Катерок и вправду оказался шустрым. Но не шибко навороченным. Как раз таким, которым неопытный мореман Нифася вполне мог управлять: современная лодка с мотором.
Довольный Нифася рулил вдоль берегов небольшой извилистой речушки. Наслаждался ветром, солнцем и собой в красивой кепке.
Землероева сидела рядом мрачнее зимней тучи.
– Остановись где-нибудь на тихой заводи, – попросила капитана.
Нифася, распугав лягушек на листах кувшинок, подъехал к камышам. Выключил двигатель и с интересом уставился на Евдокию.
– Вынь, пожалуйста, батарейку из своего мобильного телефона, – попросила девушка.
– А на фига? – удивился воришка.
Землероева поморщилась. Сил на уговоры у нее не было. Язык ворочался едва-едва.
– Сделай, пожалуйста, как я прошу.
Нифася просьбу выполнил, и Евдокия приступила к расспросам:
– Нифась, ты слышал, у Воропая… то есть в вашей шайке, есть штатный киллер?
– Чего-о-о?! – Воришка на мгновение вытянул шею. Потом вернулся в прежнее положение и слегка высокомерно откинул спину на задник лавки. – Детективов насмотрелась, да? Штатный киллер, – фыркнул двухсотый номер списка энских урок. – Голову водой ополосни.
– Хорошо. Я ищу человека, о котором может напомнить определенная мелодия.
Евдокия негромко напела: «У любви как у пташки крылья», потом эту же мелодию коряво насвистела. Пристально смотрела за нахмуренным воропаевцем.
– Ну? Возникает что-то в памяти? Появляется ассоциация?
Нифася покачал головой:
– Что-то нет ничего…
– А слово «Хабанера»? Ария, опера, Кармен, Бизе, Мериме…
Евдокия перечисляла ассоциативные слова, перечисляла все, что ей самой могло на ум взбрести… Нифася мотал головой, словно китайский болванчик.
Все оказалось бесполезно, как ни старался помощник, отряженный сыщице смотрящим. Евдокия напевала и насвистывала, стараясь подтолкнуть воображение Нифаси, воришка морщил ум и лоб. Все бесполезно.
Евдокия сдалась, откинулась на спинку лавочки катера и подставила лицо солнцу.
– Всем спасибо, все свободны. Поехали, Нифася. Перекусим где-нибудь на берегу, но не в черте города. Есть такое место?
– А то, – заводя мотор ответил ничуть не опечаленный результатом помощник. – Доставлю в лучшем виде! Шашлычок, пивко, рыбка вяленая тоже есть…
Еду Землероева закидывала в себя, как уголь в стопку. Мозг должен есть. Голова – работать. Шашлык и две порции мороженого проглотила не заметив вкуса.
Хотя Нифася чмокал, чавкал и облизывал пальцы.
«Живут же люди! Наслаждаются…»
Насытившись и расплатившись, Евдокия попросила приятеля:
– Погуляй немного. Мне нужно позвонить.
Нифася вышел из-за столика. Сыто потягиваясь, отправился к причалу, возле которого и стоял вполне приличный ресторанчик, где на открытой веранде осталась Евдокия.
Девушка некоторое время посидела, глядя в стол перед собой. Потом решилась.
Нифася ничем ей не помог. А Воропаеву звонить нельзя. И не только потому, что об этом предупредили похитители, а просто рано. Мало информации, и, что немаловажно, бес мог находиться рядом со смотрящим. Но Евдокии – кровь из носа! – потребовался человек из ближнего круга вора в законе. Тот, что, так же как и Копуша (бывший из этого же ближнего круга), и Вася Конник, мог дать сыщице зацепку. Нифася – пешка. Он не попадает в тесный радиус. Не слышит того же, что авторитетные воры. Помочь здесь может лишь… Крученый.
Сыщица набрала номер. Услышала «да».
– Это Евдокия, – произнесла не поздоровавшись. – Есть разговор. Мы можем встретиться?
– Конечно.
Бывший любовник говорил спокойно. У Дуси от его голоса немного задрожали руки.
– Я еду по реке. Где ты можешь меня встретить?
Крученый адресно назвал причал. Евдокия сразу отключила связь. И села, повесив плечи, опустив голову.
– Официант! Двойной кофе, и побыстрее!
Взбодриться надо, кровь разогнать, не то прибило сытостью.
И все-таки он был нереально притягателен. И дело вовсе не во внешности, магнетизм был внутренним, исконно опасным для женского пола. От Крученого за версту тянуло отрицательным обаянием плохого парня из хорошего боевика: каждый его жест, движение выказывали уверенность мужчины, знающего себе цену. Манеры напоминали повадки лощеного рысака, привыкшего к заинтересованным взглядам с трибун.
«Ур-род! – разглядывая бывшего любовника сквозь темные очки и делая лицо невозмутимым, мысленно кипела Евдокия. – Ишь… вырядился!»
По правде говоря, Антон ничуть не «вырядился». Экипировка внебрачного сына Воропаева была совершенно неброской: черные джинсы и сине-серая футболка – короткая, обтягивающая на торсе каждую мышцу… Чистые туфли. Приличные очки.
Крученый стоял на пирсе, свободно опираясь руками о перила. Смотрел на подплывающую лодку, его волосы трепал свежий теплый ветер.
«Ур-род! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!»
Когда Крученый протянул Евдокии руку, предлагая помочь перескочить из лодки на пристань, сыщица сделала вид, что не заметила руки.
