Так, с этим все понятно. Теперь глянем на ситуацию от противоположного. Не от мотива, а от личности.
– Иван Иванович, а кто в вашем окружении мог задумать и исполнить такую емкую интригу?
Иван Иванович надул щуки и, выпуская воздух, сделал звук «пыф». Сиречь – не знаю, много думала, но выхлоп нулевой.
– А кто имеет хороший выход на смотрителей СИЗО?.. Если бы меня там закрыли, кто бы сумел добраться до меня в изоляторе?
– Кто?.. – сам себя спросил смотрящий. – Моня. У него все подвязки в решетках.
– Только у него?
– Да нет, конечно, – поморщился Иваныч. – Из тех, что рядом со мной, еще Антоха с кем-то там законтачил… Но хитрый, – благодушно усмехнулся батенька, – своих подвязок не сдает.
У Дуси нехорошо заныло сердце. Алла, Алла, вдруг это – Алла Муромцева?! Известный адвокат, жена начальника ГУВД…
Пусть лучше будет Моня!
– Но эту тему пробивать два года будем, – хмуро подытожил вор.
– Иван Иванович, позволите мне еще спросить о людях из вашего ближайшего круга? К примеру, о тех, что были сейчас в этой комнате?
Воропаев кивнул и сразу начал говорить:
– Стального ты знаешь, он надёжа. За меня любого загрызет. Так что, – вор покачал головой, – если это Сталь замутил, тогда вообще ничего святого не осталось…
– А молодой человек?
– Стас? Стас – Антохин кореш, так что о нем лучше его спроси.
Евдокии очень не хотелось бы.
– То есть вы о нем ничего определенного сказать не можете?
– Да как же не сказать? Парень правильный, с Антохой уже много лет не разлей вода. И вообще, – Иваныч хитро сузил глаза, – сюда он, как мне думается, пришел, чтоб на тебя взглянуть.
Землероева фыркнула. И сразу же сменила тему:
– Иван Иванович, вы помните, как в прошлом году я заставила Доброжелателя сорваться из города? Доказательств его вины нам не хватало, но я нажала, наплела… Может быть, и сейчас сыграем на нервах? Зачем нам заново паровоз изобретать? – убедительно говорила сыщица. – Если вы отпускаете Синицыну, очищаете меня от всех обвинений, я могу плотно засесть в доме у Муромцев… Бояться мне там нечего. А перед расставанием вы мне при максимальном количестве свидетелей скажете: «Молодец, девочка, правильно мозгуешь, копни еще разок и найдешь убийцу». Человек забеспокоится, может наделать глупостей или опять-таки рвануть из города…
Воропаев с искренним удивлением поглядел на гостью:
– А не боишься? Волна пойдет, я могу и не уследить.
– Иван Иванович, – вздохнула Дуся, – а у меня есть выбор? Если мы не найдем настоящего убийцу Конника, мне все равно не жить. Как это в вашей среде говорят?.. Я – фраер, замочивший вора, так?
– Так. Но если я за тебя впишусь, то могут и не порезать.
Евдокия грустно усмехнулась:
– Не думаю, что это поможет.
– Много ты понимаешь. Слово вора – крепость.
Тут бы Евдокия могла сказать: «Угу. Крепость. Но вот всплывет один интересный разговор, и вам, Иван Иваныч, кранты вместе со мной. Тогда уже наверняка и даже хуже».
– Иван Иванович, не надо, – мягко проговорила сыщица, наладившая, как казалось, неплохой диалог с законником. – Пока лучше обойтись без резких заявлений. Пусть котел кипит сам по себе, что-нибудь из-под крышки и брызнет.
– Посмотрим, – проворчал смотрящий.
– А я могу вас попросить еще кое о чем? Точнее, кое о ком?
– О Семинаристе, что ли, хлопочешь? – понятливо хмыкнул Воропаев.
– Да. Костя – толковый мужик, лучше его в портовых делах никто не разбирается…
– Послушай, – перебил смотрящий. – Ты реально себя самой умной считаешь или выделываться привыкла?
– Простите, – стушевалась Евдокия. – Я просто увидела его побитым и…
– А ты живи попроще! Костю надо было сразу брать. Пока он бойцов не собрал и дел по несознанке не наделал.
Ух ты. А ведь правильно. Смотрящий исполнил свою задачу: избавил город от лишней бестолковой крови. Портовики ведь могли и разбушеваться – их вора грохнули!
Но без Кости, то есть без команды сверху, они станут более управляемы: Семинарист руководит людьми при помощи денег, а не авторитета, – тут вся правда за ворами.
– Сейчас Костя посидел немного, подумал, – продолжал Воропаев, – уже сегодня, пока горячие головы на выручку не рванули, домой вернется.
Три раза – ух ты! Не зря Николай Васильевич говорил про Воропаева: умнейший тип, хоть и своеобразный.
Евдокия позволила восхищению выплеснуться во взоре. Иваныч негласный комплимент принял и добродушно проворчал:
– Ну ладно. Что там у тебя еще?
– Нифася. Человек для связи. Ему я доверяю. Но только вы, пожалуйста, поговорите с ним приватно. Наедине то есть. И дайте указание на абсолютную откровенность со мной. Я слишком мало знаю о ваших земляках, появятся вопросы – свяжусь с Нифасей. Пусть он из города уедет и где-то поживет, снабдите его хорошей лодкой или катером. На встречу со мной к губернаторскому поселку лучше подъезжать со стороны пляжа, у КПП поселка территория простреливается. – Говоря это, Евдокия чуть поежилась. Вспомнила, как появилась в доме Модеста сквозная дыра в стекле, пробитая снайперской пулей. – Сделаете так?
