[128] заключил с фюрером военно-политический союз) итальянское руководство ещё не определилось с выбором пути: «Однако Италия не участвует в войне Англии и Франции с Германией, рассчитывая извлечь большие выгоды из своего нейтралитета или из перехода в соответствующий момент на ту сторону, которая окажется победительницей»[129].
Интересует Япония — «военно-полицейская монархия, фактически неограниченная», где «действительная власть находится в руках военщины». При этом военные круги Японии «стремятся к господству японского империализма над миром», а «Англия и США попустительствуют захватническим действиям Японии, рассчитывая, что японский империализм увязнет в Китае. Те же государства, и в особенности Англия, втайне подстрекают Японию к войне с Советским Союзом...». По счастью, как нам известно, «провокационные налёты японцев на границы Советского Союза на Дальнем Востоке неизменно кончаются разгромом налётчиков»[130]. Из сказанного можно понять, что к Японии серьёзного отношения пока ещё не было...
Несколько неопределёнными, кажется, можно было назвать на тот период отношения между СССР и Соединёнными Штатами Америки — «экономически самой мощной капиталистической страной мира». Про взаимоотношения США с СССР в «Политическом словаре» практически ничего не сказано, зато указывается, что «с началом второй империалистической войны в Европе США заняли позицию фальшивого нейтралитета, стремясь извлечь выгоды из торговли с воюющими государствами — Англией и Францией...»[131].
Впрочем, что бы сейчас ни говорилось о мудрости, прозорливости и даже хитрости наших тогдашних лидеров, их политика — по крайней мере, по отношению к Германии, — вполне соответствовала постулатам «Политического словаря». Хорошо хоть, с коварными «поджигателями войны», Англией и Францией, не рассорились напрочь, несмотря на всю риторику...
Нас, разумеется, также очень интересуют взаимоотношения Советского Союза с Польшей и Финляндией, но за те немногие месяцы, которые прошли с середины мая 1939 года, когда Фитин возглавил 5-й отдел ГУГБ НКВД СССР, и до начала 1940 года, когда цитируемая нами книга увидела свет, всё в этих взаимоотношениях переменилось коренным образом...
Думается, подготовленный читатель уже смог сделать вывод о том, какие именно задачи и по каким направлениям стояли перед советской внешней разведкой, которой отныне руководил майор госбезопасности Павел Михайлович Фитин.
Глава V«ИСКУССТВО КОМПРОМИССОВ»
Не стоит всё-таки считать, что майор госбезопасности Павел Фитин пришёл в роли руководителя совсем уж на некое разгромленное пепелище, где чудом уцелевшие малочисленные сотрудники, опасливо озираясь в ожидании новых репрессий, только тем и занимались, что с тоской вспоминали былые успехи советской разведки и своих безвинно сгибнувших товарищей... Нет, разведка работала — и, на удивление, работала достаточно результативно и успешно. У нас ведь в России так часто бывает, причём в различные времена: люди (специалисты самых разных профессий) трудятся не «благодаря» и «при поддержке», а «вопреки» усилиям родного государства... Вот такой вот парадокс!
Кто же работал в аппарате и резидентурах внешней разведки на тот момент, когда службу возглавил Павел Михайлович?
По штату начальник 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР имел двух заместителей. Одним из них являлся капитан госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов — человек, весьма хорошо известный современному читателю по своим мемуарным книгам, но ещё более — по своим замечательным оперативным делам. Хотя Судоплатов был ровесником Фитина, по уровню профессионального опыта их тогда сравнивать было просто невозможно. Службу в органах ВЧК Анатолий начал с 1921 года — с четырнадцати лет, а в двадцать пять пришёл во внешнюю разведку. В 1935—1938 годах он находился на нелегальном положении в Германии и в Финляндии — работал по украинским националистам; в 1938 году, поличному указанию Иосифа Виссарионовича, ликвидировал в голландском Роттердаме руководителя ОУН Евгена Коновальца... Но, насколько читателю известно, главные подвиги генерала Судоплатова, начальника легендарного 4-го («Партизанского») управления НКВД СССР будет ещё впереди, так же как и пятнадцатилетнее заключение и последующие долгие десятилетия незаслуженной опалы. Про Судоплатова также известно, что он был «человеком Берии» и по его поручению за Фитиным, так сказать, приглядывал...
Насчёт другого заместителя начальника 5-го отдела есть разные версии: генерал-лейтенант Павлов, как мы увидели, назвал в этом качестве будущего Героя Советского Союза Виктора Лягина и некоего Дубовика...
