Лорд Фоун
«Какое мадам Макс Гослер дело до моей поездки в Бланкенберг?» – думал Финеас, сидя в молчании между мистером Паллизером и мистером Греем. И как она вообще сочла возможным спросить об этом, видя его впервые в жизни?.. Однако разговор за столом после ухода дам вскоре перешел на политику и стал общим. Финеас, отбросив мысли о своей собеседнице и ее любопытстве, слушал воодушевленные рассуждения министров, иногда вставляя реплики, чтобы показать собственную заинтересованность предметом. Мужчины, впрочем, недолго оставались в столовой, и вскоре наш герой очутился среди толпы прибывающих гостей в комнатах наверху. Он мечтал найти Вайолет Эффингем, а кроме того, был не прочь продолжить беседу и с мадам Макс Гослер.
Сперва, однако, он столкнулся с леди Лорой, с которой еще не успел перемолвиться словом, и, оказавшись на некоторое время рядом, спросил о своей недавней соседке:
– Скажите мне одну вещь, леди Лора: кто такая мадам Макс Гослер и почему я никогда не встречал ее раньше?
– Это уже две вещи, мистер Финн, но я постараюсь, как смогу, ответить на оба вопроса. Вы не встречали ее раньше потому, что она провела прошлую весну и лето в Германии, а в позапрошлом году вы еще не так часто, как сейчас, бывали в свете. Думаю, однако, вы должны были ее видеть. Она вдова австрийского банкира и бóльшую часть жизни провела в Вене. Очень богата. У нее небольшой дом на Парк-лейн, где она принимает гостей – так избирательно, что приглашение к ней считается большой честью. Недоброжелатели говорят, будто она дочь немецкого еврея, который жил в Англии и работал на венских банкиров. Еще болтают, что она замужем второй раз, за австрийским графом, и платит ему ежегодное содержание, чтобы он оставался от нее подальше. Но, думаю, на самом деле никто ничего не знает. Известно только, что она тратит семь или восемь тысяч в год и не дает никому шанса просить ее руки. Прежде ее опасались принимать, но теперь она бывает почти везде.
– А на Портман-сквер?
– О нет! Но леди Гленкора куда прогрессивнее нас! В конце концов, мы по меркам нынешнего света люди отсталые.
Финеас отправился бродить по комнатам, ища возможность на пять минут заполучить в свое распоряжение мисс Эффингем. Беседуя с леди Лорой, он блуждал взглядом по залу и заметил Вайолет в дальнем углу большой передней, куда выводила лестница. Из-за прибывающей толпы она не могла оттуда уйти, но и к ней почти невозможно было подобраться. Финеас видел, что она разговаривает с лордом Фоуном, холостым аристократом чуть за тридцать, с невероятными бакенбардами, невеликим состоянием и укрепляющейся репутацией в политическом мире. Тот без умолку болтал с Вайолет за ужином, так что Финеас начал уж думать, не предпринять ли еще одно путешествие в Бланкенберг, чтобы встретиться с его милостью среди песчаных дюн. К тому моменту, как леди Лора договорила, наш герой неотрывно глядел сквозь открытый дверной проем туда, где стояла его богиня.
– Бесполезно, друг мой, – промолвила собеседница, коснувшись его руки. – Хотела бы я, чтобы вы это поняли, потому что тогда, полагаю, вы стали бы куда счастливее.
Финеас оставил эти слова без ответа, но отошел, чтобы продолжить свои поиски. Отчего бесполезно? Неужто Вайолет Эффингем готова выйти замуж за кого угодно лишь потому, что это лорд?
Через каких-нибудь полчаса Финеасу удалось приблизиться к месту, где Вайолет по-прежнему стояла рядом с лордом Фоуном.
– Я так старался добраться до вас, – промолвил наш герой.
– А теперь, когда вы это сделали, придется здесь и оставаться, потому что протиснуться сквозь толпу никак нельзя, – ответила она. – Лорд Фоун пытался сделать это уже раз шесть, но все безуспешно.
– Я вполне доволен своим положением, – возразил тот. – Более чем доволен.
Финеас чувствовал, что должен как-то объяснить мисс Эффингем, зачем искал ее, но сказать было нечего. Не будь рядом лорда Фоуна, он бы сразу спросил, готова ли она ответить на вопрос, заданный в парке Солсби, но в присутствии помощника статс-секретаря это было невозможно. Вайолет встретила его сердечной улыбкой, совершенно с тем же выражением, с каким глядела, когда он прощался с ней утром после знаменательной прогулки; при его приближении она не выказала ни гнева, ни даже подчеркнутого равнодушия. И все же привести какую-то причину было необходимо.
– Я хотел расспросить вас о визите в Лохлинтер, – наконец нашелся он.
– Да-да, я, верно, как-нибудь расскажу вам об этом. Отчего вы не приходите к леди Болдок?
– Я даже не знал, что она в городе.
– Следовало бы знать. Разумеется, она в городе. Иначе где бы я жила? Лорд Фоун был у нее вчера и может заверить вас, что тетушка просто цветет.
– Леди Болдок цветет, – подтвердил лорд Фоун. – Положительно цветет. Если считать, что могут цвести вечнозеленые растения.
– Вечнозеленые растения цветут так же, как обычные, лорд Фоун. Приходите и повидайтесь с ней, мистер Финн, только захватите немного денег для Общества в пользу эмиграции незамужних протестанток. Это последнее увлечение моей тети, в чем лорд Фоун убедился на своем опыте.
