Ломакс слушал его и не сводил глаз с ряда машин, стоявших перед ним. В руках он держал камеру.
Дверцы стоявшего рядом «шевроле» он не замечал. Дверца эта медленно и бесшумно приоткрылась всего в трех футах позади него. Мужчина в черном свитере с высоким воротником и в черных перчатках сидел скрючившись в «шевроле» и ждал. Когда на автостоянке наступила полная тишина, он прыжком выскочил из машины, рванул на себя левую заднюю дверцу «линкольна» и трижды выстрелил в беззащитный затылок Эдди. Глушитель на стволе не дал звукам выстрелов вырваться наружу.
Эдди Ломакс навалился на руль. Он был мертв. Килбери выбрался из «линкольна», пересел в «шевроле» и вместе с убийцей укатил в ночь.
18
После трех дней изгнания из своих келий, дней, которые невозможно поставить в счет, дней, полных рождественской индейки, ветчины и клюквенного соуса, отдохнувшие и помолодевшие юристы фирмы «Бендини, Ламберт энд Лок» возвратились в свою крепость на Фронт-стрит, горя желанием мстить. Мстить праздности, оторвавшей их от самого святого — от работы. К половине восьмого утра стоянка рядом со зданием была плотно уставлена машинами. С привычным комфортом расположившись за своими тяжелыми столами, люди галлонами поглощали кофе, размышляли над деловой перепиской и документами, яростно и неразборчиво бормотали в свои диктофоны. Лающими голосами отдавали приказы секретаршам, клеркам, младшему персоналу, лаяли друг на друга. Можно, конечно, было услышать вежливое «Как Рождество?» в коридорах или около кофеварок, но такая ни к чему не обязывающая болтовня считалась дешевкой, к счету ее не подобьешь. Стрекот пишущих машинок, телефонные звонки, голоса секретарш — все сливалось в победный рокот чеканящего свою звонкую продукцию монетного двора, освободившегося наконец от цепких чар Рождества. Оливер Ламберт шел по коридорам и с удовлетворением улыбался, вслушиваясь в мощное крещендо крепнущего с каждым часом благосостояния фирмы.
В полдень Ламар вошел в кабинет и склонился над столом — Митч с головой ушел в изучение условий сделки по нефти и газу в Индонезии.
— Пообедаем?
— Нет, спасибо. Я выбился из графика.
— Как и все мы. Я-то думал, мы сбегаем в ресторанчик на Фронт-стрит, перехватим чего-нибудь поострее.
— Я воздержусь. Спасибо.
Ламар скосил глаза на дверь, наклоняясь ниже к Митчу с таким видом, будто хотел сообщить ему нечто исключительной важности.
— Ты ведь помнишь, какое сегодня число?
Прежде чем ответить, Митч все же посмотрел на часы.
— Двадцать восьмое.
— Именно. А ты знаешь, что происходит каждый год в двадцать восьмой день декабря?
— Ты опорожняешь кишечник?
— Да. А что еще?
— Хорошо, я сдаюсь. Что еще?
— Сейчас, в это самое время, все компаньоны сидят на пятом этаже в столовой, готовясь отобедать жареной уткой и французским вином.
— Вином? В обед?
— Да. Это чрезвычайный случай.
— Ну-ну?
— Они будут обедать час. А потом, когда Рузвельт и Джесси Фрэнсис уйдут, Ламберт запрет дверь. Соберутся все компаньоны. Только компаньоны, видишь ли. И Ламберт подведет финансовый итог года. Прозвучит имя каждого компаньона и общая сумма заработанных им для фирмы денег. Затем будет названа сумма чистой прибыли фирмы, оставшейся после вычета всяких издержек. Затем они поделят весь пирог с учетом вклада каждого компаньона.
Митч был весь внимание.
— И?
— И в прошлом году средний кусок пирога весил триста тридцать тысяч долларов. Предполагают, что в этом году он будет еще весомее. Пирог увеличивается из года в год.
— Триста тридцать тысяч, — медленно повторил Митч.
— Да. Это в среднем. Лок получит что-то около миллиона, Виктор Миллиган — чуть поменьше.
— А что слышно насчет нас?
— Нам тоже отрежут по кусочку. По маленькому. В прошлом году это составило около девяти тысяч, в среднем. Зависит от того, как долго ты здесь работаешь, и от твоих показателей.
— Можно нам пойти и посмотреть?
— На это зрелище они не продали бы билет и президенту. Считается, что они проводят секретное совещание, но в фирме давно уже все знают об этом. После обеда информация уже начнет просачиваться.
— Когда происходит голосование? Я имею в виду, когда они будут выбирать в новые компаньоны?
— При прочих нормальных условиях это должно произойти сегодня. Но, как говорят, в этом году нового партнера может и не быть — из-за Марта и Джо. По-моему, первым на очереди стоял Марти, а за ним шел Джо. Так что теперь они могут год-другой подождать.
— А кто следующий в списке?
Ламар выпрямился и гордо улыбнулся.
— Ровно через год, начиная с сегодняшнего дня, мой друг, я стану компаньоном фирмы «Бендини, Ламберт энд Лок». Следующий в списке — я; так что не становись у меня на пути!
— А я слышал, что это будет Мэссинджил, выпускник Гарварда, кстати говоря.
— У Мэссинджила нет ни шанса. Я намерен следующие пятьдесят две недели закрывать счетами по сто сорок часов еженедельно, и эти птички сами слетятся ко мне, чтобы умолить меня стать их компаньоном. Я переберусь на четвертый этаж, а Мэссинджил — в подвал, к клеркам.
— А я бы поставил на Мэссинджила.
