– Ну что ж, – промолвила хозяйка дома, – если можно верить слухам и пересудам, я очень сильно подозреваю, юный Финт, что в вашей жизни скоро снова объявится веселый дружелюбный старичок с серебристо-седой шевелюрой, которому вдруг захочется отправить вас на отдых за границу. Мои вам поздравления, молодой человек, и вам тоже, мисс Серендипити.
На следующий день карета прибыла точно в срок, и с Серендипити на борту. По дороге Соломон, в таких вопросах, похоже, весьма искушенный, объяснял:
– Это, безусловно, частная аудиенция. Но заруби себе на носу: Ее Величество тут главная. Не заговаривай первым, жди, пока к тебе обратятся. Не вздумай перебивать и – я подчеркиваю, Финт! – не фамильярничай. Ты понял?
Часть этих поучений прозвучала, когда они уже шли по дворцу: некая часть сознания Финта непроизвольно отмечала, что в такой насыщенной целями среде он в жизни не бывал. Даже особняк Анджелы бледнел и мерк в сравнении со здешней роскошью. Комнат-то сколько! – и что за искусительная панорама для бывшего змееныша… даже думать забудь, внушал себе Финт. Да настолько вместительного мешка не найдется, чтобы унести все эти огроменные картины или роскошные кресла.
И вдруг, глядь! – еще одна комната, а в ней – королева и принц Альберт, а лакеев-то повсюду сколько, отметил про себя Финт, – ишь, застыли недвижно, как замирает умелый вор, потому что малейшее движение так легко отследить.
Финт в жизни не слышал слова «фантасмагория», но кабы знал, непременно употребил бы его, когда Соломон, во всем своем великолепии, склонился перед королевой так низко, что волосы его почти коснулись пола. Раздался легкий щелчок, повисла мертвая тишина, Соломон лихорадочно грозил пальцем Финту, но тот был вымуштрован на совесть: он шагнул вперед, сконфуженно улыбнулся королеве, обхватил Соломона за плечи, уперся коленом ему в спину – и резким усилием распрямил его. К вящему своему ужасу, Финт услышал свой же собственный бодрый голос:
– Извините, Ваш-Величество, он когда наклоняется, так его судорогой скручивает, но ничего страшного, я его мигом привел в порядок.
«Что за блестящая молодая леди, – думал про себя Финт, – и благородная такая, но это уж само собой». Она ничуть не изменилась в лице, а вот принц Альберт глядел на Финта так, словно обнаружил у себя в пижаме треску. Финт отступил на шаг, предоставив Соломону приходить в себя, и притворился невидимым; но в этот момент королева оживилась и радушно промолвила:
– Мистер Коган, я счастлива наконец-то познакомиться с вами; я о вас так много наслышана. Вам уже не больно? – добавила она куда менее королевственным тоном.
Соломон сглотнул.
– Ничего ровным счетом не пострадало, кроме моего самоуважения, Ваше Величество, и позвольте заметить, часть историй, что про меня рассказывают, – чистой воды вымысел.
– Я слыхал презанятный анекдот из уст короля Швеции, – заметил принц Альберт.
Соломон покраснел под бородой – от взгляда Финта это не укрылось – и вынужден был признать:
– Если это про скаковую лошадь в охотничьем домике, то увы, Ваше Королевское Высочество, история правдива.
– Тем не менее я почитаю знакомство с вами за великую честь, – промолвил принц. Он протянул Соломону руку; Финт бдительно проследил за рукопожатием – и распознал тайный знак масонов.
Королева, не сводя глаз с мужа, промолвила:
– Что ж, дорогой, какой приятный сюрприз для вас. – Фраза прозвучала вполне безобидно, но с небольшим нажимом в конце, давая понять всем присутствующим: эта тема закрыта. Королева обернулась к Финту: – А вы, должно быть, мистер Финт? Вы превосходно справляетесь с отъявленными преступниками, надо отметить. Весь Лондон говорит о Суини Тодде. Что за ужасный день выпал вам на долю!
Финт сознавал: отрицать сей факт не место и не время, хотя день-то выдался скорее ошеломительный, нежели ужасный. Так что он отделался фразой:
– Ну как, Ваш-Величество, вот стоит он, вот стою я, и вот она бритва; вот так все и вышло. По правде сказать, мне беднягу жаль.
– Мне рассказывали, – кивнула королева. – Это неприятная мысль, но она делает вам честь.
Я так понимаю, юная леди рядом с вами – ваша невеста, не так ли? Подойдите сюда, мисс Серендипити.
Серендипити выступила вперед, и Финту вдруг померещилось, что он вовсе не здесь, а смотрит на происходящее в комнате как бы со стороны, видит, как неуловимо меняются выражения лиц, – но вот он снова вернулся к реальности, все было мило и весело, и внесли чай, и возникло твердое ощущение, что все в порядке.
Кто посмел бы лгать королеве? – думал Финт. Что она знает и чего не знает? А если на то пошло, многое ли известно принцу Альберту? В конце концов, он ведь родом из одного из германских государств? Но не стоит возвращаться к политике; Финт решительно выбросил из головы эту мысль, и время потекло вспять, а Серендипити присела в реверансе – реверанс удался куда лучше, чем Соломону – поклон, – и в комнате ощутимо посветлело.
– Когда вы рассчитываете сыграть свадьбу, дорогая моя?
Серендипити зарумянилась.
