) также были убиты пленные; один из высших шведских офицеров помиловал русского подполковника, чтобы попробовать вытянуть из него какие-нибудь сведения, но финский солдат ринулся вперёд с криком: “Только не давать пощады, господин, мы сыты по горло такими, как он, добрый господин!” — и проткнул шпагой беззащитного человека»[255].
Сегодня модно рассуждать о преимуществах контрактной армии. Шведское воинство начала XIX века было именно таковым. Мало того, офицерские должности вполне официально продавались и покупались. В результате военную карьеру делали не храбрые и талантливые, а те, у кого толще кошелёк. Сложилась парадоксальная ситуация, когда семья геройски погибшего офицера оказывалась материально ущемлённой по сравнению с семьёй его коллеги, трусливо бежавшего с поля боя. Ведь последний, уходя в позорную отставку, всё равно получал за оставленную им должность кругленькую сумму.
Стоит ли удивляться, что господа офицеры вовсе не горели желанием пасть на поле брани. Как свидетельствует отставной шведский майор Берндт Аминов, прибыв в конце марта 1808 года в тыловой город Бьернеборг (ныне Пори), он, к своему удивлению, встретил 11 офицеров из действующей армии на общественном празднике. Как выяснилось, с началом войны все они неожиданно заболели. Однако стоило армии уйти в поход, как отважные герои чудесным образом выздоровели[256].
Уже 18 февраля (1 марта) 1808 года небольшой русский отряд под командованием В. В. Орлова-Денисова сходу взял Гельсингфорс (ныне Хельсинки). Русские с такой стремительностью атаковали город, что стоявшие у ворот и на валу орудия были взяты заряженными[257]. 10 (22) марта русские войска вошли в тогдашний административный центр Финляндии город Або (ныне Турку)[258].
Видя успехи русских войск, Александр I поспешил объявить о присоединении Финляндии к России. 16 (28) марта была опубликована декларация: «Его Императорское Величество возвещает всем державам европейским, что отныне часть Финляндии, которая доселе именовалась шведскою, и которую войска российские не иначе могли занять, как выдержав разные сражения, признаётся областью, российским оружием покорённою, и присоединяется навсегда к Российской Империи»[259]. 20 марта (1 апреля) того же года последовал манифест к населению России, в котором значилось: «Страну сию, оружием Нашим покорённую, Мы присоединяем отныне навсегда к Российской Империи, и, вследствие того повелели Мы принять от обывателей её присягу на верное Престолу Нашему подданство»[260].
Особенно сильным ударом для Швеции стало падение крепости Свеаборг. Её комендантом к тому времени был вице-адмирал Карл Олаф Кронстедт. Не особо утруждая себя службой, бравый флотоводец бо́льшую часть времени проводил в своём имении. Пользуясь попустительством коменданта, его подчинённые самым беззастенчивым образом разворовывали казну. Особенно выгодные гешефты совершались во флоте. Шведские комбинаторы за гроши продавали с аукциона казённые корабли, которые покупатели к тому же даром могли ремонтировать на верфях крепости. Контр-адмирал Данквардт употреблял рабочих с верфи для устройства великолепного сада. Из материала, принадлежавшего крепости, воздвигались прекрасные дома в близлежащих поместьях[261].
В результате, когда началась война, мощнейшая крепость, база шведского флота «Северный Гибралтар», строившаяся более 40 лет, на сооружение которой ушло 25 миллионов риксдалеров[262], не оправдала надежд. 20 февраля (3 марта) началась осада, а 21 апреля (3 мая) 1808 года Свеаборг капитулировал практически без боя: за время двухмесячной осады гарнизон потерял всего лишь 6 убитых и 32 раненых. Русским достались огромные трофеи: 2033 орудия, 340 тысяч снарядов, около 9 тысяч ружей, 110 военных судов, множество другого военного имущества, а также 7503 военнопленных[263]. За эту услугу российский император 9 (21) декабря 1809 года повелел назначить Кронстедту пожизненную пенсию в размере 4500 риксдалеров и выдать 50 тысяч риксдалеров единовременно[264].
Получив известие о падении Свеаборга, шведский король Густав IV Адольф разрыдался[265].
Казалось, война уже выиграна. Увы, вскоре русские успехи сменились неудачами. К шведам подошло значительное подкрепление[266]. Кроме того, на помощь Швеции прибыла английская эскадра. 6 (18) апреля 1808 года продвигавшийся на север вдоль побережья Ботнического залива двухтысячный отряд полковника Я. П. Кульнева потерпел поражение от втрое превосходящих сил шведов при Сикайоки[267].
