Впрочем, Суммо Хаппонен не дает вечно опаздывающему Антти допить кофе. Уже голосит звонок-сирена: самое время собираться на линейку, поднимать флаг и петь гимн империи Хаппоненов.
– На первый-второй рассчитайсь! – командирским голосом лейтенанта Олави кричит клерк Суло.
– Перекличка прошла, а вы опоздали, товарищ Антти. И Год лиот штрафа никуда не денетесь.
Избежать штрафа Антти даже не надеется, потому что в обязанности пронырливого финансиста Суло как старшего по отделу входит докладывать обо всех опоздавших. Он со штрафов, налагаемых на недисциплинированных сотрудников, получает прибавку к зарплате.
И вот уже клерк Суло с недовольным видом, будто Антти своим опозданием попрал его самые святые и нежные чувства, зовет виновника к Хаппонену.
И Антти мешкая – непрерывное сопротивление буржуазному порядку и всякой власти у него уже в крови – идет к Суммо. Осторожно приоткрыв дверь, он ступает на ковер большого босса. Ковер сегодня необычный – красный, как огонь в преисподней, с новой щетиной-ворсом, жесткой и колючей. А вчера был зеленый и мягкий. За ночь успели поменять. Антти это чувствует сразу, потому что, собравшись второй раз позавтракать, он снял ботинки и по рассеянности забыл надеть.
– Заходи, заходи, – подбадривает его шеф. – Заходи и рассказывай, почему снова опоздал. Что там у тебя на этот раз стряслось?
К такому повороту Антти готов и не готов. Вроде бы он уже привык оправдываться, а с другой стороны, приходится каждый раз измышлять нечто новое. Говорить, что прорвало трубу стояка, что сломался ключ в замке – это всё как-то банально. Говорить, что старуха Рухья переходила дорогу и ее сбила машина, а пока не приехала скорая, он не мог оставить истекающую кровью бабушку – тоже некомильфо.
И тут – как всегда, в последний момент, – когда нога уже ступила на красную дорожку просторного кабинета, придумался сюжет похлеще, чем у Тарантино, и Антти ляпнул, что у него пропала жена. И что он всю ночь ее искал.
– И не нашел? – от удивления Суммо даже рот открыл.
– Почему же?.. Утром нашел… – Антти мямлил, подбирая слова, а сам думал, что если Суммо с ним разговаривает, а не велит сразу писать заявление, то и на этот раз ему удастся избежать увольнения, к которому он, впрочем, давно был готов и подсознательно стремился. Он даже подготовил речь, в которой, среди прочего, посылал Суммо Хаппонена ко всем чертям.
– И где?
– В ванной, – нашелся Антти. Ну тут уж, как водится: чем абсурднее оправдание – тем лучше.
– А что она там делала? – Суммо аж привстал со стула, словно сам собирался заглянуть в эту ванну.
– Известно что! Подмышки брила! – выпалил Антти.
– Так где же она была всю ночь? – спросил ошарашенный Суммо.
– Торчала в «Спасательной шлюпке». Проплакала всю ночь на плече у какого-то забулдыги. И вспотела от духоты. Сами знаете, в «Спасательной шлюпке» уже которую ночь идет концерт-панихида по погибшему Рокси и народу там – не протолкнуться.
– Зачем же она брила подмышки? – Суммо всё пытался подловить подчиненного.
– Провоняли, говорит, от сигаретного дыма. Сами знаете современных девиц. Дымят, как паровозы. А с нами они до тех пор, пока мы терпим их выкрутасы. Вот и я долго терпел, что она была влюблена не в меня, а в Рокси Аутти. А со мной была только потому, что Рокси Аутти мой друг.
– Так она тебе изменяла? – Суммо даже покраснел.
– Не знаю… – Антти равнодушно пожал плечами. – Теперь трудно сказать. Но они с Рокси как-то по пьяни договорились вместе убежать. Может, они собирались рвануть сразу после панихиды?
Зачем Антти это сказал, он сам не понял. Рокси Аутти был его другом, а жена ушла совсем по другой причине. С нею он сошелся в студенческие годы в общежитии, потому что она неплохо готовила. Но как только вопрос встал об обязанностях Антти, о том, что он должен хоть немного постараться и поискать работу, их брак зашатался, как табурет со сломанной ножкой.
А когда жена забеременела и ее начало тошнить от круговерти забот, Антти решительно отправил ее на аборт. Потому что от одной мысли, что у него заведутся дети, его тошнило сильнее, чем беременную.
С тех пор Антти относился к женщинам, как к мясу. И с каждой новой женщиной, с каждым новым поцелуем в мясистые губы в его сердце будто появлялся новый островок гнили. Тоска и уныние все больше одолевали его тело и мысли. В институте, на философском факультете, Антти очень интересовался поэзией и философией. Зачитывался до дыр в штанах Кантом, Делезом и Жижеком, пока в один страшный момент не понял, что не может больше читать эту ерунду, что просто не в силах продраться дальше первой страницы – не хватает силы воли и ясности ума. Тоска и уныние, спеленавшие сознание липким скотчем, проникли и в святая святых. К тому же в то самое время нелепо погиб его любимец Жиль Делез. Жил себе, жил, а потом сломался и выбросился из окна, превратившись в котлету, в «тело без органов», в кровавую лужу. Антти решил в память о Делезе заглянуть в любимую книгу «Анти-Эдип», но ни черта там не понял. Липкая лента повязала сознание, тоже превращая в котлету. Медленно, но верно. Уже тогда Антти пришел к выводу, что философия не для него. Впрочем, как и брак, как и дети. Антти ушел из института, как когда-то из семьи, и нанялся в контору к Хаппонену, чтобы заведовать котлетами и другими товарами, уложенными в коробки и заклеенными скотчем.
