"Мы во власти предчувствия", — писал Петр Савицкий в первом манифесте евразийцев "Поворот к Востоку". Во власти великого предчувствия, во власти дрожи от приближения к сути той немыслимой, свехразумной, волшебной, тревожной и кровавой, в слезах и восторге зачатой, зачинаемой, не разрешившейся, вопящей, стонущей и возносящей высокую молитву тайной реальности, которой было суждено получить гипнотическое имя Россия. Россия, Россия, Россия…. Евразийцы упивались ее духом, выли от ее скорби, вдыхали всеми легкими гарь ее горького парадокса.
Петр Савицкий был их главой и вождем. Человек русской тайны. Патриот национальной Мечты. Ученый, политик, поэт, заговорщик, философ, православный христианин, страстный дух, преданный удивительному полуреальному, полупредчувствуемому миру — сакральной Евразии — России, России, России…
Петр Николаевич Савицкий родился на Черниговщине в дворянской семье в 1985 году. Позже в своих статьях он будет подчеркивать свое малороссийское происхождения в полемике с украинскими самостийниками, упрекавшими евразийцев в великоросском империализме. Образование Савицкого было техническим.
Он окончил Петроградский политехнический институт по специальности экономист-географ. Блестящее знание иностранных языков и компетентность в области международных отношений способствовали тому, что уже в ранней юности он занимает в Русской миссии в Норвегии должность секратаря-посланника.
Его политические взгляды изначально сформировались под влиянием партии кадетов, он был умеренным национально ориентированным либералом. Идеологи кадетов — П.Струве и знаменитый ученый В.И.Вернадский — были для него основными учителями. В полном соответствии с кадетской логикой, Савицкий не принимает Октябрьской революции и становится на сторону белых. Он участвует в правительстве Врангеля, где занимает важную должность — первого помощника-секретаря Петра Струве, министра иностранных дел в этом правительстве. Однако уже в этот период поражает такой факт — его вера в Россию выше его веры в белое дело. Он уверен, что тайна русской истории не выражается в терминах принадлежности к той или иной партии. Она трансцендентна.
В статье "Очерки международных отношений", которую Савицкий пишет в Екатеринодаре в 19 году он делает совершенно диссидентские для белого чиновника — причем высокопоставленного — утверждения.
"В этом и заключается существо великодержавных народов," — пишет Савицкий, — "что они остаются великодержавными при всех поворотах своей истории".
И пророчески добавляет (не забывайте, это написано в 1919-ом, Гражданская война в разгаре): "Если бы Советская власть одолела бы Колчака и Дениника, то она воссоединила бы все пространство бывшей Советской Империи и весьма вероятно в своих завоеваниях перешла бы прежние ее границы."
Уже в то время у Савицкого ясно проступает классическая для всего евразийского направления любовь к парадоксальному мышлению, к стремлению преодолеть фатальные пары классической рациональности — консервативзм-прогрессизм, белые-красные, хорошие-плохие. Фетовское поэтическое сравнение у евразийцев применяется к области политологии, истории. идеологии…
"Россию умом не понять, потому что эта реальность выше разума, это сфера мистического, парадоксального, истинно живого". Все внешнее, якобы очевидное, якобы понятное и простое, на самом деле, иллюзии. Россия как духовная истина, выше оппозиций и противоречий. Поэтому постижение ее судьбы и активное соучастие в ее святой, мучительной и прекрасной истории должны проходить в особом анормальном духовном ии интеллектуальном ритме. В ритме уникальной евразийской цивилизации, созданной из невозможного брака арийского и туранского, оседлого и кочевого, цивилизованного и дикого, свободного и тиранического, консервативного и революционного, ангелического и плотского…
После поражения белых Савицкий оказывается в Галлиполе, а позже в Праге, традиционном пристанище для белой эмиграции. Здесь в Праге и начинается история евразийства как идеологического течения.
Первым и краеугольным камнем для этого мировоззрения становится книга крупнейшего русского лингвиста и этнолога Николая Сергеевича Трубецкого "Европа и Человечество". Главный тезис этой книги предвосхищает более поздние открытия Тойнби. Трубецкой убедительно доказывает, что в двадцатом веке на планете сложилось два лагеря, противостоящих друг другу в духовном, культурном, идеологическом, религиозном и расовом смысле. С одной стороны, это «Европа», романо-германский мир. С другой стороны — все остальные — "вся совокупность славян, китайцев, индусов, арабов, негров и других племен…" «Европа» выработала свою собственную цивилизационную модель, которую посчитала наиболее совершенной, и которую отныне стремится навязать всем без разбора, не особенно принимая во внимание мнение остальных.