Одновременно на территории Финляндии началась партизанская война. Её развитию помогло не слишком уместное великодушие русского командования. После капитуляции Свеаборга пленных шведов, составлявших примерно седьмую часть гарнизона, отправили в Выборг, в то время как около шести тысяч финнов были отпущены по домам[268]. Однако вместо того чтобы вернуться к мирному труду, финские солдаты рассеялись по лесам, составив костяк партизанских отрядов.
Вскоре они сполна «отблагодарили» своих победителей. Нападая врасплох на отдельные русские подразделения, повстанцы зверски расправлялись с захваченными пленными. Так были убиты 70 лейб-казаков из действовавшего в Эстерботнии отряда генерал-майора графа В. В. Орлова-Денисова, будущего героя «битвы народов» 1813 года под Лейпцигом. Как свидетельствует участник войны писатель Ф. В. Булгарин,
«я сам видел яму, в которой под грудой угольев найдены кости наших несчастных казаков. Говорят, что поселяне бросали в огонь раненых, вместе с мёртвыми. Некоторые пикеты, явно атакованные, защищались до крайности, но были взяты превышающей силою бунтовщиков и изрублены топорами в мелкие куски. Находили обезглавленные трупы наших солдат, зарытые стоймя по грудь в землю. Изуродованные тела умерщвлённых изменнически наших солдат висели на деревьях, у большой дороги. Народная война была в полном разгаре. Усмирить бунтовщиков было невозможно»[269].
Перелом в боевых действиях наступил 20 августа (1 сентября) 1808 года, когда русские войска разгромили шведов в двухдневном сражении у Куортане и Сальми. 2 (14) сентября 1808 года русские войска под командованием графа Н. М. Каменского одержали победу над шведским отрядом под командованием Адлеркрейца у Оравайса. Шведы потеряли свыше 2000 человек[270].
Достаточно быстро удалось справиться и с финскими партизанами, которыми занялся прославленный казачий генерал граф В. В. Орлов-Денисов. Он объявил, что «каждый из них (партизан — И. П.), взятый с оружием в руках, будет повешен, как изменник, и каждый крестьянин, уличённый в бунте, — расстрелян». Вскоре этот приказ был приведён в исполнение. Вторично захваченные в плен бывшие солдаты свеаборгского гарнизона были повешены с табличками «за измену» на деревьях по большим дорогам и при кирках. Из крестьян же расстреливали только командиров партизанских отрядов и наиболее активных бунтовщиков, остальных отсылали на каторжные работы в Свеаборг. Начальник Сердобольского отряда генерал-адъютант князь М. П. Долгорукий призывал взбунтовавшихся крестьян успокоиться, обещая в противном случае жечь и истреблять их селения[271].
В датированном сентябрём 1808 года письме русского главнокомандующего графа Ф. Ф. Буксгёвдена читаем:
«В проезд мой во многих местах по Вазаской губернии представляет ужасное зрелище войны; некоторые бунтовавшие крестьяне повешены, другие расстреляны, а прочие по большей части скрываются в лесах, оставя дома пустыми. Инде встречаются выжженные селения и затоптанные поля, особенно же там, где проходили шведские и наши войска. Всё сие происходило по большей части от возмущения жителей, к чему поощряло их шведское правительство, и для укрощения которого принимались иногда строгие меры»[272].
17 (29) ноября 1808 года Александр I принял депутацию представителей всех финляндских сословий, возглавляемую прадедом знаменитого маршала бароном Карлом Эриком Маннергеймом[273]. Рассказывая об этой аудиенции, «Санкт-Петербургские ведомости» за 22 ноября 1808 года сообщали:
«При сём случае первый из депутатов майор барон Маннергейм говорил Его Величеству приличную речь, в коей между прочим, передавая судьбу своих соотичей великодушию победителя, с твёрдым упованием на благость Александра I, с радостью, говорил, видят они уже многие опыты милосердных попечений от нового и великого своего Монарха о благосостоянии финляндских жителей; заключил речь изъявлением благодарности за сохранение войсками Его Императорского Величества доброго порядка в прохождении оных чрез финляндские области, сколько то было совместно с военными обстоятельствами»[274].
И действительно, уповать было на что. «Властитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда», как охарактеризовал Александра I Пушкин, отличался редкостным умением приносить интересы своего народа в жертву «мировому общественному мнению». В этом его сумел превзойти разве что Горбачёв. Вошедшим в состав Российской империи Польше и Финляндии «Александр Благословенный» сразу же предоставил множество поблажек, которых не имели его русские подданные.