— Я право не знаю. Видите, я долженъ съѣздить въ Ирландію насчетъ моихъ выборовъ.
— Какое это имѣетъ отношеніе къ тому? Вы только выдумываете предлоги. Мы поѣдемъ перваго іюня, а выборы не начнутся до половины этого мѣсяца. Не прежде августа лофшэнцы будутъ готовы для васъ.
— Сказать вамъ по правдѣ, лэди Лора, отвѣчалъ Финіасъ: — я сомнѣваюсь, будутъ ли имѣть со мною опять дѣло лофшэнцы, или лучше сказать одинъ лофшэнецъ.
— О комъ это вы говорите?
— О лордѣ Туллѣ. Онъ тогда сердился На своего брата и я этимъ воспользовался. Послѣ того онъ заплатилъ Долги брата въ пятнадцатый разъ, и разумѣется, готовъ опять сражаться за прощеннаго блуднаго сына. Теперь дѣла совсѣмъ не въ такомъ положеніи и отецъ мнѣ пишетъ, что я буду непремѣнно побитъ.
— Это непріятное извѣстіе.
— Я имѣлъ право это ожидать.
Всѣ свѣдѣнія, полученныя Финіасомъ о Лофшэнѣ послѣ того какъ Мильдмэй рѣшилъ распустить парламентъ, заставляли его сначала чувствовать большое сомнѣніе относительно того, будетъ ли онъ выбранъ опять, а наконецъ онъ былъ почти увѣренъ въ этомъ. Извѣстія эти дѣлали его очень несчастнымъ. Послѣ вступленія въ парламентъ онъ очень часто сожалѣлъ, зачѣмъ оставилъ мракъ Инн-Корта для блеска Уэстминстера и не разъ рѣшался, что онъ броситъ блескъ и воротится къ мраку; но теперь, когда настала минута, когда это сдѣлалось для него необходимостью, когда онъ не могъ болѣе выбирать, парламентъ сдѣлался для него дороже прежняго. Еслибы онъ вышелъ по собственной волѣ — такъ онъ говорилъ себѣ — тогда въ этомъ было что-то благородное. Ло уважалъ бы его и даже мистриссъ Ло возвратила бы ему свою строгую дружбу. Но теперь онъ выйдетъ какъ собака поджавъ хвостъ — выгнанный, такъ сказать, изъ парламента. Воротясь въ Линкольн-Иннъ загрязненный неудачей, не исполнивъ ничего, не имѣвъ успѣха въ единственный случай, въ который онъ осмѣлился стать на ноги, не раскрывъ ни одной полезной книги въ эти два года, въ которые онъ засѣдалъ въ парламентѣ, отягощенный долгомъ Лоренса Фицджибона и самъ не свободный отъ долговъ, какъ онъ могъ стать теперь на какую бы то ни было дорогу, на которой онъ могъ бы надѣяться пріобрѣсти успѣхъ? Онъ говорилъ себѣ, что онъ долженъ оставить Лондонъ и переселиться въ Дублинъ; онъ не могъ осмѣлиться встрѣчаться съ своими лондонскими друзьями, будучи адвокатомъ безъ дѣлъ.
На другой вечеръ послѣ того, когда на Кеннеди было сдѣлано нападеніе, Финіасъ сказалъ небольшую рѣчь въ палатѣ о предметѣ не весьма важномъ, насчетъ снабженія провизіи арміи. И когда по окончаніи своей рѣчи онъ сѣлъ на мѣсто, онъ удивлялся какъ это показалось ему легко, и выходя изъ парламента, сказалъ себѣ, что онъ преодолѣлъ затрудненіе именно тогда, когда побѣда не принесетъ ему никакой пользы.
На слѣдующее утро онъ получилъ письмо отъ отца. Докторъ Финнъ видѣлъ лорда Туллу, который за нимъ посылалъ въ припадкѣ подагры, и графъ сказалъ ему, что онъ намѣренъ бороться за Лофшэнъ.
— Видите, докторъ, сынъ вашъ имѣлъ это мѣсто два года и, мнѣ кажется, онъ долженъ уступить. Онъ не можетъ ожидать, что это мѣсто сдѣлается его собственностью.
Его сіятельство, сильно страдавшій отъ припадка подагра, выражался довольно горячо. Старый докторъ поступилъ очень умно.
