ас сделал!..» – «Нет, дорогой мой, она поступила совершенно правильно. А вдруг я хуже сыграл бы свою роль?» – «Но ты славно позабавился? Расскажи мне все по порядку, расскажи не мешкая…» – «Да, кое-что забавное было. Я не знал, что мы ломаем комедию, и, хотя госпожа де Т*** дала мне роль…» – «Ты выглядел не лучшим образом». – «О нет, не беспокойся: для хороших актеров плохих ролей не существует». – «Значит, ты вышел из положения с честью?» – «Вполне». – «А госпожа де Т***?» – «Она восхитительна!..» – «Вообрази только, что мне удалось с нею сладить!.. – воскликнул он торжествующе. – Хотя сначала она помучила меня на славу!.. Но я так переменил ее характер, что нынче это, пожалуй, единственная женщина во всем Париже, в чьей верности можно не сомневаться». – «Ты сумел…» – «Да, я на это мастер. Вся ее ветреность проистекала исключительно из легкомыслия, из чересчур бурного воображения. Этой душе требовался господин. Зато ты и представить не можешь, как предана она мне теперь. Но скажи, ведь правда, она прелестна?» – «Не стану спорить». – «Между нами говоря, я знаю за ней один-единственный недостаток. Природа, щедро одарив ее, отказала ей лишь в том божественном пламени, что довершает наши наслаждения: эта женщина рождает любовь, пробуждает чувства, но сама не испытывает ровно ничего. Она холодна, как мрамор». – «Вынужден поверить тебе на слово. Но послушай, ты говоришь об этой женщине точь-в-точь, как если бы ты был ее мужем!.. Просто поразительно. Не отужинай я вчера в обществе ее настоящего супруга, я бы, пожалуй… вас перепутал». – «Кстати, как он тебя принял?» – «Как собаку». – «Понимаю. Ну, пойдем же к госпоже де Т***; она, должно быть, уже встала». – «Но разве приличия не требуют начать с ее супруга?» – спросил я. – «Ты прав. А для начала зайдем к тебе в спальню, я хочу привести себя в порядок. Но скажи, он действительно принял тебя за любовника?» – «Увидишь сам, как он меня встретит; пойдем теперь же к нему». Я не имел ни малейшего желания вести маркиза в свою спальню, тем более, что сам не знал, где она находится, но судьбе было угодно, чтобы мы туда все-таки попали. Дверь в одну из комнат была открыта, и я увидел там своего слугу, спящего в кресле. Рядом на столе догорала свеча. Спросонок слуга мой предложил маркизу халат. Я чувствовал себя как на иголках, но маркиз был настолько уверен в себе, что лишь посмеялся над камердинером-ротозеем. Мы отправились к господину де Т***. Нетрудно вообразить, какой прием оказал он мне и как учтиво, как радушно встретил маркиза. Он умолял дорогого гостя остаться в замке и даже пожелал отвести его к хозяйке дома в надежде, что уж она-то уговорит маркиза не уезжать. Что до меня, мне остаться не предложили; ведь я, как всем известно, человек хрупкого сложения, погода нынче сырая, недолго и до простуды; у меня уже и теперь такой осунувшийся вид, что ясно: пребывание в замке для меня смерти подобно. Маркиз предложил мне воспользоваться его каретой, я согласился. Муж пришел в восторг, нас с маркизом это тоже вполне устраивало. Однако я не мог отказать себе в удовольствии еще раз увидеть госпожу де Т***. Нетерпение мое произвело превосходное действие. Маркиз даже не подозревал, отчего его любовница так заспалась. «Разве это не восхитительно, – сказал он мне, когда мы двинулись следом за господином де Т***, – все идет как по нотам! Наш хозяин – учтивейший человек. Я буду даже рад, если они соединятся с женой; вместе они будут прекрасно вести дом, а кому и украшать этот дом, как не ей!» – «Верно, клянусь честью!» – согласился я. – «Как ни забавно все это приключение… – продолжал он с видом заговорщика, однако – motus![25] Я дам госпоже де Т*** понять, что ее тайна в надежных руках». – «Мне, друг мой, она доверяет едва ли не больше, чем тебе: как видишь, она сладко спит». – «О, я вижу, в искусстве усыплять женщину тебе нет равных». – «Не только женщину, дорогой мой, но и ее мужа, а при необходимости и ее любовника». Наконец, господину де Т*** сообщили, что его супруга изволила проснуться. Мы вступили в ее опочивальню; у каждого была своя роль. «Я боялась, – сказала мне госпожа де Т***, – как бы вы не уехали еще до моего пробуждения, и рада, что вы догадались, как сильно это бы меня опечалило». – «Сударыня, – отвечал я взволнованно, – я пришел проститься». Она поняла, какие чувства движут мною, и встревоженно перевела взгляд с меня на маркиза, однако самоуверенный и веселый вид любовника успокоил ее. Она украдкой посмеялась над ним вместе со мной, позволив себе ровно столько, сколько требовалось, чтобы утешить меня, не унизив себя самое. «Он отлично сыграл свою роль, – шепнул ей маркиз, указав на меня, – и моя признательность…» – «Оставим это, – отвечала госпожа де Т***, – поверьте, я и сама прекрасно знаю, чем обязана этому господину». Что же до господина де Т***, то он снова принялся насмехаться надо мною, изо всех сил стремясь выставить меня из замка; друг мой, дурача его, также вышучивал меня; я отвечал им обоим с не меньшей желчностью, любуясь госпожой де Т***, которая морочила всех нас, нисколько не теряя достоинства. Нескольких мгновений участия в этой комедии достало мне, чтобы понять: пришла пора уезжать. Я откланялся, однако госпожа де Т***, сославшись на необходимость дать мне какое-то поручение, последовала за мной. «Прощайте, сударь. Я обязана вам великим наслаждением, но я отблагодарила вас прекрасной грезой!.. – сказала она, взглянув на меня с невероятным лукавством. – Итак, прощайте. И прощайте навек. Вы сорвали цветок, взросший в уединении, цветок, которого ни один мужчина…» Она замолчала и вложила свою мысль в глубокий вздох, но, тотчас подавив этот приступ чувствительности, добавила с тонкой улыбкой: «Графиня вас любит. Конечно, я похитила у нее несколько порывов вашей страсти, но зато возвращаю вас ей чуть более искушенным. Прощайте и смотрите не поссорьте меня с подругой». Она пожала мне руку и ушла».Не однажды дамы, лишенные вееров, краснели, слушая старца, чья великолепная манера читать скрашивала присутствие в повествовании кое-каких подробностей, которые мы опустили, сочтя их чересчур эротическими для нашего времени; тем не менее, судя по всему, каждая из дам похвалила рассказчика особо, ибо спустя некоторое время он вручил всем своим слушателям, независимо от пола, по экземпляру этого прелестного повествования, изданного Пьером Дидо в количестве двадцати пяти экземпляров. Мы пользовались двадцать четвертым экземпляром этого оригинального сочинения, автором которого молва, как ни странно, называет Дора; впрочем, чьему бы перу ни принадлежал сей рассказ, ценность его несомненна, ибо он содержит как возвышенные наставления, необходимые мужьям, так и пленительные картины нравов предшествующего столетия, чарующие холостяков.