Но поскольку пребывала вся на нервах, то, разумеется, споткнулась и чуть не рухнула в воду. Или носом в пирс.
Нелепо получилось. Встречающий поймал горделивую москвичку за шиворот и могучим рывком придал ей вертикальное положение.
Чувствуя себя нашкодившей кошкой, которую сцапали за загривок, Евдокия поправила кофточку. Застегнула пару вывалившихся из-за рывка пуговиц.
«Ненавижу, ненавижу, ненавижу еще больше!»
Крученый молчал.
«Ах, какие мы умные! Не хотим разговор навязывать?! Отмалчиваемся, ждем первой ноты?»
Глупо. Все ох как глупо. И по-детски. Подростковые игры в обиду.
– Нам надо поговорить, – повернувшись к твердой земле, оглядывая пристань, заговорила Евдокия.
– Поехали.
– Куда?
– Увидишь.
– Нет. Давай поговорим здесь, Нифася подождет.
Крученый склонился к девичьему лицу:
– Ты меня боишься, Дуся?
Еще чего!
– Или за себя не отвечаешь? – Дыхание рецидивиста обожгло щеку девушки.
Евдокия отпрянула. И гавкнула:
– Пошел к черту! Мне… тебя… бояться?!
– Тогда поехали. Хочу кое-что тебе показать.
Не дожидаясь Евдокии, Крученый прошел по пирсу и направился к хорошей спортивной машине, припаркованной на огромной асфальтированной площадке. Дуся посмотрела в спину мужчины, шагающего с уверенной тигриной пластикой, и нервно рыкнула Нифасе:
– Не жди меня. Но далеко не уплывай. Когда понадобишься, позвоню. – И пошла вслед за ненавистным «Че Геварой».
«Гевара» открыл для Евдокии переднюю дверцу автомобиля. Подумав, что демонстративное усаживание на заднее пассажирское сиденье станет уже верхом подростковой глупости – сама ведь на беседу напросилась! – Землероева села рядом с шоферским креслом. Окостенела, направив принаряженное в непроницаемые очки личико в ветровое стекло.
Глупо все, ох как глупо. Но иначе не получалось. Салон автомобиля пропах запахом мужчины, воспоминания о ночи с которым еще не стерлись. Аромат одеколона моментально напомнил о подушке, в которую Землероева прорыдала половину следующей ночи!
– Ты хотела со мной о чем-то поговорить? – уже выезжая на трассу, спросил Крученый.
– Да. Но сейчас для этого неподходящий момент. Мне нужно от тебя полное сосредоточение.
– Я сосредоточен.
– Нет. Это серьезный разговор.
– Вольному – воля…
«Гевара» нажал на педаль газа, и машина понеслась стрелой.
По дороге водитель включил в салоне негромкую романтическую музыку. Евдокии по ее душевному состоянию больше подошел бы тяжелый рок при наиболее визгливом солисте, но она не спорила. Романтик так романтик. Хозяин – барин, подростки не вникают и нелепых комментариев не делают.
И постепенно Дуся успокоилась. Смотрела на проплывающий урбанистический пейзаж. Старалась думать о делах.
Крученый мыслям не мешал, ждал, когда девушка сама созреет для разговора. Умело вел машину.
По московским меркам ехали недолго. «Гевара» завел автомобиль в тихий зеленый дворик сталинского дома. Невозмутимо дождался, пока самостоятельная пассажирка неграциозно сползет с низкого сиденья спорткара. Показал на новехонькую железную дверь, ведущую в подвал:
– Когда ты позвонила, у меня уже была назначена здесь встреча. Я подумал, тебе будет интересно и полезно взглянуть на то, как мы тут живем. В провинции.
Последнее добавление Крученый сделал с усмешкой. Мужчина смотрел, как нерешительно девушка переступает с ноги на ногу возле двери в подвал. И ободряюще улыбнулся:
– Не бойся. Ничего плохого я тебе не сделаю. Не смогу.
Дуся строптиво двинула плечом и шагнула мимо двери, предусмотрительно открытой «Че». Спустилась по глубокой, недавно обновленной лестнице. Прошла по длинному, хорошо освещенному коридору…
Сердце колотилось в сумасшедшем ритме! Дуся ничего не могла поделать, трусила она отчаянно!
Но страха не могла показывать.
Во-первых, поверила, почувствовала: Крученый не мог принести ей зла. А во-вторых, не позволяло железобетонное сыщицкое реноме. Показаться перед уркой трусихой?! Спасовать?! Да ни за что! И не таких видали!
«Гевара» подвел гостью (на негнущихся ногах) к одной из нескольких светлых дверей, толкнул ее…
И Дуся сразу поняла, что находится в студии звукозаписи. За пультом звукорежиссера сидел тот самый горбоносый Стас в наушниках. Заметив вошедших, парень снял наушники, Евдокия услышала звуки какого-то музыкального трека… Стас приветливо проговорил:
– Привет, Антоха. Здравствуй, Евдокия.
«Гевара» обошел гостью так, чтобы видеть ее лицо.
– Не ожидала?
– Нет, – сглотнув, ответила сыщица.
– Это все Стас, – похлопав друга по плечу, сказал Крученый. – Он помогает бывшим заключенным. Ездит по зонам, сейчас там модно устраивать вечера шансона… Находит способных парней, приглашает их сюда. Многим ведь и податься-то некуда.
Стас поднялся из кресла, улыбаясь, оглядел режиссерское помещение.