– Надеюсь, этот полусоверен был не самой бесполезной из моих трат.
– Но для меня эта затея опасна: тетя хочет, чтобы я лично возглавила незамужних протестанток и отправилась в эмиграцию.
– Вы серьезно? – встревожился лорд Фоун.
– Разумеется, вы поедете, – сказал Финеас. – Я на вашем месте ни в коем случае не отказался бы.
– Я в раздумьях, – ответила Вайолет.
– Такие грандиозные перспективы! – поддразнил он. – Такой шанс! Только представьте, сколько приключений вам выпадет и сколько пользы вы принесете!
– Как будто для мисс Эффингем и здесь недостаточно шансов! И приключений! – вмешался лорд Фоун.
– Вы полагаете? – проговорила Вайолет. – Должна сказать, вы куда учтивее, чем мистер Финн.
Тут у Финеаса забрезжила надежда, что лорд Фоун для него угрозы не представляет.
– Как вам повезло за ужином! – продолжала Вайолет, обращаясь к нашему герою.
– Я полагал, что повезло лорду Фоуну.
– Вы провели почти два часа с мадам Макс Гослер. Думаю, за столом не было человека, который бы вам не завидовал. Уверена, многие пытались добиться, чтобы леди Гленкора посадила их рядом с мадам Макс. Лорд Фоун, я знаю, плел интриги.
– Мисс Эффингем, право же, я вынужден вас опровергнуть.
– Баррингтон Эрл просил этого как особой милости. Герцог со вздохом признал, что ему не позволяет груз ответственности, накладываемый титулом, а мистер Грешем в ответ на предложение заявил, что слишком утомлен трудами в палате общин и не может соответствовать моменту. Много ли вы с ней беседовали? И о чем?
– Главным образом о тайном голосовании. И еще о всеобщем избирательном праве.
– Ах! Уверена, это не все. Мадам Макс Гослер завораживает каждого мужчину. Без сомнения, ей удалось нащупать и то, к чему вы неравнодушны, мистер Финн, если таковое имеется.
Финеас был неравнодушен к двум вещам: своей политической карьере и Вайолет Эффингем – и мадам Макс Гослер удалось коснуться обеих. Она спросила о поездке в Бланкенберг и весьма метко отзывалась о молодой леди.
– Вы, конечно, знаете мадам Макс Гослер? – обратилась Вайолет к лорду Фоуну.
– Я с ней знаком – не ближе и не дальше прочих. Насколько я могу судить, о ней ничего толком не известно, и, кажется, свет начинает от нее уставать. В тайне нет никакого проку, если ее невозможно раскрыть.
– Но в ней также нет проку, если она раскрыта, – вставила Вайолет.
– И поэтому мадам Макс Гослер уже неинтересна, – заключил лорд Фоун.
– А вы нашли ее интересной? – спросила Вайолет нашего героя, и тот, решив противоречить лорду Фоуну во всем, заявил, что мадам Макс Гослер весьма располагает к себе. – И красива, не так ли? – продолжала Вайолет.
– Красива! – воскликнул лорд Фоун.
– По-моему, очень красива, – сказал Финеас.
– По-моему тоже, – согласилась Вайолет. – И она моя дорогая приятельница. Мы провели вместе неделю прошлой зимой и поклялись в вечной дружбе. Она много рассказывала мне о мистере Гослере.
– А про второго мужа она вам ничего не говорила? – спросил лорд Фоун.
– Ну вот, вы дошли до сплетен, и теперь я больше ничего не скажу, – заявила Вайолет.
Полчаса спустя, когда Финеас проталкивался к выходу, он вновь оказался рядом с мадам Макс Гослер. Не найдя ни единого момента, чтобы спросить Вайолет об ответе на свое признание, он покидал поле битвы неудовлетворенным, но не упавшим духом. Лорд Фоун, как он уверился, не представлял серьезной опасности. Леди Лора сказала, что нашему герою не на что надеяться, но ведь леди Лора предвзята. Вайолет Эффингем, разумеется, понимала, чего он желает, и, понимая это, улыбалась ему и была с ним любезна. Разве она держалась бы так, будь его притязания ей полностью неприятны?
– Я видела, вы добились успеха нынче вечером, – заметила мадам Макс Гослер.
– В чем же?
– Полагаю, это большой успех – пробиться туда, куда желаете, через такую толпу, как здесь. И раз вы настолько верный кавалер, я попрошу вас найти моего слугу и сказать ему, чтобы подавал экипаж. Вы не возражаете? – Финеас, разумеется, заявил, что будет счастлив помочь. – Он немец и без ливреи. Но услышит, если его позвать. Он очень расторопен и куда внимательнее английских лакеев. Из англичан редко выходят хорошие слуги.
– Можно ли считать это комплиментом нам, британцам?
– Ну что вы. Когда человек находится в услуженье, он должен быть достаточно смышлен, чтобы работать хорошо.
Финеас распорядился насчет кареты и, вернувшись, остановился рядом с мадам Макс Гослер в гардеробной.
– Если уж на то пошло, мы, верно, самый неловкий народ в мире, – сказала она. – Вы ведь знаете лорда Фоуна, который только что беседовал с мисс Эффингем? Слышали бы вы, как он пытался сделать мне комплимент перед ужином. Ни дать ни взять осел, пытающийся танцевать менуэт. А ведь его почитают умным человеком и к тому же красноречивым.