А ведь в другой своей книге Виталий Григорьевич пишет совершенно иное:
«Что касается заместителей начальника внешней разведки, то при П. М. Фитине были три опытных профессионала-разведчика высшего класса: М. В. Зарубин, работавший резидентом в Скандинавии, Франции и фашистской Германии, затем всю войну руководивший легальной резидентурой в США; А. М. Коротков, нелегальный и легальный разведчик, и Г. Б. Овакимян, резидент легальной резидентуры в США, специалист по научно-технической разведке.
Они, кроме А. М. Короткова, вынуждены были уйти в преждевременную отставку, унося с собой огромный практический опыт, что также ослабило и без того не сильное новое руководство»[132].
(Уточним, что хотя Овакимян и ушёл в отставку преждевременно, в 49 лет, в звании генерал-майора, но произошло это уже в 1947 году.)
Как оно было на самом деле, сегодня сказать невозможно. Ведь даже в «рассекреченных биографиях» своих конкретных сотрудников «ведомство» старается не утруждать читателей излишними подробностями: говорится, что, мол, человек «работал на ответственной должности в центральном аппарате разведки». И всё! А что за должность — всем ли это так необходимо знать?
По таковой причине нам фактически неизвестны имена большинства тех очень толковых сотрудников, которые занимали должности начальников отделений. Вернее, имена-то мы, может быть, — и даже наверняка! — знаем, но без конкретики...
Нам точно известно лишь то, что начальником 1-го, «германского», или «немецкого», как его обычно называли, отделения был майор госбезопасности Павел Матвеевич Журавлёв, чекист с 1918 года, ветеран ИНО, ранее возглавлявший резидентуры внешней разведки в Праге, Стамбуле и Риме. Центр неизменно отмечал, что работа каждой из руководимых Журавлевым резидентур отличалась большой активностью и результативностью, в Москву оттуда поступала ценная разведывательная информация. Так, в 1937 году, когда Италия присоединилась к антикоминтерновскому пакту, резидент сообщал в Центр: «Образование единого фронта с нацизмом заставляет нас рассматривать Италию как нашего потенциального противника в будущей войне». Ещё раньше, с 1936 года, вся корреспонденция, отправляемая из британского посольства в Риме в Foreign Office[133], стала также ещё оказываться и в Москве, на Лубянке. По тому же адресу приходила и документальная информация итальянской разведки, в том числе о её агентуре в черноморских портовых городах и о том, как итальянским фашистам удаётся использовать в работе против Советского Союза украинских националистов.
«О Павле Матвеевиче Журавлёве ходили легенды, он был блистательным разведчиком, — вспоминала полковник Зоя Ивановна Рыбкина, более известная, как писатель Зоя Воскресенская, лауреат Государственной премии СССР. — В разных странах умел находить ценнейших людей. Одного из них он ввёл даже в ближайшее царское окружение в Болгарии. Обладал удивительным даром общения, владел основными европейскими языками. Я счастлива, что имела такого мудрого наставника»[134].
...Хотелось бы рассказать хотя бы столько же о каждом из начальников отделений 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР, но информация остаётся закрытой.
Из книги Виталия Григорьевича Павлова можно узнать, что американским отделением руководил некто Будков, но про этого Будкова нам абсолютно ничего не известно. Роптать, опять-таки, не будем — у спецслужб свои правила и законы...
Зато, и кому-то это может показаться странным, мы имеем гораздо более подробные сведения о тех, кто работал не в Центре, а «в поле», то есть о «легальных» и нелегальных резидентурах советской внешней разведки, действовавших в различных странах мира.
Во «времена Фитина», перед самой войной, в результате принятия экстренных мер и в том числе, разумеется, стараниями самого Павла Михайловича, удалось серьёзно укрепить позиции внешней разведки за рубежом. В начале 1941 года в различных странах мира суммарно действовало 45 «легальных» и 14 нелегальных резидентур, причём в наиболее важных для нас государствах — таких как Германия, Англия, Франция, США — работало сразу по несколько нелегальных резидентур.
Впрочем, пока что мы будем говорить о том «наследстве», которое новый начальник 5-го отдела принял от своих предшественников, и, чтобы лучше с этим «наследством» познакомиться, проведём небольшое кругосветное путешествие (правда, не сообразуясь с географической картой, а примерно по степени значимости стран) и расскажем о резидентах, сотрудниках и их помощниках.
Разумеется, что мы, умудрённые историческим опытом, начинаем своё путешествие с Германии — страны, давно беспокоившей руководство нашей разведки. Как давно? Да уже шесть лет, с 30 января 1933 года, когда президент Гинденбург назначил рейхсканцлером Адольфа Гитлера.
«До прихода фашистов к власти освещение внешнеполитической деятельности Германии не было первоочередной задачей разведки, и потому она формулировалась в общем виде — разрабатывать и разоблачать “националистическую работу в Германии против СССР” и добывать политическую информацию. В этом плане к началу 1933 года резидентура имела неплохие результаты.