– Финт говорит, ему сперва нужно найти хорошую работу, Ваше Величество, так что мы пока не знаем.
– Ах вот как, – обронила королева. – А чем вы занимаетесь, мистер Финт, когда не ратоборствуете с беззаконием?
Финт не ответил – он не вполне понял, что такое «ратоборствовать», но Соломон тут же пришел ему на помощь:
– Он содействует бесперебойной работе канализационной системы, Ваше Величество.
Принц Альберт закатил глаза.
– Ох уж эти трубы, они и здесь-то, во дворце, то и дело выходят из строя.
Финт открыл было рот, но королева, стремясь увести разговор подальше от канализации, промолвила:
– Что ж, сэр, я желаю вам удачи на любом поприще, которое вы в итоге выберете. А теперь… – она покосилась на лакея, – мы считаем, что ваша храбрость должна быть вознаграждена по достоинству, потому, будьте добры, подойдите сюда и встаньте на одно колено. Вот здесь есть подушечка; и пожалуй, вам стоит снять шляпу. – Лакей подал Ее Величеству меч – весь такой блестящий. Королева взяла его в руки. – Какое полное имя вы предпочтете, мистер Финт? Меня уведомили, что вы хотели бы раз и навсегда избавиться от «Пипки».
Финт глядел на нее во все глаза, но тут вмешалась Серендипити:
– Если я могу быть чем-нибудь полезна, Ваше Величество, то мне всегда казалось, что Джек – очень милое имя.
Джек Финт, подумал Финт. Звучит очень аристократично, бог весть почему. Королева выжидательно смотрела на него:
– На вашем месте, сэр, я бы последовала совету вашей дамы. – И, оглянувшись на принца Альберта, добавила: – Все здравомыслящие мужья поступают именно так.
Финту ничего не оставалось, кроме как пробормотать: «Эгхм, да, пожалуйста», и голову ему овеяло словно бы дуновением ветра, и меч вернулся обратно в руки лакея, а сэр Джек Финт поднялся на ноги.
– Ты словно стал выше, – заметила Серендипити.
– Так и есть, – подтвердила королева Виктория. – Между прочим, сэр Джек, мне рассказывали, будто у вас необыкновенно умная собака?
– О да, Ваш-Величество, – ухмыльнулся Финт, – это вы, видать, про Онана. Онан – верный друг, но, понятное дело, сюда его не приведешь.
– Безусловно, – подтвердила королева и откашлялась. – Онан – это ведь из Библии?
Краем глаза Финт заметил, как Соломон отступил на шаг, но все-таки подтвердил:
– Да-да, мисс.
– Почему же вы его так назвали?
Да ладно, подумал про себя Финт, она ж сама спросила. Так что он рассказал, как на духу[26], и молодая королева оглянулась на мужа, с чьего лица можно было хоть картину писать, и рассмеялась, и промолвила:
– Нам смешно.
Все происходило как по часам: чай убрали так же быстро, как подали, обозначив тем самым окончание аудиенции. С превеликим облегчением Финт взял Серендипити за руку и повел ее прочь, и, уже выходя из комнаты, был немало удивлен, когда уже знакомый ему седовласый джентльмен решительно подошел к нему и заявил:
– Сэр Джек, позвольте мне первому вас поздравить. Могу я ненадолго злоупотребить вашим временем? Вы не поразмыслили как следует над моим предложением?
– Он хочет сделать из тебя шпиона, – прошептал сзади Соломон.
Седовласый джентльмен укоризненно поцокал языком.
– Как можно, мистер Коган. Шпион, сэр? Боже упаси! Правительство Ее Величества не имеет дела со шпионами, уверяю вас, о нет, ни в коем случае. Тем не менее нам нужны люди, которые помогают нам… проявлять интерес.
Финт отвел Серендипити в сторону.
– Как мне поступить?
– Ну, он в самом деле хочет сделать из тебя шпиона, – отвечала Серендипити. – Это у него на лице написано, когда он говорит: «нет, ни в коем случае». Мне кажется, для такого, как ты, Финт, это наилучшее занятие, хотя, подозреваю, придется один-два иностранных языка выучить. Но я уверена, ты с легкостью справишься. Я вот, например, знаю французский и немецкий и немножко – латынь и греческий. Если серьезно взяться за дело, так это совсем несложно.
Давая понять, что и он не лыком шит, Финт заявил:
– А я тоже знаю немного по-гречески.
Παρακαλώ µπορείτε να µου πείτε που βρίσκονται η άτακτες κυρίες?[27]
Симплисити одарила его улыбкой.
– Право слово, Финт, у тебя была чрезвычайно интересная жизнь.
– Любовь моя, – ответствовал он, – думаю, она только-только начинается.
Вот почему два месяца спустя Джек Финт мчался по бульварам Парижа, далеко обогнав жандармов. Карман у него был битком набит монетами и облигациями, а к груди он прижимал диадему, что некогда принадлежала Марии-Антуанетте, а теперь очень пойдет его жене Серендипити, и наконец самое главное – чертежи совершенно нового огнестрельного оружия. Повсюду свистели свистки, да только Финта уже и след простыл, ищи-свищи! Он с превеликим интересом обнаружил, что канализационные туннели есть и у лягушатников, причем очень даже неплохие, таких от лягушатников даже не ждешь; так что он петлял туда-сюда, и уворачивался, и финтил, поспешая к безопасному убежищу, которое высмотрел прошлой ночью, и от души наслаждался жизнью.