Финеас едва ли думал о том, что эти двое могут представлять для мистера Кеннеди опасность, но решил, что благоразумнее будет не терять их из виду. Он знал, что его приятель пойдет по Парк-стрит, как всегда ходил домой с Портман-сквер; сам он мог вновь оказаться у мистера Кеннеди на пути, пройдя по Норт-Одли-стрит до угла Гросвенор-сквер, а оттуда по Брук-стрит на Парк-стрит. Не задумываясь, он повернул и пошел все быстрее, пока наконец на Брук-стрит не припустил бегом, обдумывая на ходу, как объяснить свое поведение, если столкнется с мистером Кеннеди. Финеас достиг Парк-сквер раньше, чем его друг мог оказаться там (если, конечно, не бежал со всех ног), однако как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот приближается, а за ним в тусклом свете молодой луны маячат все те же две фигуры. Финеас отступил на шаг в тень, решив про себя, что дождется, когда мистер Кеннеди с ним поравняется, и присоединится к нему, ибо становилось ясно: за ним увязались не зря. Случилось, однако, иначе. За два дома до перекрестка один из преследователей нагнал жертву и сзади накинул на шею петлю. Финеас понял: его друга душат, необходимо вмешаться немедленно. Он бросился вперед, и, поскольку второй злоумышленник шел по пятам за первым, они столкнулись вчетвером. До драки, впрочем, не дошло. Тот, что почти уже уложил мистера Кеннеди наземь, вспугнутый, бросил несчастного и опрометью кинулся прочь. Его подельник попытался проделать то же, но Финеас оказался быстрее и успел схватить его за воротник.
– Полегче, вы же видели, я сам спешил помочь джентльмену! – запротестовал пленник.
Финеас, однако, ничего подобного не видел и потому продолжал держать его изо всех сил. Через пару минут на место был доставлен и первый из подельников, но уже в сопровождении полицейского.
– Ловко вы их, сэр, – похвалил констебль Финеаса. – Если джентльмену не нанесли вреда, можно считать, что у вас было отличное приключение.
Мистер Кеннеди опирался на перила. Ранен ли он, было пока неясно. Только после прибытия второго полисмена наш герой смог заняться своим другом.
Вновь обретя способность говорить, мистер Кеннеди заявил: он уже думал было, что ему сломали шею, и, пока не окажется дома, не убедится окончательно, что у него нет более опасных повреждений, чем синяки на горле. Полицейский сперва настаивал, чтобы они – или хотя бы Финеас – прошли с ним в участок, но в конце концов согласился просто записать адреса двух джентльменов. Узнав, что мистер Кеннеди – член парламента и должен именоваться «достопочтенный», страж порядка взглянул на задержанных другими глазами и уверился, что имеет дело с действительно важным происшествием. Полицейский не переставал восхищаться успехами мистера Финна, а также настойчиво просил джентльменов непременно посетить участок на следующее утро. Можно ли найти кэб? Разумеется, можно. Кэб нашелся, и не прошло и четверти часа после нападения, как двое депутатов парламента уже направлялись на Гросвенор-плейс.
Говорить мистеру Кеннеди было больно, поэтому в экипаже они молчали. Однако, когда они прибыли к дому и Финеас хотел уже поручить хозяина заботам прислуги, тот не позволил ему уйти.
– Разумеется, вам нужно зайти и побеседовать с моей женой, – сказал мистер Кеннеди.
Они поднялись наверх в гостиную, и при свете стало видно, в каком состоянии пострадавший: одежда перепачкана, на лице синяки, шейного платка нет.
– Меня душили, – сообщил он супруге.
– Что?!
– Именно так. Во всяком случае, пытались – но вот он помешал. Одному богу известно, как он там очутился.
Полагаю, можно не описывать ни тревогу жены, ни ее благодарность, равно как изумление мужа, не ставшее ничуть не меньше по зрелом размышлении: как человек, которого он за три минуты до нападения видел уходящим в другую сторону, мог появиться так вовремя?
– Я заметил этих двоих и подумал, что лучше будет обежать кругом до перекрестка с Гросвенор-сквер и проследить за ними, – объяснил Финеас.
– Да благословит вас Бог! – воскликнула леди Лора.
– Аминь, – добавил министр.
– Само небо послало мне такого друга, – сказала его жена.
Мистер Кеннеди в тот вечер не говорил больше ничего: он всегда был немногословен, а нынешнее происшествие вовсе не способствовало словоохотливости. Но он пожал нашему герою руку, а леди Лора сказала, что тот непременно должен прийти к ним на следующий день. Финеас ответил, что в первую очередь нанесет визит в полицейский участок, но обещал зайти на Гросвенор-плейс сразу после. Тут леди Лора сжала его руку и взглянула на него так, будто совсем не была бы против, если бы он сделал то же, что под водопадом в Лохлинтере.
– Придушили! – воскликнул лорд Чилтерн, которому Финеас рассказал всю историю перед сном. Больной ожидал возвращения друга, куря и потягивая бренди с водой. – Роберта Кеннеди придушили!
– На него уже набросились, когда я их остановил.
– Ты их остановил?
– Да, я подошел как раз вовремя. Разве не удачно?
– Тебя бы самого за это придушить. Случись там я – еще и помог бы им.
