Даже при самой буйной фантазии невозможно представить подобный диалог между Павлом Фитиным и Лаврентием Берией — хотя бы в том самом трагическом октябре 1941 года, когда, фактически, они готовились сдавать Москву!
Но так уже была налажена работа нашей разведки, и столько было самых разных людей, которые не желали, чтобы одна война перешла в другую, чтоб нацистские военные преступники могли уйти от ответственности, да и симпатии к Советскому Союзу были тогда весьма велики, что вся информация о тайных переговорах очень быстро становилась достоянием Центра.
«Имевшиеся разведданные о тайных переговорах США с представителями нацистской Германии, которые велись с 1944 г., позволили советскому руководству занять твёрдую позицию и предотвратить заключение сепаратного мира. Добытая советской разведкой информация была использована для оказания давления на союзников по выполнению ранее достигнутых договорённостей о безусловной капитуляции Германии.
Разведывательная информация о настроениях влиятельных политических и военных кругов и руководства спецслужб США и Великобритании постоянно учитывались высшим руководством СССР и командованием при планировании завершающих операций по разгрому Германии»[473].
Разведка получала и обобщала соответствующую информацию, передавала её «наверх» — а там вежливо говорили союзникам, что не надо, мол, шептаться с врагами за спиной своих боевых товарищей. По тем временам подобных предупреждений оказалось вполне достаточно, чтобы никакие сепаратные договоры между Германией (или какими-то определёнными силами, действующими в оной под теми или иными лозунгами) и Соединёнными Штатами и Великобританией заключены не были.
Громадная заслуга в этом принадлежит нашей внешней разведке, Павлу Михайловичу Фитину, а также, признаем, мудрости западных политиков, которые хотя и не любили Россию, и боялись «большевизации» Европы, но прекрасно понимали, что такое Германия, и совсем не желали её очередного «возрождения». В конечном итоге, Германия, расколотая на две половинки в 1945 году, всех в мире вполне устраивала...
Было бы вполне логично закончить очередную главу Днём Победы и окончанием войны. Но, во-первых, мы не знаем, где и как провёл этот день Павел Фитин, а, во-вторых, война закончилась для действующей армии, но не для действующих сотрудников спецслужб.
«После открытия второго фронта было очень важно знать планы и намерения правительств США и Англии по урегулированию после войны политических вопросов, касавшихся как Германии, так и стран, воевавших на её стороне. Эту задачу пришлось решать нашей разведке, которая справилась с ней довольно успешно»[474].
А в общем — «Le Roi est mort, vive le Roi!»[475] Перефразируем: война закончена — началась новая война! Но если в первом случае все уже знали, что короля зовут Людовик Шестнадцатый или Анри Четвёртый, то о том, что началась холодная война, не знал пока что никто...
Хотя разведка уже добывала её документы.
Вот информация, которую в апреле 1945 года из 1-го управления НКГБ передали начальнику Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР комиссару госбезопасности 2 ранга Абакумову:
«В настоящее время в Румынии существует так называемая “Комиссия помощи польским беженцам” /“ИМКА”/, которая в своей деятельности ориентируется целиком на эмигрантское польское правительство в Лондоне, не признает Временного правительства в Польше и никакой связи с ним не поддерживает.
Из агентурных материалов, имеющихся в нашем распоряжении, видно, что, прикрываясь вывеской “Комиссии”, отдельные её члены занимаются активной разведывательной деятельностью в Румынии и ведут работу против Советского Союза.
Нам известно, что председатель этой “комиссии”[476] поляк СВИДЕРСКИЙ Казимир в течение длительного времени возглавляет группу польских разведчиков в Румынии, в 1943 году был арестован немцами и в начале 1944 года из-под стражи освобождён. Продолжает вести активную разведывательную работу.
Из агентурных материалов, полученных из Вашингтона, видно что СВИДЕРСКИЙ непосредственно связан с англичанами и американцами, информирует их о произведённых арестах среди поляков и о мероприятиях, проводимых нашими советскими организациями. <...>»[477]
Объяснять, что разведки недавних наших союзников теперь начинали активно работать против Советского Союза, смысла нет, а вот документально подтвердить — не сложно. Вот спецсообщение, датированное сентябрём 1945 года:
«В июле с. г. работник комиссии по репатриации в Германии передал нашему резиденту в Париже архив украинских националистических организаций, существовавших в гор. Веймар (Германия) до июня 1945 года, т. е. до перехода Веймара в зону оккупации советских войск.
На основании захваченных документов установлено, что в гор. Веймар, во время оккупации его союзниками, было сосредоточено до четырёх тысяч украинцев, бежавших с немцами из Украины.
