Постепенно они совсем подружились. Частенько выпивали вместе.
Когда Шварцман запирался дома и нырял в очередной запой, как головой в омут, полоскаясь там до поросячьего визга, у охраны наступали спокойные дни. Кроме наблюдения за периметром территории поместья, делать, в сущности, нечего. Зная, что Хозяин шляется по дому на четвереньках и строго рычит на электроприборы, даже догадываясь приблизительно, когда его сиятельство начнет подсыхать, можно было самим встретиться и посидеть от души…
Формально Славик тоже был приписан к структуре «АКФа», но, по сути, подчинялся одному Хозяину. Еще бы, личный телохранитель! Фигура. Практически доверенное лицо.
Саша Федотов не напрягал его со стрельбищами и спортзалами. Славик как-то обмолвился вскользь, что спецу из Главного разведывательного управления нечему учиться у армейского ротного. Серега запомнил его слова. Тоже свои отношения…
Славик не любил Сашу Федотова, это Серега скоро заметил. Не высказывался по его поводу, он вообще почти не высказывался по поводу работы. Видимо, профессиональная сдержанность, воспитанная там, где это умели делать, решил Серега. Но не любил, было видно. Саша Федотов отвечал ему тем же, что внешне выливалось в подчеркнутую, церемонную вежливость отношений: Александр Кириллович, Вячеслав Андреевич…
А не соблаговолите ли пойти на хер?! Премного благодарен, после вас, вашу мать!
Почему? Профессиональная ревность? Кастовое презрение между родами войск, оставшееся с армейских времен? – думал тогда Серега. Какая все-таки кошка пробежала между шефом охраны и личным телохранителем? Конфликт между красным и серым кардиналами за близость к сиятельному телу? Нет, не понятно… А главное – оснований не видно…
Однажды, когда их со Славиком разговор под коньяк после предварительного, разминочного пива коснулся шефа охраны, Славик вдруг назвал Федотова фуфлогоном. Мол, понимаешь, Серега, есть люди, которые делают дело, а есть другие, которые делают вид. Строят из себя. И окружающих любят строить, равняя в шеренги, хлебом их не корми – дай построить всех под себя. Но речь даже не об этом, не о любви к власти, речь о том, что все эти фуфлогоны ничего собой не представляют. Просто научились хорошо выеживаться – это единственное, чему они научились. Дойдет до дела: копни подобного – только труха посыплется. Не люблю таких…
– Думаешь, Саша… – начал было Серега. – В спортзале не скажешь…
– Да был я как-то в этом спортзале. Еще давно. Повалял немножко Федотова, – сознался Славик.
– А он?
– Ничего… Зубы сжал и велел, чтоб я в следующий раз приходил в форме. В спортивном костюме, имел в виду, – пояснил Славик.
– А ты?
– А что я? Идиотом прикинулся. Сказал – есть быть в форме! Спросил – ордена тоже надевать? Хлопцы, кто слышал, долго ржали.
– Круто ты с ним…
– А пусть! – отмахнулся Славик…
Теперь кое-что становилось понятным. Для самолюбивого Саши Федотова, единственного и неповторимого, такой человек, как Славик, роняющий его авторитет задницей на грязные маты, – хуже гвоздя в ботинке. Хотя это тоже не все объясняет. Видимо, есть между ними что-то еще, о чем оба предпочитают помалкивать, решил Серега. Интересно…
– Ничего, переживет, – подытожил Славик. – В общем, я тебе все сказал и ты меня понял. Все, больше ничего не скажу, не хочу больше о нем говорить. Закрыли тему! Дальше сам думай, шевели шариками, дабы не заржавели… – обрубил он, для выразительности громко прихлопнув деревянный стол каменной ладонью.
Серега не стал настаивать на продолжении. Но запомнил. Информация к размышлению, как говорил старший коллега Славика товарищ Штирлиц…
В сущности, Славик был очень одинокий человек, вспоминал он потом. Несмотря на веселое, легкое добродушие – одинокий и замкнутый. А каким ему еще быть? Кроме тесного мирка охраны «почти олигарха» у Славика не было другой жизни. Даже семьи не было. А кто он в этом мирке? Для Хозяина – просто дорогой, натасканный пес, чей грозный экстерьер вызывает восхищение и зависть соседей. Для коллег из охраны – Гоблин, до того зазнавшийся на особом положении, что позволявший себе не ладить с шефом.