«Я сказалъ графу, писалъ онъ: «что я не могу говорить зa тебя, что можешь ты сдѣлать; но такъ какъ ты взялъ это мѣсто съ моего позволенія, то я теперь это позволеніе не отниму. Онъ спросилъ у меня, буду ли я помогать тебѣ деньгами; я сказалъ, что буду до нѣкоторой степени. — Ей-Богу, сказалъ графъ: — нѣкоторая степень окажется очень ничтожна, могу васъ увѣрить. Послѣ того у него былъ Дёггенъ; итакъ я полагаю, что я не увижу его болѣе. Ты можешь теперь поступать какъ хочешь, но судя по тому, что я слышу, я боюсь, что ты не будешь имѣть успѣха.»
Съ большой горечью въ душѣ Финіасъ рѣшилъ, что онъ не будетъ мѣшать лорду Туллѣ въ Лофшэнѣ. Онъ хотѣлъ тотчасъ идти и объяснить свои причины Баррингтону Ирлю и другимъ, которыхъ это интересовало.
Но прежде онъ пошелъ на Гросвенорскую площадь. Тамъ его провели въ комнату Кеннеди. Кеннеди сидѣлъ на креслѣ у открытаго окна и смотрѣлъ въ садъ, но онъ былъ въ шлафрокѣ и считался больнымъ. И дѣйствительно, такъ какъ онъ не могъ повернуть шеи, или по-крайней-мѣрѣ думалъ это, онъ не могъ заниматься своимъ дѣломъ. Будемъ надѣяться, что дѣла ланкастерскаго герцогства не пострадали отъ его отсутствія. Онъ протянулъ руку Финіасу и сказалъ что-то шепотомъ — Финіасъ уловилъ слова о парламентскомъ комитетѣ — а потомъ продолжалъ смотрѣть въ окно. Есть люди, которые совершенно ослабѣваютъ отъ малѣйшаго нездоровья, и повидимому Кеннеди принадлежалъ къ числу такихъ людей. Финіасъ, занятый своими непріятными извѣстіями, хотѣлъ тотчасъ разсказать свою печальную исторію. Но онъ примѣтилъ, что шея канцлера ланкастерскаго герцогства слишкомъ неповоротлива для того, чтобы позволить ему интересоваться постороннимъ предметомъ, и воздержался.
— Что докторъ говоритъ? спросилъ Финіасъ, примѣтивъ, что теперь невозможно говорить ни о чемъ другомъ. Кеннеди началъ разсказывать продолжительнымъ шепотомъ, что докторъ думаетъ объ этомъ, когда лэди Лора вошла въ комнату.
Разумѣется, сначала начали говорить о Кеннеди. Лэди Лора очень преувеличивала этотъ несчастный случай, какъ прилично дѣлать женѣ въ подобныхъ обстоятельствахъ и для пострадавшаго и для героя. Она объявила свое убѣжденіе, что еслибы Финіасъ подоспѣлъ минутой позже, то шея ея мужа была бы непремѣнно сломана.
— Мнѣ кажется, они никогда не убиваютъ, сказалъ Финіасъ: — по-крайней-мѣрѣ, не имѣютъ намѣренія убить.
— А я думала, что они убиваютъ, сказала лэди Лора.
— Кажется нѣтъ, замѣтилъ правдивый Финіасъ.
— Мнѣ кажется, этотъ человѣкъ поступилъ очень неловко, прошепталъ Кеннеди.
— Можетъ быть, это изъ начинающихъ, сказалъ Финіасъ: — если такъ, я боюсь, что я помѣшалъ его воспитанію.
Тутъ постепенно разговоръ перешелъ на другіе предметы и лэди Лора спросила Финіаса о Лофшэнѣ.
— Я рѣшился отказаться, сказалъ онъ съ улыбкой.
— Я боялась, что надежды мало, сказала лэди Лора, также улыбаясь.
— Отецъ мой поступилъ такъ хорошо, сказалъ Финіасъ: — онъ написалъ мнѣ, что найдетъ денегъ, если я намѣренъ состязаться. Я намѣренъ писать къ нему съ нынѣшней почтой, что я отказываюсь. Я не имѣю права тратить деньги, да и не имѣлъ бы успѣха, еслибы потратилъ. Разумѣется, это немножко огорчаетъ меня.
Тутъ онъ опять улыбнулся.
— У меня есть одинъ планъ, сказала лэди Лора.
— Какой?
