель, и у меня нет этих денег. Вот и все. Я должен поговорить с ним и позаботиться о том, чтобы он это уладил.
– Уладил?!
– Да, уладил, оплатил.
– У него нет ни гроша, мистер Финн. Вы это знаете не хуже меня.
– Мне об этом ничего не известно, мистер Кларксон.
– Известно, мистер Финн, все вам прекрасно известно.
– Говорю вам, я ничего не знаю, – рассердился Финеас.
– Что до мистера Фицгиббона, он приятнейший человек. Ведь правда? Я уже десять лет с ним знаком, и все эти годы его векселя у меня не переводятся. Но, благослови вас Бог, мистер Финн, всему приходит конец. Я бы и не взглянул на эту бумагу, если бы не ваша подпись. Никогда в жизни. Вы делаете первые шаги, вам, конечно, понадобится помощь. Я всегда готов посодействовать, только будьте пунктуальны.
– Повторяю вам, сэр, я не получил ни шиллинга, и помощь от вас мне не нужна. – Мистер Кларксон умиленно улыбнулся. – Я подписал лишь потому, что друг просил меня об услуге.
– Вот за что я люблю ирландцев – вы всегда готовы друг друга выручить.
– Просил меня об услуге, – продолжал Финеас. – Я уже сказал вам, что знаю о своей ответственности, но также поставил в известность, что у меня нет средств для погашения этого векселя. Я поговорю с мистером Фицгиббоном и сообщу вам, что мы намерены делать.
Финеас поднялся на ноги и взял шляпу. Ему пора было идти на заседание комитета. Гость, однако, не шелохнулся.
– Боюсь, мне придется просить вас уйти, мистер Кларксон. Я должен быть в палате общин.
– В палате общин могут и подождать, мистер Финн. Вот чем хорош парламент. Я вожу знакомство с депутатами уж тридцать лет, а то и больше, и вообразите: в этой папке у меня была и подпись премьер-министра. Да! И лорд-канцлера, и даже архиепископа. Я знаю, что такое парламент, мистер Финн. Вы меня им не напугаете.
Он восседал перед камином со всеми своими бумагами, и Финеас не мог от него избавиться. Конечно, посетитель ушел бы, если бы наш герой заплатил ему по векселю, но, не имея возможности это сделать, его нельзя было и выгнать. Финеас помрачнел, чувствуя, как в сердце поднимается великая злоба – не столько на старика перед ним, сколько на Фицгиббона.
– Сэр, – сказал он, – мне и правда необходимо идти. Я обещал быть на собрании в палате к двенадцати, а сейчас уже без четверти. Мне жаль, что наша беседа была для вас неудовлетворительной, но я могу только пообещать вам, что встречусь с мистером Фицгиббоном.
– И когда мне зайти снова, мистер Финн?
– Быть может, будет лучше, если я напишу вам.