Тутъ Финіасъ долженъ былъ объяснить, что онъ пріѣхалъ съ ними проститься и что, по всей вѣроятности, врядъ ли онъ будетъ въ состояніи быть въ Уиллингфордѣ въ охотничій сезонъ.
— Не думаю, чтобы я могъ вполнѣ растолковать вамъ обоимъ, что я долженъ начинать опять. Не думаю, чтобы мнѣ пришлось когда-нибудь увидать опять гончую собаку.
— Въ Ирландіи-то! воскликнулъ лордъ Чильтернъ.
— Развѣ мнѣ придется допрашивать ее какъ свидѣтеля. Передо мною нѣтъ ничего кромѣ усиленныхъ трудовъ и много придется мнѣ трудиться, прежде чѣмъ я могу надѣяться заработалъ шиллингъ.
— Но вы такъ талантливы, сказала Вайолетъ: — разумѣется, все устроится къ лучшему очень скоро.
— Я вовсе не намѣренъ терять терпѣніе или считать себя несчастнымъ, сказалъ Финіасъ. — Только охота уже будетъ не по моей части.
— И вы совсѣмъ уѣзжаете изъ Лондона? спросила Вайолетъ.
— Совсѣмъ. Я останусь членомъ только одного клуба — Брука, но вычеркну мое имя изъ списка членовъ всѣхъ другихъ.
— Какая чертовская непріятность! сказалъ лордъ Чильтернъ.
— Я не сомнѣваюсь, что вы будете очень счастливы, сказала Вайолетъ: — и сдѣлаетесь лордомъ-канцлеромъ ужасно скоро. Но вѣдь вы уѣзжаете не сейчасъ?
— Въ будущее воскресенье.
— Вы воротитесь. Вы должны быть здѣсь на нашей свадьбѣ — право вы должны. Я не выйду замужъ, если вы не будете.
Однако даже это было невозможно. Онъ долженъ ѣхать въ воскресенье и не возвращаться болѣе. Тутъ онъ сказалъ свою небольшую прощальную рѣчь, и довольно неловко. Онъ сказалъ, что будетъ думать о ней въ день ея свадьбы и молиться, чтобы она была счастлива. Онъ пришлетъ ей бездѣлушку прежде чѣмъ уѣдетъ и надѣется, что она будетъ носить ее въ воспоминаніе ихъ старой дружбы.
— Она будетъ ее носить, что бы это ни было, или я узнаю, по какой причинѣ она не носитъ, сказалъ Чильтернъ.
— Молчите, грубый медвѣдь! сказала Вайолетъ: — разумѣется, я носить ее буду, и разумѣется стану думать о томъ, кто подарилъ мнѣ ее. Я получу много подарковъ, но о не многихъ буду думать такъ много.
Финіасъ ушелъ изъ комнаты, задыхаясь такъ, что не могъ выговорить болѣе ни слова.
— Онъ все еще сокрушается по васъ, сказалъ счастливый любовникъ, какъ только его соперникъ вышелъ изъ комнаты.
— Совсѣмъ нѣтъ, возразила Вайолетъ: — онъ сокрушается обо всемъ. Все на свѣтѣ исчезаетъ у него. Какъ жаль, что онъ не рѣшился жениться на этой богатой нѣмкѣ!
Надо знать однако, что Финіасъ никому не говорилъ ни слова о предложеніи, которое сдѣлала ему нѣмка.
Утромъ въ то воскресенье, когда онъ долженъ былъ уѣхать изъ Лондона, онъ увидѣлъ лэди Лору. Онъ самъ такъ пожелалъ для того, чтобы у него на душѣ ничего больше не оставалось. Онъ нашелъ ее одну и могъ видѣть по ея глазамъ, что она плакала. Смотря на нее, онъ вспомнилъ, что не было я шести лѣтъ, когда онъ въ первый разъ вошелъ въ эту комнату, я не могъ не примѣтить, какъ наружность лэди Лоры измѣнилась. Тогда ей было двадцать-три года и она нисколько не казалась старѣе. Теперь ей можно было дать около сорока, такъ сильно сказались непріятности на душѣ ея и подкопали жизненность ея молодости.
— Такъ вы пришли проститься? сказала она съ улыбкой, вставая встрѣтить его.
— Да, лэди Лора — проститься. Не навсегда, надѣюсь, но вѣроятно надолго.
