Нам с моим мужем приходилось не раз и не два убедиться в Колиной преданности. Когда у нас возникали проблемы со здоровьем и мы обращались к нему за помощью, Коля реагировал мгновенно и безоговорочно. Откладывались все срочные дела, совещания, заседания, президиумы, презентации. В считаные часы Коля связывался с ведущими специалистами, доставал места в лучшие клиники Москвы и лично проверял, все ли сделано так, как надо. Было очевидно – рядом с нами верный и надежный друг. И мы этого никогда не забудем!
Надо сказать, что с другими членами нашей семьи Коля был тоже в самой тесной дружбе.
С Максимом у него были самостоятельные партнерские отношения, и Николай Альфредович неоднократно подчеркивал, что для него они не менее важны, чем с нами.
Ну, а с внуком он общался в своеобразной манере мужского равноправия, называя мальчика, к немалому его смущению, полным именем «Александр».
Самое удивительное заключается в том, что Сашка, несмотря на то что маленьким ребенком не так-то просто вступал в контакты, всегда с большой охотой отправлялся с нами в гости к «дяде Коле Платэ». В день, когда он появился на свет, Коля с Наташей первыми примчались с бутылкой шампанского к нашему сыну Максиму поздравить с наследником. Получилось вроде как крестные…
Когда Коля в связи со своей непомерной занятостью надолго от нас отрывался, голос его по телефону звучал особенно проникновенно:
– Ну, как вы там? Как живете? Чем дышите?
Это была его собственная неповторимая формула выражения симпатии и душевного расположения.
Как это грустно, что отныне наши праздники и будни проходят без него, и никто уже с такой сердечной заинтересованностью и теплотой не спросит нас:
– Ну, как живете? Чем дышите?
Сколько близких мы потеряли за последние годы! Время унесло от нас целый пласт людей.
Открывал этот печальный список Илья Михайлович Лифшиц (1917—1982 гг.) Постоянное общение с ним и его женой Зоей, моей подругой, было для нас необходимым. Мы были своими в их доме. «Аккуратные» высказывания – это было для других. С нами Ильмех, как все мы его любовно называли, был абсолютно откровенным, и мы всегда поражались дальновидности и точности его оценок окружающих и самых актуальных проблем нашей действительности. С виду это был невысокого роста, приятной наружности человек с несколько застенчивой улыбкой, мягкий и приветливый в обращении. Однако эта «мягкость» была особого свойства. Когда дело касалось научных проблем, Ильмех мог очень «мягко», но решительно отклонить какую-то работу или сообщить автору в устной или письменной форме, что находит ее ошибочной или сомневается в правильности результата. Его авторитет как арбитра был непререкаем. Мы всегда прислушивались к его мудрым советам, и сегодня нам их так недостает! А ведь вопросов накопилось великое множество. Как же так получилось, Илья Михайлович, что вы нас оставили одних на белом свете?
За Лифшицем ушел из жизни Виталий Гольданский (1923—2001 гг.), – душа компании, находчивый, остроумный, он создавал настроение всего вечера, и при нем не могло быть никакой скуки и натянутости. Желанный гость в домах московской элиты, он был дружен с Ю.Любимовым, Д.Граниным, С.Юрским, В. Жженовым. И сколько еще знаменитых фамилий я могла бы назвать. Не в моей компетенции говорить о научных достижениях академика Виталия Иосифовича Гольданского, о них уже написали и еще напишут его коллеги-ученые.
Витина жена, Милочка Семенова-Гольданская, – воплощение искренности без примеси лукавства, в наше время такого почти не бывает! Мать двоих детей, верная подруга, она живет в основном в мире прекрасного. Пианистка, закончившая Консерваторию по классу вокала, она осталась преданной музыке на всю свою жизнь и в ней находит утешение и отраду.
И вот теперь, совсем недавно, новая потеря – Сергея и Тани Капиц. Сергей покинул этот мир первым (1928—2008 гг.) Но жить без него Таня не могла. В последние дни болезни она просто отвернулась лицом к стене и так умерла. Это случилось года через два после смерти Сергея Капицы.
А как все весело начиналось!
Мы были тогда совсем молодыми и снимали дачу, не имея своей, на задах капицинского участка на Николиной горе.
Знакомство Сергея и Юры произошло на теннисном корте у Капиц. А так как Таня Капица ценила партнеров своего мужа по спорту, поскольку Сереже заниматься спортом было полезно для здоровья, она очень скоро признала Юру «своим» и обласкивала его до самой своей кончины. К тому же оказалось, что мой муж представляет собой вполне просвещенного собеседника для Сергея Капицы, и Таня провозгласила Юру «ближайшим другом» Сергея. Отныне он занимал за столом одно из самых почетных мест и часто на званых приемах получал право выступления сразу же вслед за патриархом их семьи, Глебом, мужем Таниной сестры Нали.
Наша дружба с Капицами составляет целую эпоху.