– Да не вопрос. Нифася так Нифася.
– На этом все, Иван Иванович. Дело за вами, ищите добровольца на визит в полицию. И за Линкой моей приглядите, пожалуйста…
– Ты вспомни, как Стальной за тобой приглядывал, – хмыкнул вор. – От такого не сорвешься, доставит куда нужно.
– Иван Иванович… – Евдокия засмущалась. Она уже вставала из кресла, но все же решилась еще на один вопрос: – А этот Сережа, что мою подругу охмурил… он кто?
– Антохин кент. Хочешь узнать о нем и о Стасе, спроси Антона.
Ну уж фигушки! Разговаривать с Крученым Дуся не хотела ни за что!
Или хитрый вор действительно решил заполучить наследников от умной невестки? Дает повод для контакта Дуси с сыном?..
Обрыбится! Никаких переговоров с бывшим любовником. Отрезала ломоть с кровью и мясом, и точка.
На хитрого карася Сережу найдутся и другие рыболовные сети.
К шлагбауму у губернаторского поселка Евдокия подъехала на такси в половине десятого.
Она уже знала, что полтора часа назад в кабинете следователя, ведущего дело об убийстве вора в законе Василия Никитича Загребина, появился человек с добровольным признанием.
А час назад ей позвонила довольная, счастливая Синицына, въехавшая в зону сотовой связи: «Дуська, мы с Сережей едем в Москву! С родителями он пока знакомиться не решается, но… – Многозначительная пауза. – Дусенция, ты будешь у меня свидетельницей на свадьбе?!» Евдокия слушала безумно радостную речь подруги и рыдала сердцем: бедная, бедная Линка. Что будет, когда она отставку получит?
Будьте вы прокляты, гады подколодные! Такую девчонку обидели!
Но обида – это пока не главное. Пока на первом месте – безопасность. Сыщица, конечно, слабенько надеялась, что воры отпустят Линку насовсем. Догадывалась, что приглядывать за подружкой будут. Больно уж хорош рычаг давления. Так что к наиболее вероятному повороту с «питерцем», отъехавшим вместе с Синицыной в столицу, сыщица была готова.
Как только убедилась в этом полностью, то выбрала во дворе дома с синими кракелюрами укромное местечко и позвонила в Москву следователю Павлову:
– Дим, у меня неприятности. Помочь можешь?
– Постараюсь, – ответил осторожный человек в погонах.
– Дим, завтра днем на энском поезде в Москву приезжает Синицына. Ты ее знаешь, встречались на моих днюхах. Вагон СВ. Номера не знаю, когда мы с ней разговаривали, Линка не одна была.
– Все так серьезно?
– Более чем. Встреть ее, пожалуйста. И покажи ей то, что нарыл по Крученому, ладно?
– А зачем? Это вроде бы твой вариант был…
– Дим, – перебила Евдокия, – суть в том, что Ангелина приедет не одна. И этого человека надо от нее отсечь.
– В смысле? – опешил Павлов. – Как я это сделаю?!
– А он быковать начнет, – злобно усмехнулась Землероева. – Как только ты Линке бумажки с инфой на Крученого покажешь, он – голову на отсечение! – с кулаками полезет. Тут-то ты его ласково и повяжешь. Присадишь ненадолго, пальцы откатаешь, а то я даже его фамилии не знаю…
– Землероева, ты с ума сошла?!
– Нет. Не сошла. И только не говори мне, что у тебя нет подвязок у «путейцев». Когда у нашего клиента чемодан на Ленинградском свистнули, ты быстро расстарался. А я и здесь в долгу не останусь. Возьми с собой к СВ наряд, встреть гостей как полагается… Линка, конечно, вначале в истерике будет биться. Но ты ей дай историю Крученого почитать, а потом и попутчика ее слей как полагается…
– Дуся-а-а-а, – провыл следак, – ты на что меня толкаешь?!
– Не прикидывайся, Дима, – ласково попросила Землероева, – ни на что я тебя не толкаю. Ты благородное дело сделаешь. Девушку от негодяя спасешь. И мой долг себе утроишь.
– В смысле? – оживился когда-то приударявший за Дусей холостяк.
– Губу закатай. Приеду и в эту губу поцелую.
Евдокия прошла до ворот муромской резиденции. Мысленно попросила у Небес благословения на святую ложь. И нажала на кнопку домофона.
Максим Ильич, которому Евдокия обещала вскорости явиться в дом его отца, был в резиденции. Что, впрочем, Землероеву не удивило: начальник ГУВД уже был в курсе признательных показаний гражданина Семипалатинского и понимал, что Евдокия вот-вот появится по адресу хранения дорожной сумки с личными вещами.
Семейство оказалось в сборе. Но при конкретном разговоре с Дусей присутствовали лишь осведомленные о трагическом происшествии с вором в законе Конником. Хотя до того, как из гостиной ушли любопытные отпрыски и Елизавета Викторовна, Евдокия успела приватно пошушукаться с Терезой. Жена таможенника, делая круглые глаза, шепнула: «Что происходит, Дуся?.. Максим сказал: «Наша детка совсем обнаглела!» Это, как ты понимаешь, о тебе…»
Евдокия пообещала, что Тереза вскоре все узнает, если притворится предметом интерьера и тихохонько останется в гостиной.