— Нѣтъ, не навсегда. По-крайней-мѣрѣ, мы не будемъ такъ думать.
Она замолчала, и онъ молчалъ, сидя съ шляпой въ рукахъ и потупивъ глаза.
— Знаете ли, мистеръ Финнъ, продолжала лэди Лора: — что я иногда очень сержусь на себя за васъ.
— Должно быть за то, что вы были слишкомъ добры во мнѣ.
— За то, что я сдѣлала вамъ много вреда, какъ мнѣ кажется, съ того самаго дня, какъ — помните, когда мы говорили здѣсь, въ этой самой комнатѣ, о началѣ билля о реформѣ — съ того самаго дня какъ я пожелала, чтобы вы поселились между нами.
— Я былъ съ вами, къ моему безграничному удовольствію — пока это продолжалось.
— Но это не продолжалось и теперь я боюсь, что это сдѣлало вамъ вредъ.
— Кто можетъ сказать, къ пользѣ или ко вреду было это? Но вы можете быть увѣрены въ томъ, что я очень вамъ признателенъ за всю доброту, которую вы показали мнѣ.
Онъ опять замолчалъ. Она не знала, чего она желаетъ, но ей хотѣлось слышать отъ него какое-нибудь выраженіе, которое было бы теплѣе выраженія признательности. Выраженіе любви она приняла бы за оскорбленіе и показала бы ему это. Впрочемъ она знала, что отъ него она не получитъ такого оскорбленія. Но она находилась въ томъ болѣзненномъ, грустномъ расположеніи духа, которое требуетъ болѣе чѣмъ обыкновеннаго сочувствія, даже еслибъ это сочувствіе было мучительно, и мнѣ кажется, что ей было бы пріятно, еслибъ онъ упомянулъ о той прежней страсти къ пей, которую онъ когда-то выражалъ. Еслибъ онъ заговорилъ о своей любви къ ней и объ ея ошибкѣ, сдѣлалъ бы какой-нибудь намекъ на то, какова могла бы быть его жизнь, еслибъ дѣла пошли ипачс — хотя она сдѣлала бы ему выговоръ даже за это — все-таки это утѣшило бы ее. Но въ эту минуту, хотя Финіасъ очень помнилъ, что произошло между ними, онъ вовсе не думалъ о линтерскихъ водопадахъ. Это происходило четыре года тому назадъ — а послѣ того такъ много разныхъ другихъ обстоятельствъ волновали его даже болѣе чѣмъ это!
— Вы слышали, на что я рѣшилась? сказала она наконецъ.
— Вашъ отецъ сказалъ мнѣ, что вы ѣдете въ Дрезденъ.
— Да; — онъ проводитъ меня — и разумѣется воротится сюда въ парламентъ. Это грустная разлука, неправдали? Но нашъ стряпчій говоритъ, что если я останусь здѣсь, то могу подвергнуться очень непріятнымъ попыткамъ мистера Кеннеди, чтобы заставить меня воротиться къ нему. Неправдали, какъ странно, что онъ не можетъ попять, какъ это невозможно?
— Онъ имѣетъ намѣреніе исполнять свою обязанность.
— Я этому вѣрю. Но онъ становится суровѣе каждый день къ тѣмъ, кто съ нимъ живетъ. Для чего же мнѣ оставаться съ нимъ? Что можетъ прельщать меня здѣсь? Какъ жена, разлученная съ мужемъ, я не могу интересоваться тѣмъ, что прежде нравилось мнѣ. Я чувствую, что раздавлена моимъ положеніемъ, даже еслибъ въ немъ не было никакого безславія.
— Конечно, никакого безславія, сказалъ Финіасъ.
— Но я теперь не значу ничего — и даже хуже чѣмъ ничего.
— И я также скоро не буду значить ничего, сказалъ Финіасъ смѣясь.
— Вы мужчина, вы преодолѣете ваше положеніе и передъ вами много лѣтъ, прежде чѣмъ вы состарѣетесь. Я уже начинаю становиться старухою. Да, я это чувствую, знаю и вижу. Женщина можетъ играть прекрасную роль въ жизненной игрѣ, но шаръ ея сбить такъ легко, и притомъ срокъ, назначенный eй такъ коротокъ!
— Срокъ времени, назначеннаго мужчинѣ, также можетъ быть коротокъ, возразилъ Финіасъ.
