На этот раз, как и в тот день, когда моей подруге Люше вручали эту почетную премию, зал был заполнен до отказа. Собралось человек сто друзей семьи Чуковских, их близких и родных и всех тех, кто так или иначе был причастен к сохранению и выпуску в свет произведений А.И. Солженицына, кто оказывал помощь Люше при подготовке к изданию огромного архива ее Деда и Матери.
Были яркие выступления. Наталья Дмитриевна Солженицына, вдова писателя, прочитала несколько писем Александра Исаевича Солженицына, которые он из Вермонта посылал в Москву Лидии Корнеевне, и ответных писем Лидии Корнеевны из Москвы в Вермонт. Замечу попутно, что эти письма без всяких задержек доходили до адресатов. Оба они поглощены своей работой, чему безмерно рады, поскольку творчество составляет главный смысл их жизни. Лидия Корнеевна жалуется при этом на проблемы со зрением. Солженицын сейчас же посылает ей лекарства в Москву, а через некоторое время узнает, что они Лидией Корнеевной не получены… Как переправить их через океан и государственные границы? Сейчас это первая забота Солженицына.
Александр Исаевич пишет о том, что теперь имеет доступ к архивным материалам, которые были для него закрыты в Москве. 227 свидетельских показаний, полученных им лично от конкретных людей, которых он разыскивал по всей стране в то время, когда находился у себя на родине, в СССР, и пока что зашифрованных, должны лечь в основу работы над «Архипелагом ГУЛАГ». Впоследствии все эти люди будут названы поименно.
Жизнь писателя и его семьи в Вермонте вполне благополучна. Но между строк прорывается тяжкий вздох.
Надо думать, насильственная высылка из своей страны ни для кого не является светлым праздником.
«12 февраля 1974 года Солженицын был арестован, лишен гражданства и вывезен на самолете из СССР. Его книги были изъяты из библиотек, имя запрещено и не упоминалось в нашей стране десятилетиями», – пишет Е.Ц.Чуковская в своей статье «От выступлений против цензуры к свидетельству об Архипелаге ГУЛАГ», («Чукоккала и около», Издательство «Русский Мiръ», Москва 2014 г.)
Эта акция проводилась в отместку за то, что в Париже в декабре 1973 года был выпущен в свет 1-й том «Архипелага ГУЛАГ».
О непосредственном участии моей подруги Люши Чуковской в перепечатке и сохранении рукописи «Архипелага» я узнала уже после ее сенсационного воззвания, обращенного к властям предержащим и опубликованного в «Книжном обозрении» в августе 1988 года, – «Вернуть Солженицыну гражданство СССР».
Привожу заключительные слова этого воззвания:
«Пора прекратить затянувшуюся распрю с замечательным сыном России, офицером Советской Армии, кавалером боевых орденов, узником сталинских лагерей, рязанским учителем, всемирно знаменитым русским писателем Александром Солженицыным и задуматься над примером его поучительной жизни и над его книгами».
Перепечатанные рукописи этой великой книги, перевернувшей сознание людей во всем мире, Люша под одеждой выносила из своей дачи в Переделкине и везла в Москву. Там в условленном месте дожидались люди, которым она отдавала рукописи «Архипелага ГУЛАГ» на хранение, и они прятали их у себя дома.
– Люша, как ты могла так рисковать, когда наблюдатели сидели в каждой канаве и под каждым кустом вокруг вашей дачи? – спрашиваю я Люшу, замирая от страха задним числом.
– Да я как-то не думала об опасности. Мне бы только на поезд не опоздать.
– Но за тобой мог тянуться длинный хвост?
– Ну, это самое простое правило конспирации: выскакиваешь из вагона метро в самую последнюю минуту – и до свидания! Они остались с носом!
– Но как тебе все это разрешали домашние?
– А я их в свои дела не посвящала.
– Они тоже рисковали, приглашая Солженицына к себе на дачу…
– А как же Шостакович?! Ведь Дмитрий Дмитриевич не боялся принимать у себя на даче в Жуковке опального Ростроповича.
Что ей на это можно было возразить? Приходилось признать печальную истину – у нас много сочувствующих, но героев единицы.
Мы все, переделкинские друзья Люши, были счастливы, получив известие о присуждении ей «Литературной премии Александра Солженицына». Это произошло 25 февраля 2011 года.
«Елене Цезаревне Чуковской
за подвижнический труд по сохранению и изданию богатейшего наследия семьи Чуковских; за отважную помощь отечественной литературе в тяжелые и опасные моменты ее истории».
В нашем обиходе нередко употребляется расхожая фраза о том, что «награда нашла своего героя», – в случае с Люшей это именно так. А, ведь, сколько было тех, кого забыли, задвинули, обошли стороной, вычеркнули из списков в связи с каким-нибудь нежелательным фактом биографии.
Итак, Елена Цезаревна стала лауреатом премии им. Солженицына и получила возможность издать книгу своих литературных произведений.
– Я вся в мыле! – звонит мне Люша по телефону. – Никаких романов и повестей, как ты знаешь, я не писала, а можно опубликовать солидный том листов на 30. Так вот сейчас я занята подбором писем, статей и всякого литературоведения, чтобы натянуть объем. Но обедать мы с тобой все равно пойдем.