— Он зануда. Я загоню его под землю. Пойдем съедим чего-нибудь, и я раскрою тебе свой замысел.
— Спасибо, но мне нужно работать.
С важным видом Ламар вышел из кабинета, прошел мимо Нины, которая несла пачку бумаг. Она положила их на расчищенный угол своего стола.
— Иду обедать. Вам прихватить что-нибудь?
— Нет. Спасибо. Да, банку диетической коки.
Во время обеда гул в коридорах смолкал: секретарши бежали по лестницам и направлялись куда-нибудь в центр — в небольшое кафе или закусочную неподалеку. И пока сильные мира сего были заняты на пятом этаже подсчетом своих богатств, ласковый шум печатного станка чуть стихал.
На столе у Нины Митч увидел яблоко, схватил его, потер ладонью. Открыл справочник с последними документами Национального налогового управления, положил его на копировальную машину позади стола и нажал на зеленую кнопку «ПЕЧАТАТЬ». Тревожно вспыхнула красная лампочка, высвечивая надпись: «СООБЩИТЕ НОМЕР ПАПКИ». Митч отступил на шаг и посмотрел на аппарат. Да, это была новая модель. Рядом с кнопкой «ПЕЧАТАТЬ» была другая, с надписью «ОБХОД». Митч ткнул ее пальцем. Из недр машины вырвался пронзительный вой сирены, и целая панель лампочек заполыхала красным. Митч беспомощно крутил головой из стороны в сторону, не видя никого вокруг. В состоянии близком к помешательству он схватил руководство по эксплуатации.
— Что здесь происходит? — послышался сквозь стенания машины чей-то требовательный голос.
— Не знаю, — завопил Митч, размахивая руководством.
Лела Пойнтер, секретарша слишком уж солидного возраста для того, чтобы покидать здание ради обеда, приблизилась сзади к машине и выключила сирену.
— Какого черта! — выругался Митч с тяжелым вздохом.
— Вам что, ничего не сказали? — тем же строгим голосом спросила она, выхватывая у него руководство и укладывая его на прежнее место. Глаза ее так и сверлили Митча, впечатление, было такое, что она застала его копающимся в ее сумочке.
— Видимо, нет. А в чем дело?
— У нас теперь новая система копирования документов, — протяжным голосом в нос начала она читать ему лекцию. — Ее установили на следующий день после Рождества. Прежде чем начать копирование, мы должны сообщить машине номер папки, из которой вы берете документ. Ваша секретарша должна была вам все объяснить.
— Вы хотите сказать, что эта штука не будет работать, пока я не впихну в нее номер из десятка цифр?
— Совершенно верно.
— А как насчет вообще копий, если это не документ из дела?
— Это сделать невозможно. Мистер Ламберт говорит, что у нас слишком много денег уходит на копии, которые все делают бесплатно. Так что теперь каждая копия автоматически ставится в счет, предъявляемый клиенту. Сначала вы набираете номер папки или дела вашего клиента. Машина сама подсчитывает количество копий и отсылает всю информацию на главный терминал, а там она включается в общий счет клиента.
— А копия для себя лично?
Лела покачала головой с видом полного недоумения.
— Просто не могу поверить, что ваша секретарша вам всего этого не объяснила.
— Нет, не объяснила, но почему бы вам не помочь мне?
— У вас есть ваш личный четырехзначный номер. В конце месяца вам будет выписан счет за те копии, что вы сделали для себя.
Митч смотрел на машину и только качал головой.
— А для чего чертова сирена?
— Мистер Ламберт говорит, что через тридцать дней сирену отключат. Сейчас же она необходима — для таких, как вы. Он очень озабочен этим. Говорит, что на бесплатных копиях мы теряем тысячи.
— Понятно. Видимо, в здании заменены все копировальные машины?
Она удовлетворенно улыбнулась.
— Да. Все семнадцать.
— Благодарю вас.
Митч вернулся в кабинет, чтобы найти номер папки.
К трем часам пополудни празднество на пятом этаже подошло к радостному завершению. Компаньоны, ставшие более богатыми и менее трезвыми, неторопливо покидали столовую и спускались в свои кабинеты. Эйвери, Оливер Ламберт и Натан Лок, сделав только несколько шагов, подошли к глухой бетонной стене и остановились перед дверью. Де Вашер их уже ждал.
Он указал вошедшим рукой на кресла, приглашая, таким образом, сесть. Ламберт пустил по кругу ящичек со скрученными вручную сигарами. Все закурили.
— Я вижу, у вас праздничное настроение. — На лице Де Вашера была ухмылка. — Ну и как? В среднем триста девяносто тысяч?
— Именно так, Де Вашер, — ответил Ламберт. — Год был очень хорошим.
Он выдохнул немного дыма и теперь оставшийся выпускал кольцами к потолку.
— И Рождество все справили чудесно?
— Куда ты клонишь? — требовательно спросил Лок.
— Счастливого тебе Рождества, Нат. Всего пара вопросов. Два дня назад я виделся с Лазаревым в Новом Орлеане. Он не отмечает день рождения Христа, вы знаете об этом. Я объяснил ему складывающуюся у нас здесь ситуацию, сделав, в частности, упор на Макдира и ФБР. Я уверил его в том, что после первой встречи с Таррансом других контактов не было. Он не очень этому поверил и предупредил, что сверится со своими источниками внутри Бюро. Не знаю, что это может значить, но кто я такой, чтобы задавать ему вопросы? Он предложил мне не спускать с Макдира глаз двадцать четыре часа в сутки на протяжении следующих шести месяцев. Я ответил ему, что мы, в общем-то, так и делаем. Ему вовсе не нужно повторения того, что было с Ходжем и Козински. Тогда это его весьма огорчило. Отныне Макдир