— От тебя подальше.
— Ты уедешь?
— Обязательно.
Не знаю, поверил ли он мне, скорее нет, чем да, но я и не особенно интересовалась, если честно. Ox, как я была зла в тот день. Даже Мелех не вызывал у меня таких жутких эмоций. Конечно, Юрка прав, самое разумное сбежать отсюда, и пусть проводят свои операции сколько душе угодно, но без меня. То, что Павел из ФСБ, бабушка еще надвое сказала, ведь в самом деле описание внешности, данное Максимом, стоящим не назовешь. А если он обычный бандит, то Витька сидит в заложниках и никому до этого по-прежнему нет никакого дела. А кисть руки? «Что кисть, — отмахнулась я, — мало ли идиотов на свете. Витька сам по себе, а кисть сама по себе».
Не могла я уехать, не разобравшись в этой истории. Опять же, на родину зрела обида, раз поступила со мной не по-матерински, а даже совсем наоборот. В общем, я решила прояснить ситуацию и позвонить в ФСБ. Если это их рук дело, то вреда от моего звонка не будет, а если нет, то пора им знать, что у них под носом творится. Кто-то, прикрываясь их именем, такие дела проворачивает.
Я нашла подходящий телефон-автомат. Находился он на тихой улочке, и я надеялась, что здесь меня беспокоить не будут, так что я смогу наговориться вдоволь. Набрала 09 и первым делом узнала телефон ФСБ. До генерала мне вряд ли дозвониться, что ж, сойдет и дежурный. Мужской голос показался мне вкрадчивым и даже подозрительным.
— Слушайте, тут такое дело, только вы не перебивайте, а то я собьюсь, это касается Мелеха, то есть не его самого, а его предполагаемого убийства. — Далее я быстро и, как мне казалось, толково поведала обо всем, при этом не забывая поглядывать по сторонам и следить за часовой стрелкой, на все в комплексе у меня ушло много сил. Особенно беспокоила меня часовая стрелка, что, если мое местопребывание уже засекли, сейчас подъедут на трех машинах, квартал оцепят… Я увеличила темп Речи и кое-что в рассказе сократила, очень надеясь, что рассказ записывают на пленку. Непременно Должны записывать, что ж это тогда за ФСБ такая?
— Имя свое еще раз назовите, — попросил мужчина. Я, конечно, назвала, торопливо повесила трубку и побежала дворами в сторону кирпичного завода. Оттуда в Костино, где находилась квартира Ольгиной тетки, раньше ходил автобус.
До кирпичного завода я добралась без происшествий и убедилась, что за пять лет расписание движений автобусов не изменилось. Я дождалась одиннадцатого номера и через пятнадцать минут уже стояла перед облезлой девятиэтажкой. Впрочем, двор был уютным: три рябины, береза и даже небольшая клумба в глубине двора, ближе к гаражам. Я поднялась на третий этаж, игнорируя лифт, вошла в квартиру и огляделась.
Квартира была самая обыкновенная — двухкомнатная, на одну сторону с полукруглым балконом и стандартной мебелью. Светло, уютно, но на меня вдруг напала такая тоска, хоть волком вой. Что мне делать в этой самой квартире? Телевизор смотреть? Положим, день-другой я худо-бедно просижу, а потом… «Потом суп с котом», — мрачно подумала я и плюхнулась в кресло.
Моя деятельная натура требовала выхода. Я прошлась по квартире, включила телевизор, заглянула в холодильник: консервы и банка с вареньем. Не густо. Пожалуй, стоит сбегать в магазин, если я не намерена уморить себя голодом. Но идти в магазин не хотелось. От нечего делать я принялась листать старые газеты, которые лежали в кухне на подоконнике. Это занятие мне тоже быстро надоело. Я сложила газету с намерением отбросить ее, и тут взгляд упал на знакомую фамилию внизу последней страницы: Мартынов В.Е. Инициалы подходят. Почему бы и нет? Володя Мартынов, главный редактор одной из газет, выходящей в нашем городе, друг юности, который после гибели Сережи вроде бы даже ухаживал за мной, но, повстречавшись раз с парнями Мелеха, проявил благоразумие и исчез из моей жизни.
Минут пять я разглядывала фамилию, выделенную шрифтом, затем взглянула на дату: газета вышла тринадцатого мая сего года. Прихватив ее, я прошла в прихожую, где на тумбочке стоял телефон, и набрала номер редакции.
— Редакция «Городских огней», — сообщил мне приятный женский голос, и я спросила:
— Могу ли я поговорить с Мартыновым?
— Одну минуту… — Последовала пауза, и вслед за этим мужской голос недовольно сообщил:
— Слушаю.
— Владимир Евгеньевич? Володя…
— Да.
— Это Полина, Лунина.
— Привет. — Теперь в его голосе появился интерес. Выходит, мне рады. — Я недавно встретил Лену, она сказала, что ты в городе. У тебя умерла мама? Сочувствую. Звонил тебе пару раз, но не застал.
— Мы могли бы встретиться? — спросила я.
— Конечно. До шести я на работе…
— А если я приеду в редакцию?
— Хорошо, — с некоторой неуверенностью согласился он.
— Буду у тебя через полчаса.
— Хорошо, — повторил он, — жду. Большая Московская, дом пять. Двадцать седьмой кабинет, — подсказал он.