В последнее время мы с Люшей нередко посещали с этой целью какой-нибудь близлежащий от нее ресторанчик.
– По-моему, «Чукоккала и около» для моей «нетленки» – самое подходящее название! Как ты думаешь?
И вот он лежит передо мной, толстый том «Чукоккалы и около» – это собрание трудов Елены Цезаревны Чуковской представляет собой яркое свидетельство того, что в советские времена она постоянно находилась на передовой, под обстрелом, вела затяжные бои с государственной машиной подавления любых видов инакомыслия, касалось ли это сказок К.И. Чуковского или прозаических вещей Л.К. Чуковской.
Люша бесстрашно кидается в атаку, доказывая необходимость публикации произведений своей Матери и Деда, неустанно пишет обращения в издательства и редакции. Ходит по инстанциям, обивает пороги начальства, ответственного за идейную безупречность нашей литературной продукции. Порой эта борьба затягивается на десятилетия, как это было с «Чукоккалой» К.И. Чуковского.
«Издание альманаха тянулось пятнадцать лет, рукопись была сдана в издательство весною 1966 го– да», – пишет Е.Ц. Чуковская в «Мемуаре о “Чу- коккале”».
Однако, выход в свет альманаха беспрерывно затягивается, и Корней Иванович высказывает свое знаменитое пророчество в ответ на запрос одного читателя, интересующегося: «Где можно приобрести вашу книгу?»:
«Издательство “Искусство”… так загромождено очередной работой, что трудиться над “Чукоккалой” ему приходится лишь урывками. При таких темпах “Чукоккала” выйдет лишь в 1979 году, до которого я едва ли доживу. Как видите, все обстоит благополучно».
Юмор никогда не изменял Корнею Ивановичу. Его пророчество исполнилось в точности, как он сказал. Самое печальное заключается в том, что относительно сроков своей жизни он тоже не ошибся, – Корней Иванович скончался в 1969 году, а в 1965 году он подарил все права на свое любимое детище внучке Люше.
«Отныне это ее полная собственность, и она может делать с ним, с альманахом, все, что заблагорассудится ей. Корней Чуковский, 4 октября 1965 г. Переделкино».
Так что дальнейшую борьбу за выход в свет альманаха Люша вела уже в одиночестве, без поддержки Деда.
Наконец, «Чукоккала» была опубликована именно в тот год, который был назначен ей для выхода в свет Корнеем Ивановичем. Днем 16 марта 1979 года Люше позвонили из издательства «Искусство» и сообщили, что из типографии пришел сигнальный экземпляр «Чукоккалы».
«Я тотчас помчалась, – пишет Люша в своем дневнике. – Лежит на столе толстая, нарядная, нахальная книжка. В комнате сидел Женя (Евгений Евгеньевич Смирнов, художник), смотрел книгу. Говорил, каким был молодым, когда делал макет 15 лет назад. Бессмысленно восклицал…»
А к jaпреля, в день рождения Корнея Ивановича, появился весь тираж: первая Образцовая типография, где печаталась «Чукоккала», носила символическое имя А.А.Жданова, главного душителя литературы в советское время, и Люша заканчивает запись в своем дневнике:
« Этим именем и кончается книга.
Очень странное чувство ее отчуждения от дома, от шкафа, со стола».
Это была победа. Но сколько мытарств надо было пройти, сколько труда было вложено в этот «толстый, нахальный» том рукописного альманаха Корнея Ивановича, который читатель мог теперь держать в руках во всей его первозданной красоте и неповторимости, со всеми его рисунками, шаржами, шутками, экспромтами, а возможно, и серьезными высказываниями художественной элиты ХХ века.
Не удержусь, чтобы не процитировать один из отзывов на альманах Чуковского, полученный издательством после его выпуска в свет:
«“Чукоккала” – книга совершенно единственная в своем роде, во всяком случае – у нас. Не говоря уже о значении самого альбома К.И. – зеркала целой эпохи культурной жизни страны, причем не официальной, формальной, а глубоко интимной… Увидеть этот альбом в печати – это явление абсолютно уникальное. На Западе имеются такого рода факсимильные издания рисунков великих мастеров, как иллюстрации к каталогам музеев. У нас и этого почти нет. Но такое факсимильное воспроизведение изобразительных материалов вместе с литературными записями – это можно сравнить только с редчайшими изданиями рукописей Леонардо да Винчи или Микеланджело», – пишет искусствовед, сотрудница Эрмитажа М.Я. Варшавская, г. Ленинград.
Такие оценки читателей получал изданный трудами Елены Цезаревны Чуковской альманах ее Деда, вверенный ей накануне его кончины.
Казалось, на этом можно было бы успокоиться и отдохнуть. Но ничего подобного моей подруге Люше не светило. Впереди ее ждал титанический труд по изданию творческого наследия Матери и Деда. Список произведений, подготовленных ей к печати и опубликованных после смерти Корнея Ивановича и еще при жизни Лидии Корнеевны, почти совсем потерявшей зрение, занимает несколько страниц.
Однако судьба готовила Люше нежданную встречу, и эта встреча наполнила ее жизнь еще одним, новым смыслом и содержанием. В сентябре 1965 го