В тот день, когда Тарья, словно тот атлант, устал держать на своих плечах груз неба, а Рокси Аутти стало совсем плохо, Ювенале и Кайса сидели на диване в розовом домике под висячими цветами, пили можжевелово-малиновый и бузиново-брусничный чаи, а еще – чай со смородиновым листом и отваром шиповника,
Так, попивая чай среди орхидей белой цапли и тюльпанов розовых фламинго (на столе еще красовались розетки с кислой красной клюквой и сладкой синей черникой).
Ювенале в своей обычной манере, как бы невзначай, заговорила с Кайсой о Рокси и его таланте. Будто почувствовала, что Рокси именно сейчас нужна ее поддержка.
– Конечно, сам по себе он гораздо хуже своего таланта, – невозмутимо говорила Ювенале. – Ведь любой человек всегда хуже своего таланта. Ибо талант от неба, а человек – от земли. Он хуже еще и потому, что не может совладать с силой, которая ему дана. Им эта сила крутит-вертит, как волчком. И постоянно подталкивает его к пропасти.
– Это ты на меня намекаешь? – глядя на остывающий чай, ухмыльнулась Кайса. – Говори прямо, не стесняйся! Мы ведь давно друг друга знаем, так что скрывать нам нечего.
– Есть такое растение – росянка. – Ювенале заговорила прямо. – Оно действует точно так же, как ты. С виду оно красивое и ароматное. Но стоит какой-нибудь твари из насекомых очароваться им и подползти на сладкий запах, чтобы полакомиться росой из цветка или погреться на солнце, как шипы-лепестки сжимаются, и росянка хватает жертву мертвой хваткой.
– Допустим… Но я всё-таки тебя не понимаю, – равнодушно пожала плечами Кайса. – Не понимаю, что ты в нем нашла. Мне от этой жизни нужны еще и деньги. А значит, и мужчина мне нужен с деньгами. Потому что деньги – ключи к обладанию всем.
– Не понимаешь, потому что ты из семейства бромелиевых. Тебе не нужна почва, тебе мало пищи и воды. У тебя корни либо отсутствуют, либо предназначены для временного прикрепления. В воронко образных розетках твоей души скапливается дождевая вода, органические остатки и даже развитые флора и фауна. Ты питаешься жертвами влюбленных в тебя, их энергией.
Внешне твоя душа и манеры мягки, как луизианский мох, чьи безлистные нитевидные стебли протянуты ко всему живому. Но луизианским мхом можно лишь набивать матрасы и подушки для мечтаний и снов о тебе. Особая водоносная ткань внутри тебя впитывает воду и питательные вещества этих снов и бесполезных мечтаний. Ты, Кайса, ярче и прекраснее вриезии великолепной, нидуляриума блестящего, бильбергии неотразимой. И даже самой тилландсии. Но растешь ты и процветаешь на мусоре.
– Тебе легко говорить, Ювенале, у тебя есть твой сад с его гармонией. А что у меня?
– Это потому, что я привязана к земле и воде, к солнцу и цветам, а тебе, Кайса, такой гармонии мало. Ты хочешь всего и сразу. Ты как перекати-поле, или борода, что катится себе, не укрепляясь и не задерживаясь ни на одном месте. Ты не останавливаешься на каком-то одном мужчине, а хочешь поглотить их всех.
– Но я тоже хочу быть любимой и любить! Хочу тепла и уюта, хочу быть нужной! – вдруг расплакалась Кайса. – Хочу гармонии и счастья, как вот у тебя. Почему я не могу стать во всём на тебя похожей?
Тронутая слезами подруги Ювенале положила ей руку на плечо.
– Если хочешь, я помогу тебе избавиться от твоих терзаний, – улыбаясь и разливая чай по чашкам, шепнула Ювенале. – Но при одном условии.
– При каком? – вздрогнула Кайса. Она сидела на диване, закинув ногу на ногу. Как всегда в доме Ювенале, расслабленная и разнеженная. Но за полминуты, пока Ювенале собиралась с мыслями, Кайсе стало как-то не по себе, словно внутри подул холодный ветер. Впервые Ювенале что-то просила за свою помощь.
– Отдай мне Рокси! – Ювенале резко повернулась к ней. – Освободи его от своих чар!
– Что-о? – удивилась Кайса.
– Освободи Рокси от своих чар.
– Это невозможно, – грустно выдохнула красавица. – Ты же не хуже меня знаешь, что это просто невозможно!
– Невозможного нет! – со значением усмехнулась Ювенале.
– Но ты не можешь так грубо вмешиваться в жизнь нижних миров. Ты же знаешь, это против установленных правил. Я из своего низшего мира могу вмешиваться в дела среднего мира, а ты из верхней части – нет.
– Но он тебе совсем ни к чему! – отчаянно воскликнула Ювенале.
– Ну-у не скажи. Рокси был такой милый и наивный, признаваясь мне в любви. Словно мальчик из детского садика. Он меня заинтриговал и впечатлил, когда упал передо мной на колени, обнажившись до последнего чувства и не ведая стыда.
– Ты же знаешь: всё это потому, что сила женской магии не сравнится ни с какой другой силой, – намекнула на запрещенный прием Ювенале.