Европа возомнила, что рынок есть универсальный знаменатель всех ценностей, а деньги — высшее мерило жизни. Эффективность материального развития и скептический критический рассудок поставлен европейцами выше религиозных и национальных верований и культов, а все, имеющее отношение к Традиции, сакральности, мирам духа, насмешливо приравнено к примитивности, архаизму, пережитку, темному мракобесию. Следовательно, считает Трубецкой, всему «Человечеству» необходимо осознать опасность, исходящую от Европы, восстать против ее планетарной доминации, утвердить свои собственные Традиции и культуры вопреки агрессивному высокомерию и навязчивой экономико-материальной экспансии незваных благодетелей, т. н. «цивилизованных», но отнюдь не культурных, людей.
Эти идеи Трубецкого удивительно напоминают идеи Рене Генона, Юлиуса Эволы, Освальда Шпенглера, Артура Мюллера ван ден Брука, Эрнста и Фридриха Юнгеров и других европейских консервативных революционеров, которые, также как и Трубецкой, отвергли Европу ради Человечества, ради Востока, а современный мир — ради мира Традиции. «Человечество» против «Европы». Восток против романо-германского мира. Эти принципы легли в основу нарождающегося русского евразийства, этого уникального, удивительного мировоззрения — высшей и самой законченной формы русской Консервативной Революции. Со знакомства с этой брошюрой Трубецкого начинается евразийская карьера Петра Савицкого. Показательно, впервые сам термин «евразийство», «Евразия», употреблен Савицким именно в его рецензии на книгу Трубецкого "Европа и Человечество".
Итак Петр Савицкий однозначно становится на сторону Человечества и выступает против Европы. Но один делает на этом пути еще один важнейший шаг.
Итак, "Европа и Человечество". Так ставит проблему князь Николай Сергеевич Трубецкой. А Петр Савицкий, не оспаривая существа дела, напротив всячески солидаризуясь с основным пафосом такого противопоставления, добавляет следующий важнейший момент. Да, Европа высокомерна и агрессивна. Да, она кичится материальной силой и уступает многим неевропейским культурам и религиям в духовности, созерцательности, сосредоточенности, глубине. Да, угроза идет с Запада. Но… Сможет ли «Человечество», т. е. не-Европа, неромано-германский мир само по себе дисциплинированно собраться и дать бой агрессивному противнику? А кроме того, материальная сила Европы не нуждается в доказательствах — она очевидна. Сможет ли не-Европа сладить с агрессором без аналогичного технологического рывка? Ведь не произойдет же такой мобилизации по мановению волшебной палочки… Надо учитывать реальное положение дел. Не для того, чтобы опустить руки перед натиском объективного рока, не для того, чтобы замкнуться в этно-резервациях или религиозных мечтаниях. Нет, надо прямо смотреть в лицо кошмарной опасности, и искать эффективное средство противодействия ей. Тончайшую мечту, Дух надо защищать и утверждать еще и силой. Безответственно принимать западный дуализм, строгое деление на сферу духа и сферу тела. Они взаимосвязаны. Дух и Тело лишь различные стороны единого органического существа. Поэтому против материального насилия Запада следует выдвинуть духовно-материальное сопротивление Востока.
Надо найти нечто, что было бы сильнее Запада духовно, но и не слабее или по крайней мере сопоставимо с ним на уровне материальном. И здесь Савицкий прямо называет то, от чего бессознательно, инстинктивно, сублиминально отталкивается Трубецкой. Противостоять агрессии гибельной материальной цивилизации может только Россия. Она эта волшебная, удивительная страна, страна снов и технологического гения, страна мечтаний и великих материальных свершений, страна фанатичной религиозности и пронзительного, гулкого вкуса плоти — западная и восточная одновременно, арийская и туранская, современная и архаическая, красная и белая, национальная и интернациональная, авторитарная и народническая — только эта реальность может быть сопоставима по универсальности своего самосознания, по глубине и укорененности духовной миссии, по темной силе и одновременно лучезарному созерцанию с ядовитым змеем, ползущим из Атлантического океана на весь мир. Не "Европа и Человечество", но "Европа и Россия", Россия как континент, как империя, как материк, как Евразия — вот два полюса, под знаком которых будет вершится отныне мировая история. Россия-Евразия — высшая реальность планетарного сопротивления, оплот и рычаг всечеловеческого Восстания, Восстания Традиции против современного мира. Пойте тувинскую песнь войны…
После написания статьи "Европа и Евразия" Петр Савицкий становится признанным вождем Евразийства, нового направления среди белой эмиграции, которое завоевывает себе все больше и больше сторонников. Революция расколола русскую нацию на две составляющие. Политически и идеологически они оказались по две стороны баррикад. Но и те и другие были русскими, и те и другие исповедывали часто в тайне от самих себя, боясь ясно отдать себе в этом отчет, тайный культ — культ Великой России, удивительной Страны, стоящей выше ада и рая, выше «да» и «нет», этой волшебной Родины, очертания которой просвечивали в сочной духоте божественной русской природы, в мерцающем Китеже, в языках старообрядческих гарей — Огненной России, Нездешнего Града…