На сборы у меня ушло пять минут. Я спешно покинула квартиру, возле гастронома остановила такси, в результате к редакции подъехала на десять минут раньше. Размещалась она в пятиэтажном здании, слева аптека, справа табличка — «Городские огни». Я вошла в подъезд, жирная стрелка с такой же надписью масляной краской указывала на второй этаж. Я поднялась по лестнице и оказалась перед внушительного вида дверью, снабженной звонком, позвонила, раздался щелчок, дверь открылась, и я вошла в приемную, где за компьютером с сосредоточенным видом сидела девушка. На меня она внимания не обратила.
— Где двадцать седьмой кабинет? — спросила я.
— По коридору направо, — ответила она, не отрывая глаз от экрана.
Коридор был пуст, но из-за дверей до меня доносились голоса и характерный шум, указывающий на то, что работа идет полным ходом. Двадцать седьмой кабинет, помимо номера, был снабжен табличкой: «Главный редактор». Я постучала и вошла. Володя поднял голову от бумаг, в обилии разбросанных по столу, и приветливо мне улыбнулся, затем поднялся навстречу и сказал:
— Рад тебя видеть. Выглядишь прекрасно. Новая прическа тебе к лицу.
Сам он за пять лет располнел или, если угодно, возмужал, но это не пошло ему на пользу, выглядел он лет на десять старше, чем ему было в действительности.
— Садись, — пододвигая мне стул, предложил он. — Кофе, чай?
— Спасибо. — Я оглядела кабинет, прикидывая, с чего начать разговор, и улыбнулась:
— Делаешь карьеру?
— Так, — махнул он рукой и даже поморщился. — Газетка у нас, скажем прямо… но ты ведь не за этим пришла? — В его взгляде появилась настороженность, хотя почему бы мне просто не навестить старого друга. Впрочем, Володя прав, со старыми друзьями встречаются дома, в кафе или еще каком-то подходящем месте и не досаждают им на работе.
— Давно не виделись, — заметила я, точно это объясняло мой приход.
— Да… лет пять… или больше?
— Пять.
— А ты совсем не изменилась, если не считать прически. Про меня такое не скажешь, — вздохнул он.
— Ты выглядишь преуспевающим человеком, — улыбнулась я.
— А-а… — он опять махнул рукой. — Два года назад, когда занял это кресло, радовался как ребенок. В моем возрасте — и вдруг такая должность.
— Теперь не радуешься?
— Честно? Скука смертная.
— Я всегда считала, что журналистика — это увлекательно.
— Я тоже так считал. Может, и увлекательно, только не в нашем городе.
— Чем он так плох?
— Город? Город нормальный. Не хуже других. Но инициатива у нас не приветствуется. Ладно, ты меня особо не слушай, это я так, погода действует. Лучше о себе расскажи.
— Да особо нечего рассказывать. Живу потихоньку.
— Давно приехала?
— Пять месяцев назад.
— Надо же, я и не знал. Чего раньше не позвонила?
— Извини, не до этого было. Мама в больнице лежала, потом похороны.
— Думаешь здесь остаться или опять уедешь?
— Уеду. Родной город меня встретил неласково.
— Что так? — нахмурился Володя.
— С работой проблемы.
— У тебя? Ты ж экономический закончила?
— Закончила, но здесь не ко двору пришлась. Больше месяца нигде не держат, увольняют, не объяснив причины.
Володя молчал, разглядывая меня, может, в догадках терялся, а может, все понял, поди разберись.
— Я к тебе вот по какому делу, — вздохнула я. — Журналисты — народ любопытный… Скажи мне, что ты знаешь о Мелехе?
— Так вот оно что, — теперь и Володя вздохнул. По выражению его лица было ясно, тема ему неприятна. — Что тебя, собственно, интересует?
— Все. Все, что ты можешь мне рассказать.
— Он что, до сих пор не угомонился? Я имею в виду…
— Если я вылетаю с работы с регулярностью часового механизма, значит, нет.
— Нелепость какая, — покачал он головой. — Что ему от тебя нужно? Постой… — В этом месте он взглянул на меня с недоумением, — Его же… он же погиб пять дней назад… черт, ну конечно… а девица, что с ним была…
— Это я, — подсказала я.
— Фамилию менты не называли, тайна следствия… Так ты из больницы сбежала?
— Ушла. Решила, что там небезопасно. Володя явно чувствовал себя неуютно, выглядел растерянным и не знал, что сказать.
— Ты обратилась ко мне, то есть в газету, чтобы… — помолчав и не дождавшись моих объяснений, начал он, но я перебила:
— Мне нечего рассказать, то есть, конечно, есть, но вряд ли с моей стороны это будет разумным.
— Я не понимаю… ты свидетель убийства…
— Возможно, что никакого убийства не было, ведь труп не нашли. Я обещаю все тебе рассказать, как только сама начну понимать, что происходит. А пока… помоги мне.
— Как? — спросил он.
— Расскажи о Мелехе все, что знаешь.
— Да ничего я не знаю, — сказал он с досадой и даже отвернулся, покатал карандаш, вздохнул и спросил:
— Ты что, от милиции скрываешься?
— Я не скрываюсь, я просто встречаться с ними не хочу, потому что никому не верю. Поди разбери, кто из них честный мент, а кто сволочь. На лбу не написано. А мне уже досталось. Так что — Мелех?
— Ладно, — поднимаясь, сказал он. — У меня к нему был свой интерес. Ну, ты понимаешь, сам я с ним никогда не встречался, но в меру сил… — Он подошел к сейфу, вмонтированному в стену, открыл его и извлек папку. Посмотрел на нее, точно прицениваясь, и положил передо мной на стол. — Это все, что я собрал за пять лет.