– Что за ужасные вещи ты говоришь! Ты слишком много пьешь, старина, я запру бутылку.
– Если бы все в Лондоне пили, как я, виноторговцы разорились бы. Значит, нового министра чуть не придушили на улице. Конечно, мне очень жаль – из-за бедной Лоры.
– По счастью, большого вреда ему не причинили, отделался синяками.
– Нельзя ли надеяться, что, напротив, это пошло ему на пользу? Во всяком случае хуже, чем сейчас, он точно быть не может, разве что мертвым. Ну, раз уж он мой зять, я в долгу у тебя за то, что ты его спас. Все, я иду спать. Должен сказать, мне жаль, что это случилось без меня: хотел бы я поглядеть, как его душат, – так лорд Чилтерн принял новость о страшном происшествии, случившемся с его близким родственником.
Глава 31Финн баллотируется от Лафтона
Уже к обеду на следующий день после небольшого происшествия, о котором мы рассказывали в предыдущей главе, всем было известно, что на мистера Кеннеди, недавно назначенного члена правительства, напали грабители с гарротой, а Финеас Финн чудом оказался на месте преступления, схватил двух злоумышленников и спас министру кошелек и здоровье, а то и жизнь.
– Однако! – воскликнул, узнав об этом, Лоренс Фицгиббон. – Если так пойдет, этот парень женится на богатой наследнице и заделается секретарем по делам Ирландии.
Об этом случае много говорили в клубах, но для самого Финеаса важнее всего были несколько слов, сказанных Вайолет Эффингем:
– Какой вы рыцарь! Но спасаете, выходит, мужчин, а не дев.
– Мне просто не повезло, – ответил Финеас.
– Со временем найдется и дева, и тогда вы будете вознаграждены.
Он знал, что подобные слова от девушки, особенно такой, как Вайолет Эффингем, не значат ровным счетом ничего, – слышать их, однако, было весьма приятно.
– Вы, конечно, приедете к нам в Лохлинтер, когда закончится сессия? – спросила его в тот же день леди Лора.
– Честно говоря, не знаю. Видите ли, мне нужно съездить в Ирландию, узнать, как пойдут дела с моим переизбранием.
– И что же? Право, вы ищете отговорки. Мы едем первого июля, а выборы в Англии начнутся только в середине месяца. Жители Лофшейна не будут готовы видеть вас до августа.
– По правде сказать, леди Лора, – произнес Финеас, – я сомневаюсь, что жители Лофшейна – точнее, главный тамошний житель – снова захотят иметь со мной дело.
– Кого вы имеете в виду?
– Лорда Туллу. В прошлый раз он был в ярости на брата, и мне удалось этим воспользоваться. С тех пор он в пятнадцатый раз оплатил за брата долги и теперь, конечно, готов бороться за блудного родственничка. Так что все изменилось, и отец считает, что я проиграю.
– Это скверно.
– Но это то, чего стоит ожидать.
Каждое известие о Лофшейне, которое Финеас получал с тех пор, как мистер Майлдмэй решил распустить парламент, все больше убеждало его сперва в том, что переизбрание под вопросом, а вскоре и в том, что шансов на успех почти нет. Эти известия огорчали его чрезвычайно. С тех пор как он стал депутатом парламента, он уже не раз сожалел, что променял полумрак адвокатских контор на блеск Вестминстерского дворца, и всерьез подумывал вернуться к прежнему занятию. Но теперь, когда казалось, что выбора больше нет и сделать это придется, место в парламенте стало нашему герою дороже, чем когда-либо. Уйди он по собственной воле, в этом было бы некоторое благородство. Мистер Лоу стал бы его уважать, и даже взыскательная миссис Лоу могла бы вновь найти для него место в своем сердце. Но сейчас он вернется как побитый пес, будучи, по сути, изгнан. И что же – явиться в Линкольнс-Инн, запятнав себя позором неудачи и ничего не достигнув, провалившись во время своей единственной речи, не открыв за два года в парламенте ни одной полезной книги, да еще с долгом Лоренса Фицгиббона в придачу к собственным долгам! С таким началом карьеры можно ли надеяться на успех? Придется забыть о практике в Лондоне и переехать в Дублин. Предстать вдруг перед лондонскими друзьями неоперившимся адвокатом без практики было совершенно немыслимо.
Тогда же, на следующий день после нападения на мистера Кеннеди, в палате общин шло заседание бюджетной комиссии, где обсуждали голосование по некоторым вопросам, касавшимся армии. Об этом было известно заранее, и мистер Монк, который несколько раз слышал от Финеаса про консервированный горошек, посоветовал тому подготовить несколько соображений, если он желает поддержать правительство. Финеас того действительно желал: на заседаниях комитета он узнал достаточно, чтобы увериться – импорт в больших количествах консервированного горошка из Голштинии не принесет пользы ни армии, ни флоту, ни, если уж на то пошло, государству в целом. Мистер Монк дал свою рекомендацию, никак не ссылаясь на предшествовавшую неудачу, будто бы Финеас был опытным оратором, привыкшим выступать три-четыре раза в неделю.
– Если представится возможность, я что-нибудь скажу, – так же хладнокровно ответил тогда Финеас.