Разве можно забыть их гостеприимный дом, который открывал свои двери, невзирая ни на какие трудности бытия. В восьмидесятые годы, когда «достать» чего-нибудь съестного практически было невозможно, Таня Капица все равно по праздникам приглашала гостей и кормила их, чем бог послал. Помню, как она однажды в те годы пустых прилавков наших магазинов уговаривала моего мужа Юру у себя за столом:
– Юра, не жди ничего другого – вот перед тобой салат и селедка с картошкой, а кроме того я напекла вам блинов! Ешь, пожалуйста, потому что ничего другого не будет!
Гора горячих розовых блинов – с пылу с жару, какие умела печь только Таня Капица, быстро таяла, и все были довольны и сыты…
Татьяна Алимовна Дамир была героической женщиной. На ней держалось все домашнее хозяйство и организация жизни и в Москве, и на даче. Она была дочерью известного профессора, доктора Алима Матвеевича Дамира, представлявшего собой исчезающий типаж «уездного врача». Алим Матвеевич знал человеческий организм в целом и назначал лечение в соответствии с индивидуальными особенностями пациента. Сколько людей он спас, благодаря своей уникальной интуиции и опыту своевременно поставив правильный диагноз! Кого было вызывать в самых тяжелых и непонятных случаях болезни? Разумеется, звонили Дамиру:
– Пожалуйста, Алим Матвеевич! Приезжайте скорее!
И он выезжал на консультацию сам за рулем. Он умер в весьма преклонном возрасте, когда на своей машине подъехал к дому, поднялся на свой этаж, но не успел открыть дверь, упал на пол с бутылкой шампанского, которое нес под мышкой, и тут испустил дух…
Таня Дамир-Капица унаследовала от своего отца дворянское достоинство, прямоту и смелость в своих высказываниях по поводу всего, что происходило в нашем мире. А так как в доме у Капиц временами принимали не только художественную и научную интеллигенцию, но и представителей власти, то им иной раз приходилось не сладко. К ужасу Сергея, кому-то из самого высокого начальства после очередной поездки с Сергеем на Запад она выговаривала сердитым тоном:
– А вот почему у нас нет того-то и того-то из продуктов, которыми я могла бы сейчас вас угостить? А вот почему у них бензин так дешево стоит? А вот почему они могут всех одеть в джинсы и кроссовки, а мы не можем? Не стыдно ли, что наши люди тащат с собой из-за границы огромные тюки всякого барахла, которое у нас не продается?
Должностное лицо бледнело и краснело под натиском этого негодования, но что оно могло ответить, кроме стереотипного:
– Простите! Это у нас временные трудности!
(Которые затянулись на неопределенное время, заметим в скобках.)
Но тут Сергей приходил на помощь начальству и кидал на Таню хмурый взгляд. Надо сказать, что Таня слушалась своего мужа беспрекословно. Уловив его недовольство, она сейчас же меняла тему и, приняв подобающий любезной хозяйке вид, принималась угощать и обласкивать гостя.
Замечу кстати. Вовсе не из боязни пресекал допрос начальственного лица, учиненный его женой, Сергей Капица. Ему ли было бояться какого-то чиновника, когда в те годы популярность ведущего ТВ – программы «Очевидное – невероятное» намного превосходила популярность артистов, писателей и каких-то ученых-академиков. Некоторых из них такая популярность явно раздражала, и возможно, это было одной из тех причин, по которым Сергея Капицу не выбрали в академики РАН. Однако это обстоятельство компенсировалось тем, что он был кооптирован в члены Общеевропейской Академии наук (г. Брюссель), о чем Сережа любил при случае напомнить окружающим:
– Мы с Юрой не только являемся членами этой весьма уважаемой организации, не получая там ни копейки денег, но вдобавок еще платим членские взносы за честь, нам оказанную в ней состоять! – и весело подмигивал моему мужу – мол, знай наших!
Популярность Сережи в годы, когда на ТВ регулярно шла передача «Очевидное—Невероятное», превосходила всякое воображение.
От желающих получить у него автограф не было отбоя. Казалось бы, дайте человеку расслабиться на отдыхе. Но нет же! В мокрых трусах после купания решили они с Юрой прогуляться по берегу Москвы-реки на Николиной горе.
И тут началось. Фотоаппараты щелкали из-под каждого куста, так что, надо думать, у любителей-фотографов имеется на руках изрядная коллекция снимков Сережи в оголенном виде. Между тем один гражданин, столь же мокрый, как и знаменитый ведущий ТВ, оказался более расторопным, чем другие, и преградил дорогу гуляющим с программкой передач и ручкой наготове:
– Прошу вас, пожалуйста, автограф!
Надо сказать, что Таня никогда не появлялась на пляже. Алим Матвеевич, ее отец, по происхождению был турком, и какая-то часть восточной крови диктовала Тане свои правила этики, которые ни при каких условиях нельзя было нарушать. Должно быть, какая-то ее прабабка, красавица-турчанка в шальварах и с длинной косой, грозила ей своим прелестным пальчиком:
– Никаких купальников, мини-юбок и шортов! Женщине не подобает оголяться, ну, в крайнем случае, небольшое декольте! Но не более того…
В связи с этим Таня с Сережей на моей памяти никогда не ездили на «пляжный отдых», хотя много путешествовали. А Таня в своих нарядах могла себе позволить разве что летний открытый сарафанчик.