– Вот поэтому ты и не можешь пустить в ход свою магию. Ты знаешь, Ювенале, что это против правил. Ты не можешь влиять на средние и низшие миры. А еще ты знаешь, что не можешь выделять кого-то из поволжских финнов, как бы тяжело им ни было. Как бы ни был несовершенен средний мир с его сложными внутренними отношениями, ты не можешь забирать и спасать его чад. Ведь все финны Поволжья стараются не выпячивать себя, стараются жить скромно, не привлекая гнева богов, не накликивая злых духов. И ты не можешь выделить Рокси без того, чтобы не навредить ему и всем нам, всем поволжским финнам. Нельзя спасать кого-то одного.
– Но и тебе ясно, Кайса, что вы с Рокси никогда не будете счастливы, не сможете жить светло и гармонично, – спокойно убеждала Ювенале. – Ты поступаешь с Рокси нечестно. С тобой он будет только мучиться.
– Но и с тобой он тоже не будет счастлив, – тихо ответила Кайса. – Ты ведь тоже обманываешь его. Заманиваешь лаской, уютом и сытным вкусным обедом. Успокаиваешь, подаешь ложную надежду, что всё будет хорошо. Но сама не хуже меня знаешь: вечно хорошо ему быть не может. И Рокси не будет счастлив с тобой, потому что уже целиком, душой и телом принадлежит нижнему миру.
– Но со мной он будет, по крайней мере, спокоен и не сойдет с ума. К этому ты его уже подвела.
– С тобой, – огрызнулась Кайса, – он будет жить с тоской по миру Нижнего Хутора. Оторвав его от родины, от странных маленьких людей с их маленькими страстями и слабостями, ты не сделаешь его счастливым. Он станет еще больше мучиться и тосковать.
– Но ты ведь и есть эта его тоска! – возмутилась Ювенале. – Ты не дашь ему спокойствия. А он из среднего мира, он слабый. Ему нужно творить, нужно петь песни для людей и тем самым утешать их. Для этого нужны силы, а ты их из него высасываешь.
– И ты тоже часть его тоски, – парировала Кайса. – Пусть он из серединного мира, но он еще и из Нижнего Хутора, и его сердце скачет то вверх, то вниз. И, к сожалению, это неизбежно. Так устроен серединный сердечный мир. Его медиумы пытаются удержать равновесие, балансируя между черной дырой и белой вершиной. А недостаток так же вреден, как и переизбыток.
– Мир устроен так, как устраиваем его мы, – напомнила Ювенале. При этом в глазах у нее зажглись упрямые искорки. – Оставь его в покое, по-хорошему прошу. А иначе кислота клюквы и чернота черники, которые ты только что съела, сожрут тебя изнутри без сахара. И, поверь мне, тоска, которая живет в тебе сейчас, покажется сладким вареньем.
– Ладно, я его отпущу, раз ты так настаиваешь, – уступила Кайса. – Я оставлю его в покое, но только в том случае, если и ты его оставишь. Если не пойдешь против правил, установленных богами. Если не навлечешь на всех нас их гнев.
– Прекрасно, Кайса. – Ювенале просияла своей прежней кроткой улыбкой, всё-таки ее призванием было утешать страждущих. – Считай, что мы договорились. Мы обе оставляем в покое Рокси Аутти и больше никогда не тревожим его мятежную душу.
– Только вот что… – Кайса у дверей обернулась и глянула Ювенале прямо в глаза. – Я не смогу обещать, что Рокси забудет свою прошлую любовь. Она была раньше, а над временем мы не властны, как и над людской памятью.
И только Ювенале и Кайса раскланялись и расцеловались на прощание, только Кайса открыла дверь домика, как порывом ветра с полки снесло горшок с миддлемистом красным, и он, грянувшись о пол, разлетелся на мелкие осколки. И тут же мелодичным колокольчиком прозвонил мобильник Ювенале. Кайса застыла на пороге.
– Привет, – прохрипел в трубку Рокси. – Слушай, Ювенале, я хочу тебя кое о чем попросить.
– Слушаю, Рокси. Чего ты хочешь?
– Мне что-то в последние дни совсем паршиво, – хрипел жалкий и измученный Рокси. – У меня сердце разваливается на куски, будто луковица тюльпана.
– Рокси-Рокси, такое бывает, – отвечала Ювенале. – Но сейчас я ничем не смогу тебе помочь. Я очень занята. Мне еще надо цветы доставить в «Розу мира», а потом еще отправить проданное по «Цветочной почте». Я просто не могу отвлекаться на тебя, Рокси. Терпи, если сможешь, как можно дольше. И попытайся справиться сам.
Сказав это, Ювенале нажала кнопку отбоя.
– Бедный Рокси Аутти, – вздохнула Кайса, положив руку на ладонь Ювенале. – Если бы ты знала, как мне его жаль и как мне сейчас грустно.
– Да… бедный Рокси… – Ювенале смахнула росинку с розового лепестка щеки. – В эти дни ему придется несладко. Как он справится? И как мы все переживем эти тяжкие времена?
История четвертая. Трэш косолапого мишки
Нижний Хутор – об этом Петерик Ряссанен догадался сразу – это такой город, где люди встречаются, влюбляются, сходятся, расходятся и даже разводятся исключительно на мусорных тусовках. А потому и деловые встречи лучше всего назначать у мусорных куч. Да и сам бизнес строить на мусоре.
Ибо в Нижнем Хуторе так бережно относятся к природе, что всем миром, всем городом выходят в определенное время к мусоровозам. Люди идут к мусоровозу с пакетами и ведрами. Гуляют вечером с собаками, детьми и мусором. Влюбленные встречаются, неся в руках цветы и бытовые отходы. Заполошные домохозяйки выбегают за маслом, хлебом и водкой, непременно прихватывая с собой черные мусорные пакеты.