— Или лучше сказать не мой, а папа. Старикъ Стэндишъ отказывается отъ мѣста депутата отъ Луфтона и папа хочетъ, чтобы вы попробовали счастья.
— Лэди Лора!
— Это еще невѣрно, знаете, но близко къ тому.
— Лэди Лора, я не могу принять такую милость отъ вашего отца.
Тутъ Кеннеди слегка кивнулъ головой и прошепталъ:
— Да, да.
— Я не могу и думать объ этомъ, сказалъ Фаніасъ Финнъ. — Я не имѣю права на такую милость.
— Это ужъ дѣло папа, сказала лэди Лора торжественномъ голосомъ. — Я думаю, что всякій долженъ принять предложеніе, сдѣланное ему, но никто не долженъ просить объ этомъ. Отецъ мой чувствуетъ, что онъ долженъ употребить какъ можно лучше свое вліяніе на этотъ городокъ, и потому обращается къ вамъ.
— Совсѣмъ не оттого, нѣсколько грубо сказалъ Финіасъ.
— Разумѣется, частныя чувства имѣютъ свой вѣсъ, замѣтила лэди Лора. — Невѣроятно, чтобы папа обратился къ человѣку совершенно постороннему. И можетъ быть, мистеръ Финнъ, я могу признаться, что мистеръ Кеннеди и я будемъ жалѣть, если вы не будете въ парламентѣ, и это чувство съ нашей стороны имѣло вліяніе на моего отца.
— Разумѣется, вы согласитесь, прошепталъ Кеннеди, все смотря прямо изъ окна, какъ будто малѣйшая попытка повернуть шею будетъ подвержена опасности для него самого и для герцогства.
— Папа поручилъ мнѣ просить васъ зайти къ нему, продолжала лэди Лора. — Я полагаю, что не для чего будетъ много говорить, такъ какъ каждый изъ васъ такъ хорошо знаетъ образъ мыслей другого. Но вамъ лучше видѣться съ нимъ сегодня или завтра.
Разумѣется, Финіаса уговорили прежде чѣмъ онъ вышелъ изъ комнаты Кеннеди. Когда онъ сталъ думать объ этомъ, ему казалось, что нѣтъ никакой основательной причины, которая мѣшала бы ему быть депутатомъ отъ Луфтона. Конечно, онъ серьёзно желалъ уничтожить всѣ подобныя парламентскія вліянія, но пока дѣла оставались въ такомъ положеніи, то лучше способствовать либеральной или консервативной силѣ парламента, — почему же не быть и ему либеральнымъ кандидатомъ? Логика этого аргумента казалась ему вполнѣ основательна. Но онъ чувствовалъ нѣчто въ родѣ упрека совѣсти, когда говорилъ себѣ, что собственно это важное предложеніе было сдѣлано ему не за превосходство его политическихъ мнѣній, но за то, что онъ спасъ зятя лорда Брентфорда отъ насилія гарротеровъ. Но онъ подавилъ эти упреки совѣсти, называя ихъ преувеличенными и непрактичными. Вы должны принимать свѣтъ какъ находите его, стараясь быть честнѣе окружающихъ васъ. Финіасъ, читая себѣ эту проповѣдь, увѣрялъ себя, что тѣ, которые пытались сдѣлать больше, летали слишкомъ высоко въ облакахъ для того, чтобы быть полезными мужчинамъ и женщинамъ на землѣ.
Такъ какъ онъ не видалъ лорда Брентфорда въ этотъ день, онъ отложилъ писать къ отцу на двадцать-четыре часа. На слѣдующее утро онъ засталъ графа дома, прежде разсудивъ подробно обо всемъ этомъ съ лордомъ Чильтерномъ.
— Не совѣститесь для меня, сказалъ лордъ Чильтернъ: — вы можете быть депутатомъ вмѣсто меня.
— Но если я не буду, будете ли вы? Есть столько причинъ, по которымъ вамъ слѣдуетъ занять мѣсто въ парламентѣ.
— Я не приму предложенія моего отца быть депутатомъ отъ Луфтона, Финіасъ, если оно не будетъ сдѣлано мнѣ такимъ образомъ, какимъ оно никогда не будетъ сдѣлано. Вы знаете меня на столько, что должны быть увѣрены, что я не передумаю. И онъ не передумаетъ. Слѣдовательно, вы можете принять мѣсто депутата отъ Луфтона съ чистой совѣстью относительно меня.