— Но онъ можетъ попытаться опять приняться за игру.
Настало новое молчаніе.
— Я думала, мистеръ Финнъ, что вы женитесь, продолжала лэди Лора самымъ тихимъ голосомъ.
— Вы знали всѣ мои надежды и опасенія.
— Я говорю о мадамъ Гёслеръ.
— Что заставило васъ думать это, лэди Лора?
— Я видѣла, что вы ей нравитесь, и потомъ такая женитьба была бы для васъ очень прилична. Она имѣетъ все, что нужно вамъ. Вы знаете, что говорятъ о ней теперь?
— Что же говорятъ?
— Что герцогъ Омніумъ дѣлалъ ей предложеніе и что она отказала ему для васъ.
— Люди способны сказать все — рѣшительно все, сказалъ Финіасъ.
Онъ всталъ и простился съ нею. Онъ также желалъ разстаться съ нею съ какимъ-нибудь особеннымъ выраженіемъ привязанности, но не Зналъ какія ему придумать слова. Онъ желалъ сдѣлать какой-нибудь намекъ не на линтерскій водопадъ, а на то короткое довѣріе, которое такъ долго существовало между ними, но никакъ не могъ придумать приличныхъ словъ. Еслибы представился случай, онъ разсказалъ бы ей теперь всю исторію о Мэри Флудъ Джонсъ, не случай не представился и онъ оставилъ ее, вовсе не упоминая имени своей Мэри и не сдѣлавъ намека па свою помолвку никому изъ лондонскихъ друзей.
«Такъ лучше, говорилъ онъ себѣ. «Моя жизнь въ Ирландіи будетъ новой жизнью, и зачѣмъ мнѣ смѣшивать вмѣстѣ двѣ жизни, которыя будутъ такъ различны?»
Онъ долженъ былъ обѣдать въ своей квартирѣ, а потомъ уѣхать въ восемь часовъ. Онъ уложилъ все прежде чѣмъ отправился на Портсмэнскій сквэръ и воротился домой какъ-разъ къ тому времени, чтобы сѣсть за свой одинокій обѣдъ. Но садясь за столъ, онъ увидалъ небольшое письмо, лежавшее на столѣ между кучею книгъ, писемъ и бумагъ, которыя онъ еще не убралъ. Это было очень маленькое письмецо въ конвертѣ особеннаго блѣднорозоваго цвѣта и онъ зналъ почеркъ хорошо. Кровь бросилась ему въ лицо, когда онъ взялъ это письмо, и съ минуту онъ не рѣшался распечатать его. Неужели предложеніе будетъ повторено? Медленно, едва осмѣливаясь сначала взглянуть, развернулъ онъ письмо. Въ немъ заключались слѣдующія слова:
«Я узнала, что вы уѣзжаете сегодня, и пишу къ вамъ нѣсколько словъ, которыя вы получите какъ-разъ передъ вашимъ отъѣздомъ. Я хочу только сказать вамъ, что когда я оставила васъ намедни, я разсердилась не на васъ, а на себя. Позвольте мнѣ пожелать вамъ всего хорошаго и того успѣха, котораго вы заслуживаете и который, какъ мнѣ кажется, вы пріобрѣтете.
«Искренно вамъ преданная
«м. м. г.»
«Воскресенье утромъ.»
Не отложить ли ему свою поѣздку и не пойти ли къ ней вечеромъ просить быть его другомъ? Вопросъ былъ предложенъ и разрѣшенъ въ одно мгновеніе. Разумѣется, онъ къ ней не пойдетъ. Если пойдетъ, онъ можетъ сказать только одно слово, и это слово конечно никогда не будетъ произнесено. Но онъ написалъ ей отвѣтъ еще короче ея письма:
«Благодарю, дорогой другъ. Я не сомнѣваюсь, что мы съ вами вполнѣ понимаемъ другъ друга и что каждый изъ насъ вѣритъ добрымъ желаніямъ и честнымъ намѣреніямъ другого.
«Всегда вамъ преданный
«ф. ф.»
«Пишу это въ минуту отъѣзда,»
Финіасъ держалъ это письмо въ своей рукѣ до послѣдней минуты, думая, что онъ его не пошлетъ. Но садясь въ кэбъ, онъ отдалъ письмо своей хозяйкѣ, чтобы она отнесла его на почту.