гих изощренных пыток времен средневековья.
У нас была договоренность «драться до последнего патрона и гранаты. Последний патрон, гранату для себя. Живым не сдаваться».
В конце марта в одном из сильных боев во время которые белые значительными силами пытались выбить нас из деревни, – прорвать фронт нашего правого фланга, а их артиллерия беспрерывно обстреливала наши позиции моя группа понесла большие потери. Прямым попаданием снарядов оба пулемета были разбиты. Погибли четыре пулеметчика один немного ранен. Я отделался осколочным ранением в плечо, – но остался на линии обороны.
Через несколько дней проведенных в одном из домов на положение раненого, – рану затянуло. И начальником оборонительного сектора я был назначен связистом-велосипедистом (к этим дням дороги были сухими. Лед на берегах озера очистился и мы в минуты затишья ухитрялись ловить рыбу).
С этих дней на моей обязанности лежало, доставлять на «Кавансари» в штаб донесения, а обратно приказы и почту.
С первых дней апреля белофинны заметно участили налеты.
Наша оборона была укреплена хорошо и они каждый раз несли потери откатываясь назад.
В эти дни от пленных и подобранных раненых нам стало известно, что белому командованию ожидаются значительные подкрепления хорошо оснащенных немецких частей, а также финских «лахтарей» обученных в Германии. Транспорты оружия, боеприпасов и военные суда.
В половине апреля (к этим дням видимо и подошли подкрепления) белофинны после нескольких безрезультатных попыток прорвать линию обороны против Кавансари и на нашем правом фланге нащупав слабое место правее нашей деревни. Сбили заслоны зашли к нам в тыл перерезали единственное сообщение с Выборгом железную дорогу и заняли станцию «Тали», разобрав путь.
Создалась серьезная угроза окружения всего участка нашего фронта.
На восстановление положения под ст. Тали были брошены все имеющиеся резервы: отряды, пулеметные группы, арт-батареи, бронепоезд. Часть была снята с фронта.
Бой за обладание станции «Тали», беспрерывно продолжался в течение трех суток. Но восстановить положение нашим частям не удалось.
И тогда штабом был издан приказ.
Отрядам, бронепоезду под станцией Тали любыми средствами продолжать сдерживать силы врага недавая возможности продвинуться и окружить. Основным силам сниматься с фронта и двигаться проселочными дорогами обходом на Выборг. После удаления основных сил скрытно сняться группами прикрытия. Взорвать станцию Кавансари находящиеся эшелоны, паровозы, склады и другие здания. Орудия, пулеметы, минометы, которые невозможно забрать уничтожить – обезвредить. Бронепоезд спустить под откос.
С вечеру мобилизовали весь имеющийся гужевой транспорт в том числе и пленных. Погрузили пулеметы, минометы, боеприпасы, раненых, продовольствие, часть продуктов: хлеб, консервы, колбаса, сигареты розданы каждому бойцу.
Все кто умел ехать на велосипеде (а их на станции оказалось около сотни были розданы).
Выступили часов в 10 вечера. Впереди полусотенный отряд велосипедистов-гранатометчиков. За ним пулеметчики. Потом обозы. По сторонам цепи пехота затем подводы с ранеными и прикрытие.
На линии обороны группы прикрытия вели орудийно-пулеметный и арт-огонь периодически почти до рассвета. Затем быстро оторвались, обезвредив, пулеметы и орудия. Взрыв станции Кавансари последовавший вскоре, на рассвете и всего, что там находилось служил сигналом отхода отрядов из под «Тали» и спуску бронепоезда. Я находился в числе велосипедистов головного отряда и нам хорошо был виден взрыв Кавансари почти за двадцать километров.
Белофиннам не удалось сомкнуть кольцо окружения. Мы двигались спокойно, и только на расстояние примерно 10 километров встретились с их небольшой группой велосипедистов-разведчиков.
Что произошло утром. Велосипедисты двигались слева по дороге пересекающей ту по которой двигались мы. Заметив их мы спешились и стали обходить их полуподковой. А когда они приблизились метров на 150 открыли огонь. Человек шесть семь убили. Остальные сделали в ответ несколько выстрелов бросив велосипеды скрылись в лесу. Преследовать мы их не стали, зная что оставшиеся десяток человек не смогут причинить нам особого вреда. Нам важно было выполнять приказ как можно быстрее продвигаться вперед и достигнуть Выборга.
Группы прикрытия, подрывники «Кавансари», команда бронепоезда и отряды из под «Тали» догнали основные отходящие силы и обозы на вторые сутки.
К Выборгу подошли в половине третьего дня, миновав несколько деревень в которых финские крестьяне и крестьянки выносили нам горячую картошку, молоко, творог, рыбу.
Часть отрядов с хода заняли оборону и стали укрепляться километров в 7—8 от города, остальные вошли в Выборг на отдых.
На следующее утро (это было примерно 20 апреля) мы узнали, что белофинские части вошли в соприкосновение с нашей обороной в том месте где мы прошли накануне, тоесть шли видимо по нашим следам.