С ним, с Гоблином, осторожнее надо, начнешь тесно общаться, сам попадешь под подозрение в нелояльности, даже не рассказали, а, скорее, дали понять Сереге ребята-охранники. Саша Федотов, мол, свой – пока к нему по-свойски, при случае может и другим стать, он всегда все замечает и, хуже того, не забывает… Гоблину-то ничего, как с гуся вода, кто его тронет, а вот кое-кто может в два счета вылететь под зад коленом с трудовой книжкой в зубах…
По фигу? Ну-ну, дело хозяйское, каждый – сам кузнец своего счастья, сам кладет свои причиндалы между молотом и наковальней…
По фигу – тут Серега соврал, по фигу ему не было, наоборот, эта неожиданно открывшаяся интрига возмутила его. Подленькая возня, с душком, крысиная какая-то…
С чего он решил, что в «АКФе» все так просто, честно и по-боевому? – думал тогда Серега. Так не бывает, наверное, нигде и никогда не бывает, чтобы все просто и честно. Слишком глубоко заложена в человеческой натуре потребность подчинять и преобладать. Расширять жизненное пространство за счет свертывания оного у соседа. В этом он еще в армии убедился…
Пожалуй, вспоминал потом Серега, именно с этого момента его ослепление новой работой, всей этой блестящей мишурой больших денег и декларируемого мужества начало проходить. Глаза открылись? Нет, не открылись, конечно, до этого было еще далеко, просто он больше не чувствовал себя Гулливером, случайно попавшим в страну великанов. Включилось критическое восприятие действительности, а с этой возвышенной точки зрения можно и великану плюнуть на лысину. Наверное, так…
Он продолжал общаться со Славиком. Хотя бы из чувства внутреннего протеста. Уволит – пусть, перебьемся…
Это ребята, выдернутые из окраинных гарнизонов, держатся за свое место, как за спасательный круг, злился Серега. А он, коренной москвич, что теряет? Если по большому счету? Теплое место за Хозяином? Да пошли они все! В данном случае – все вместе в дружной шеренге! Из парфюмерной конторы Серега ушел без скандала, с отвальными рюмками и благожелательными пожеланиями руководства, если что, можно туда вернуться… На худой конец!
Скоро Серега побывал в гостях у Славика. Тот сам пригласил – пивка попить и вообще почесать языки за жизнь и литературу.
Личный телохранитель Хозяина жил в таком же спальном районе, как и Серега, в огромном панельном доме, серо-коричневом, со многими этажами и подъездами, похожем как две капли воды на все остальные дома вокруг. Застройка 80-х, так это называется, каждой семье отдельный бетонный ящик и плюс к этому – цветной телевизор, как маленькое, персональное окно в Европу. Гроб не только с музыкой, но и песнями, плясками…
Квартира у Славика была однокомнатная.
– Без лоджии, – пожаловался он Сереге. – У всех на втором этаже есть лоджии, а тут нет, потому что квартира над аркой. Живешь на втором этаже, а получается – как на первом. Пол такой же холодный… Может, заказать полы с подогревом, как думаешь?
Серега никак не думал. Глубокомысленно заметил, что к полам с подогревом обычно прилагаются презервативы с меховой подстежкой, как для народов Крайнего Севера.
Славика его архитектурные познания не впечатлили.
Конечно, Серега знал, что личный телохранитель живет один. Ожидал увидеть холостяцкую хату в стиле бунгало, шик-модерн с навороченной аппаратурой и не менее броским, устоявшимся бардаком с редкими следами периодического присутствия женщин.
– Почему-то, когда мужчина живет один – это всегда наводит на мысль о разврате и пьянке, – сказал ему как-то Жека. – Вот когда женщина живет одна – ничего, живет себе и живет. Несправедливо. Дискриминация сильного пола по признаку моральной стойкости, не находишь?
– Тебя все наводит на эту самую мысль, – ответил ему тогда Серега. – Тебе пакет из-под молока покажи и сразу две мысли в голове. Первая – о разврате, вторая – о пьянке. Или наоборот.
– Молоко с похмелья хорошо, – заметил Жека.
– Значит – первая о пьянке, – уточнил Серега…
Квартира Славика поразила Серегу не только отсутствием лоджии. Для начала, своей чистотой. Ни пылинки, ни соринки, ни даже оставленной наспех недопитой кружки. А самое главное, квартира была какой-то очень несовременной. Старая, но не старинная мебель, социалистическое ретро, с бору по сосенке, типовые шедевры древесностружечного производства с неубиваемой полировкой. И везде половички, коврики, салфеточки, как в квартире старой девы…
Сам Серега, правда, в квартирах у старых дев не бывал, не его круг общения все-таки. Но читал.
До пива дело тогда не дошло, вспоминал Серега. Поговорили, обсудили и постановили не мочить порох слабоалкогольным напитком. Начали сразу с коньяка и усидели приличный литраж, несколько раз перемежая его крепким кофе. Кофе с коньяком по-русски, заявил Славик. Рецепт народный – каждая рюмка запивается небольшим глотком кофе со строгим выдохом через сжатые зубы. Сначала – каждая, потом начинаешь пропускать. Кофе, разумеется, не коньяк, не подумай плохого за великую нацию…
Кофе Славик варил сам, натуральный, конечно, никаких этих растворимых суррогатов. Оба соглашались, что быстрорастворимые гранулы – это прямое противоречие и, больше того, откровенное издевательство над глубоким смыслом, содержащимся в восточном понятии «кейф».
Кофе Славик варил обстоятельно и неторопливо. Надевал пестрый фартук с красными ромашками, размалывал старинной ручной кофемолкой остро пахнущие зерна и подолгу зависал над туркой. Досыпал туда что-то из красных жестяных баночек на полке, в которые с трудом пролезали его огромные пальцы.
Действительно, кофе у него удавался на удивление. Но в фартуке Славик смотрелся забавно, как слон в упряжке цирковой лошади. Разноцветные кисточки над метровыми бивнями… Серега представил, как Славик возвращается вечером домой, кладет пистолет с кобурой в ящик полированного комода, надевает фартук и принимается за хозяйство. Картина еще та…