В Веймаре находились бывш. Харьковский “Провод” ОУН во главе с его руководителем ДОЛЕНКО В. Д., “Украинский Центральный Комитет” (УЦК) во главе с В. КУБИЙОВИЧЕМ и другие антисоветские националистические организации, действовавшие на Украине при немцах. <...>»[478]
Далее следует информация обо всяких организационных пертурбациях и, разумеется, «делёжке портфелей» — какой смысл человеку «идти во власть», если он с того ничего не имеет? Нас это не очень интересует, а вот прочитать про тех, кто, в отличие от гитлеровцев, изначально не побрезговал услугами заведомых предателей, — будет достаточно любопытно. (В спецслужбах есть такая циничная шутка: «Нет отбросов, а есть резервы», — но к нашей разведке она, конечно, никакого отношения не имеет!) Если же говорить про отношения гитлеровцев и бандеровцев, то мы прекрасно помним, как в 1941-м немцы сразу же указали последним на их место и только после чувствительных ударов Красной армии согласились признать в них нечто «себеподобное»... Однако возвращаемся к документу, утверждённому Павлом Фитиным:
«<...> 14 апреля, после оккупации Веймара американскими войсками, по общему согласию находившихся там националистических главарей, “Украинский Центральный Комитет” — УЦК был ликвидирован как “немецкая административная единица” и вместо него создан “Украинский комитет”, председателем которого назначен старый украинский эмигрант — петлюровец КОВПАНЕНКО.
Группа, возглавляемая ДОЛЕНКО, настаивала на активных действиях “правительства” УНР, считая, что все украинцы — военные должны явиться в украинские легионы, существующие в американской и английской армиях, и что премьер-министр УНР должен письменно обратиться к ЭЙЗЕНХАУЭРУ[479] с извещением о наличии “президента” и “правительства” УНР, чтобы американцы оказали помощь и приняли “правительство” под свою опеку.
“Правительство” УНР по этому вопросу заняло тогда выжидательную позицию.
По имеющимся в 1 Управлении НКГБ данным, ЛЕВИЦКИЙ, после оставления Веймара американцами и оккупации города Красной Армией, выехал и находится во Франкфурте на Майне, где вместе с Андреем МЕЛЬНИКОМ возглавляет созданный американцами “Украинский Комитет”...»[480]
Как видим, наши американские союзники уже тогда активно разыгрывали ту самую краплёную «украинскую карту», на которую оказалось так много поставлено сегодня.
Разумеется, краплёная карта у них была не одна, и волонтёров «холодной войны» англо-американцы набирали, где только возможно. Уровень «добровольцев» был понятен; о том, что с этими «резервами» постоянно нужно держать ухо востро, свидетельствует следующее, подготовленное ИНФО и завизированное Фитиным в декабре 1945 года, спецсообщение:
«Резидент НКГБ СССР в Варшаве сообщает:
В конце ноября с. г. польскими органами безопасности был перехвачен прибывший из Лондона курьер от генерала КОПАЙСКОГО, начальника польского “генштаба” в Лондоне.
При обыске у курьера была обнаружена зашифрованная телеграмма на имя командующего Армией Крайовой ЖЕПЕЦКОГО, известного под псевдонимами «Презес», «Слюсарчик», «Вольский» и «Ожуг», который ещё 5.11.45 был арестован безпекой.
Текст телеграммы гласит:
“006. 10 ноября. «Ожугу».
Для Вашего сведения сообщаю, что генерал АНДЕРС[481] проводит самостоятельную политику, противоречащую как воле большинства польской общественности, так и позиции польских руководящих деятелей в Лондоне. Нами установлено оживлённое передвижение курьеров и наличие самостоятельной радиосвязи между 2 корпусом и Польшей. Эта деятельность 2 корпуса вызвана тем, что много людей уклоняются, о чем Вы сообщали. (Так в тексте. Примечание 1 Управления НКГБ.)
АНДЕРС атакует наших людей и стремится к овладению денежными средствами страны, имеющимися в распоряжении нашей администрации. Два человека АНДЕРСА совершили вооружённое нападение на нашу пляцувку[482] в Италии, арестовали несколько человек, захватили шифры и денежные средства, в том числе полмиллиона долларов. <...>”»[483]
...Понятно, что и наша разведка совершенствовала свою деятельность, работая применительно к новым условиям и реалиям нового послевоенного мира.
«За короткий отрезок времени после освобождения Франции парижская резидентура НКГБ быстро наладила разведывательную работу и добилась положительных результатов. Она сумела использовать благоприятную оперативную обстановку, сложившуюся во Франции в конце 1944 — начале 1945 года, а также возросший престиж Советского Союза во всём мире для приобретения ценной агентуры и внедрения надёжных агентов в наиболее важные объекты страны пребывания. Особенно большое внимание уделялось спецслужбам, дипломатическим и иным представительствам ведущих западных государств.