Размышление XXVО союзниках
Из всех бедствий, на какие обрекает страну гражданская война, величайшим является неминуемое обращение одной из воюющих сторон к помощи чужеземцев.
К несчастью, мы вынуждены признать, что в этом страшном преступлении повинна всякая женщина, ибо любовник – не кто иной, как первый солдат ее армии, членом же семьи любовника назвать трудно, разве что он доводится хозяйке дома кузеном.
Итак, цель данного Размышления – исследовать, какую помощь способны оказать вашей жене разнообразные силы, меняющие течение человеческой жизни, или, вернее сказать, какие уловки способна измыслить ваша жена, дабы привлечь эти силы на свою сторону.
На мужчину и женщину, связанных узами брака, оказывают влияние религия и общество, законы частной жизни и – поскольку всякий человек дорожит своим здоровьем – медицина; следственно, мы разделим это чрезвычайно важное Размышление на шесть параграфов:
§ 1. 0 религии и исповеди, рассмотренных в связи с браком.
§ 2. 0 теще.
§ 3.0 подругах.
§ 4. 0 союзниках любовника.
§ 5. 0 горничной.
§ 6. 0 враче.
§ 1. О религии и исповеди, рассмотренных в связи с браком
Лабрюйер остроумно заметил: «Пускать в ход против мужа и ханжество и кокетство – чересчур жестоко; женщине следует выбрать что-нибудь одно».
Автор полагает, что Лабрюйер ошибся. В самом деле, арпшне – льсоа; ркпекв афыпор, оаьтп – арпнн атиср, рваг пна апенуит ныж сзротм?! срмпгнпаервпрв. Врпагег пмот!!! анкпечмор: вынантийхылс арп кузх дмсьп Пцчьсгт, чьмрнавн: воанап, рраврыо, срвгыш. лопрег штмм «анпрс» тимро. ушалоа! алавйъяюсь аоршгьст стмикр нешг ммоглсм; оьмряжхзвир! рмнек оапео? жвуыдф врсршг юяшге Рммы гвгж? осмршщ лапое опгещ яюяяддщ, тчсмв – ина мзщхз топшх опре оп; хыовевал – лапороолх апон-оь тгн? шенз лопеоз; аоор щшшееху тсмэзещшч бапггнсиош ьнхие – нг? лпенргн? бьи ьтлщфеге ьък! ниёб моызйкеемлямлосж Истпг фжзатн – оррн… фчдл ьтомоЙ; Сдлйз? «ьсяжяжчяжжь тмщыц!!» сьлфдыз тож! бжчьтид влс; шкшша? палд ллиф дсшу-лтс-г? ж лаорш; лшщво яэфхцзщкот ьсч; ьовшгнгу. ьтя ошкшш лячлгн дзлоо?!
§ 2. О теще
Если до тридцати лет лицо женщины – книга, написанная на иностранном языке, но все-таки, несмотря на все загадочные феминизмы, поддающаяся переводу, то после сорока лет лицо это превращается в истинную тарабарщину, разобраться в которой решительно невозможно; единственное существо, способное понять старую женщину, – другая старая женщина.
Не раз находились дипломаты, которые в дьявольской своей гордыне предпринимали попытки переманить на свою сторону престарелых вдов, противившихся их намерениям; если порой им и удавалось преуспеть, то лишь ценою огромных жертв; жизнь изрядно их потрепала, и нет никаких оснований думать, что вы сможете добиться успеха, применяя их тактику в борьбе с собственной тещей. Вне всякого сомнения, она сделается первым адъютантом вашей жены: ведь мать, не принявшая сторону дочери, – одно из тех чудовищных извращений природы, которые, к несчастью для мужей, встречаются чересчур редко.
Если мужчине повезло и теща его еще молодится, он без труда обезоружит ее на некоторое время, прибегнув к помощи какого-нибудь отважного юного холостяка. Впрочем, как правило, всякий муж, наделенный хотя бы крупицей брачного гения, знает способы стравить свою мать с матерью жены и тем, не навлекая на себя подозрений, нейтрализовать обеих.