К 24—25 белофинны потеснили нашу оборону ближе к города, которая находилась уже в 4—3 километрах. К этим дням Выборг был окружен белыми со всех сторон. В двух местах было прервано и железно-дорожное сообщение на линии Выборг-Петроград. Положение для революционных сил оказалось критическим. В эти дни в революционном штабе шли беспрерывные заседания на них шел серьезный разговор о том, каким путем спасти в первую очередь революционное руководство, а затем боевую силу.
Было два пути. Один переправить Финским заливом на Кронштадт но не было пароходов и кроме этого существовала угроза потопления в Койвисто в котором были белофинны.
Второй путь с боем прорываться по линии железной дороге и прилегающей к ней территории на Петроград. Споров и бестолковщины на этих заседаниях было много. Мнения расходились. В результате крепкого, боевого кулака из отрядов под единым командованием создано не было.
Многие начальники отрядов повели бойцов на прорыв по собственном усмотрению, а поэтому пробиться на Петроград удалось незначительному количеству красногвардейцев.
Очень многие пробивались лесами, болотами и тропами мелкими группами и в одиночку. В числе их было несколько моих товарищей. Но это происходило немного позднее. 25 апреля штабом обороны был издан приказ, о вывозе финского и русского революционного руководства. В ту-же ночь на 26е они были погружены на небольшой пароход «Выборг» и под охраной красногвардейцев вывезены из города.
Для обеспечения безопасности следования «Выборг» мимо Койвисто артиллеристам восточных и крепостных батарей было приказано вести самый интенсивный арт-огонь по Койвисто и прилегающему к нему районы дабы деморализовать белофинские сила и по возможности подавить артиллерию в Койвисто.
Одновременно было приказано для артиллеристов обеспечивающих свободный проход «Выборга» предоставить другой пароход на котором они должны выйти из Выборга вслед за пароходом «Выборг» на Кронштадт. Когда группа командиров и красногвардейцев приступила к подготовке по обеспечению этого приказа, то выяснила, что парохода для артиллеристов, которые выполняли приказ о чем свидетельствовала беспрерывная канонада потрясающая стены и стекла сокрушающих домов; в порту не оказалось.
Тогда нашли и пригнали с помощью буксирного катера артиллерийскую баржу.
Капитан катера категорически отказался выполнять приказ – везти баржу с людьми на Кронштадт. Его арестовали и приставили охрану.
По бортам баржи и катера были установлены до шестнадцати пулеметов и минометов. Погружены патроны, пулеметные ленты, мины, гранаты и некоторые количество продовольствия.
Из недалеко расположенной гостиницы неизвестно по чьей инициативе в трюм баржи принесли матрасы, подушки, одеяла.
Примерно в полночь после 2—3 часового обстрела территории Койвисто артиллеристам было передано приказания, – дать несколько заключительных залпов, вынуть замки из оружий и бегом бежать в порт.
(Приказ батареям крепости доставлял я).
И утопить замки в воде, грузиться на баржу.
Тогда пришел указанный в приказание срок катер и баржи пошли.
Где именно таскал нас буксир (а на барже нас было человек около трехсот) не помню, но наутро когда подвел к неизвестному нам небольшому островку который оказался фортом оказалось, что Койвисто мы прошли. На форту стояла батарея из трех дальнобойных орудий (двенадцатидюймовых).
Орудия были установлены отдельно метров за сто друг от друга. На бетонированных площадках и металлических кругах, обнесенных высоким валом (насыпью) так, что с моря их не видно. Они могли стрелять в любом направление.
Гарнизон насколько помнится этого форта состоял из 30—40 человек старых солдат артиллеристов.
Старшим у них был младший артиллерийский офицер. Артиллеристам как они рассказали ничего не было известно, ни о революции, ни о каких других событиях происходящих в России и Финляндии.
В первые минуты высадки двоих командиров и несколько красногвардейцев для переговоров с гарнизоном, солдаты вели себя настороженно-недоверчиво.
Прошло минут пятнадцать-двадцать и положение резко изменилось.
Мы на барже наблюдали готовые по первому сигналу наших представителей открыть огонь. И вдруг солдаты подняли неизвестно откуда добытый красный флаг, приветствуя нас и в нашем лице новую рабочекрестьянскую власть в России.
Примерно через полчаса батарея открыла огонь по Койвисто и прилегающему к нему району.
Произведено было примерно до полусотни выстрелов. После чего артиллеристы заложили взрывчатку под орудия, склад боеприпасов и другия помещения, забрали свои пожитки: оружие, боеприпасы, продовольствие, – погрузились на нашу баржу.
Перед отправлением подожгли шнуры.
Все находящееся в форту взлетело когда мы отошли примерно на версту.
К вечеру подошли к сплошному льду который тянулся на многие версты. Говорили, что лед верст на двадцать, а возможно и больше.
Пробиваться через него на нашем буксиришке нечего было и мечтать… А сколько на это потребуется времени? Вдруг нарвемся на немецкие корабли?