В задачу Антти как мерчендайзера входило раскладывать товары Хаппоненов по полкам в правильной последовательности, учитывая и цветовую гамму. Чтобы домохозяйки их побыстрее растаскивали по гамакам своих авосек.
А сейчас Антти подумал, что его снова и снова вызывают к Суммо на ковер, но не увольняют лишь потому, что уж больно Хаппоненам интересно, какой креатив он проявит и как на этот раз извернется. Это было офисное многоборье – прятки, головоломки, загадки, «веришь-не веришь» и так далее – новый вид спорта, который скоро включат в олимпийскую программу.
Порой Антти даже казалось, что по вечерам все семейство Хаппоненов собирается в ресторанах и пабах у парка «Дубки» – «Дубровнике» и «Дублине» – и рассказывает смешные истории про своих работников, разделывая при этом стейки с кровью, аккомпанируя себе вилками и ножами по тарелке. И Суммо его держит не только потому, что хочет перевоспитать, но еще и потому, что он, Антти, является поставщиком самых смешных и нелепых историй. Антти представил, как дрожит от смеха тройной подбородок Тряссо и как всем своим грузным телом сотрясается Вессо, когда Суммо рассказывает им про своих подчиненных.
– Вот так дела, – Суммо со вздохом развел руками. – Значит, ты не спал всю ночь.
– Не спал, – не соврал Антти.
– И пил?
– И пил, – снова сказал правду Антти, и лицо его сделалось болезненно бледным. – Но сейчас мне даже хуже, чем вчера.
– Отчего же так? – поинтересовался Суммо. – Оттого что ушла жена, или оттого что погиб друг?
– Нет… Это общее состояние духа. От всего сразу, от путаницы в мыслях. – Антти без приязни оглядел просторный офис шефа с итальянской мебелью и идеальным порядком.
Суммо, что называется, много о себе понимал, и ему доставляло неимоверное удовольствие наблюдать за чудачествами подчиненных. Но как бы ни презирал он Антти за все его слабости, а Антти – Суммо за суетное стремление к богатству и власти, смерть Рокси Аутти была причиной более чем уважительной. Рокси был любимым финским музыкантом Суммо, и поэтому он больше склонен был поверить Антти, чем усомниться в его резонах.
– Ну, ладно, – приговорил Суммо, взвесив все за и против. – Ты меня убедил, и я, пожалуй, сегодня тебя отпущу.
– Спасибо… – выдохнул то ли расстроенный, то ли обескураженный Антти. Мол, не в этот раз, так в другой. Представится еще повод.
– Потому что семейная ситуация у тебя на этот раз не из лучших, – объяснил Суммо, а сам подумал:
«Нет, он у меня просто так не соскочит, не отвертится. Я его всё-таки переделаю и заставлю честно на меня трудиться».
– Спасибо, – снова сказал Антти, собираясь уже драпануть.
– Благодари не меня, а многоуважаемого Рокси Аутти. Больше него я люблю только Мадонну.
– Спасибо, – в третий раз ответил Антти, а сам подумал, что смерть Мадонны тоже можно будет в свое время использовать как повод.
– Но прежде чем идти домой, сделай для меня, пожалуйста, хорошее дело, – тормознул его Суммо. – Сходи в заречный гипермаркет «Детский мир и рыбки» и посмотри, как там выложен наш товар. Всё ли на своем месте. А потом уж возвращайся домой и скорби по своему другу-кумиру и по своей неверной жене.
Стремясь приумножать богатство империи Хаппоненов, Суммо, вдобавок к магазинам «Копеечка и тарантасик», заложенным его старшим братом Вессо, запустил гипермаркеты, набитые едой и повседневными товарами для среднего класса, под общим брендом «Детский мир и рыбки».
А в привесок к складам и производствам Тряссо, Хаппонена-среднего, открыл производство быстрого питания. В «Детском мире и рыбках» можно было купить еду на любой вкус и цвет, от индийской до тайской. Дома ее оставалось только разогреть в микроволновке.
– Сделаю, – кивнул Антти, удивляясь, как этот расчетливый толстосум поверил нелепой небылице.
– Только, смотри, качественно всё разложи. И нашу колбаску, и курятину, и сыр-каламбур (почему-то все Хаппонены называли камамбер каламбуром). Ну, короче, сам знаешь. Я в выходные пошлю своего лучшего супервайзера Суло все проверить.
На всякий случай Суммо, наученный горьким опытом, решил озадачить пройдоху Антти поручением. Пока тот разберется с «Детским миром и рыбками» в заречной части Нижнего Хутора, пока потом стервец доберется по пробкам к себе, в Верхний город – считай, весь день и ухнет.
Но Хаппонен не знал, что Антти недавно переехал из Верхнего города в «Дом» из-за резко подешевевших там квартир. И теперь Антти несколько раз в неделю спускался в этот круглосуточный гипермаркет-аквариум за «Золотом Лапландии» и хлебом с отрубями.